Синий рыцарь - Уэмбо Джозеф - Страница 3

• Предыдущая
• 3/70
• Следующая

– Вы не встречались раньше с офицером Бампером Морганом, мистер Паркер? – спросил Сеймур.

Мы улыбнулись друг другу. Обоих нас после еды раздуло, и нам было лень подняться, чтобы протянуть друг другу руку через разделявшие нас два стула.

– Я слышал о вас, офицер, – сказал Паркер. – Недавно я открыл магазинчик в «Роксман Билдинг». Торгую отличными часами. Заходите в любое время, и я сделаю для вас специальную скидку. – Он положил на прилавок карточку и подтолкнул ее ко мне. Остаток расстояния ей помог преодолеть Сеймур.

– У нас в округе каждый знает Бампера, – гордо произнес Сеймур.

– А я думал, вы более крупный мужчина, – сказал Паркер. – Что-нибудь вроде шести футов семи дюймов ростом и триста фунтов веса, судя по тем историям, которые я про вас слышал.

– Ну, насчет веса вы не ошиблись, – сказал Сеймур.

Я уже привык к тому, что люди говорят мне, что я не так высок, как они ожидали или каким я им показался с первого взгляда. Участковый полицейский должен быть крупным, иначе ему придется всегда драться. Иногда крепкий и ухватистый, но небольшого роста, полицейский начинает из-за этого негодовать, потому что он не в состоянии обойти свой участок. И еще дело в том, что большинство людей не боится коротышек, и такому приходится постоянно доказывать, что он тут не последний слабак. Но рано или поздно кому-нибудь все же удается вырвать у полицейского дубинку и ею отлупить его же по заднице. Конечно, я сейчас езжу на патрульной машине, но, как я уже говорил, я все еще более или менее остаюсь пешим участковым. Комплекция моя, видно, была рассчитана на мужика ростом шесть с половиной или хотя бы шесть футов, а не на мои неполные шесть. Кости у меня крупные и тяжелые, особенно руки и ноги. Если бы я вырос до соответствующего роста, то проклятой проблемы лишнего веса у меня не было бы. Мой аппетит рассчитан на гиганта, и в конце концов мне удалось убедить в этом врачей из полицейского управления, которые вечно посылали моему капитану «списки толстяков», где мне приказывалось сбросить вес до двухсот двадцати фунтов.

– Наш Бампер один стоит целого отряда, – сказал Сеймур. – Можете мне поверить, он там вел настоящие войны. – Сеймур махнул в сторону улицы, показывая, где находится это «там».

– Да будет тебе, Сеймур, – сказал я, но это было бесполезно. От подобной трепотни у меня мозги сохли, но мне все же было приятно, что даже новичок вроде Паркера обо мне наслышан. Интересно, подумал я, насколько специальной окажется его «специальная скидка»? Мои старые часы уже едва ходили.

– Как давно ты получил свой участок, Бампер? – спросил Сеймур, но не дал мне возможности ответить. – Да, это было почти двадцать лет назад. Я это знаю, потому что когда Бампер был начинающим участковым, я сам был еще совсем парнишкой и работал здесь у своего отца. Паршивые тогда были времена. У нас и шлюхи бывали, и сутенеры, и вообще всякое жулье. И вообще тогда хватало желающих испытать участкового на прочность.

Я посмотрел на Руфи. Она улыбалась.

– Много лет назад, когда Руфи только начала здесь работать, Бампер спас ей жизнь, когда какой-то хмырь напал на нее на автобусной остановке на Второй улице. Он ведь спас тебя, верно, Руфи?

– Конечно. Он мой герой, – ответила она, наливая мне кофе в чашку.

– Бампер всегда здесь работал, – продолжил Сеймур. – Сначала пешим патрульным, потом на машине – с тех пор как не может подолгу ходить. Скоро будет его двадцатилетний юбилей, но мы его не отпустим. Что мы станем делать без нашего защитника?

Когда Сеймур это произнес, Руфи и в самом деле с минуту выглядела напуганной, и это меня поразило.

– Когда заканчивается твой двадцатый год, Бампер? – спросила она.

– В конце месяца.

– Но ты ведь не собираешься вынуть булавку из галстука, так ведь, Бампер? – спросил Сеймур, знавший весь полицейский жаргон благодаря тому, что годами кормил участковых.

– А как тыдумаешь? – спросил я. Сеймур вроде бы удовлетворился таким ответом и начал рассказывать Паркеру новые истории из легенд о Бампере Моргане. Руфи продолжала наблюдать за мной. Женщины похожи на полицейских, они много чувствуют. Когда Сеймур, наконец, умолк, я пообещал зайти в пятницу на Роскошный Бизнесменский Набор, попрощался и оставил шесть монеток для Руфи, которые она не положила на свою тарелочку для чаевых под прилавком, а посмотрела мне в глаза и опустила монетки за бюстгальтер.

Я позабыл о жаре, и когда она на меня обрушилась на улице, решил поехать прямиком в Елисейский парк, сесть на травку и выкурить сигару рядом с машиной с громко включенным радио, чтобы не пропустить вызов. Мне хотелось прочесть, как вчера вечером сыграли «Доджеры», и поэтому прежде чем сесть в машину, я зашел в табачную лавочку. Я выбрал полдюжины пятидесятицентовых сигар, а поскольку лавочка недавно поменяла владельца, а нового я знал не очень хорошо, то вынул из кармана пятерку.

– От вас? К чему эти глупости, офицер Морган? – сказал старик с похожей на карандаш шеей и отказался от денег. Я немного поболтал с ним о покупке лавки, выслушал жалобы на скверный бизнес и ушел, позабыв прихватить газету. Я уже было вернулся за газетой, но вспомнил, что никогда не пользуюсь чем-нибудь бесплатно дважды в день и в одном и том же месте. Я решил раздобыть вечернюю газету на той стороне улицы у карлика Фрэнки. Он стоял, нахлобучив на глаза бейсбольную шапочку с эмблемой «Доджеров», и притворялся, будто не замечает меня, пока я не подошел к нему сзади почти вплотную, потом быстро обернулся и ткнул меня в бедро маленьким уродливым кулачком.

– Получай, большой бурдюк! Ты можешь напугать на улице кого хочешь, но когда-нибудь я до тебя доберусь и разобью тебе коленную чашечку.

– Что это с тобой, Фрэнки? – спросил я, пока он засовывал мне под руку сложенную газету.

– Да ничего, убивец. И как тебе нравится торчать на такой жаре?

– Да вроде нормально. – Я открыл спортивную страницу, а Фрэнки в это время раскуривал сигарету, вставленную в причудливый серебряный мундштук длиной чуть не в полруки. Его крошечное лицо было сморщенным и стариковским на вид, хотя ему было всего тридцать.

Неподалеку от меня на перекрестке дожидались зеленого светофора женщина и маленький мальчик лет четырех.

– Видишь того человека? – сказала она. – Это полицейский. Если будешь плохо себя вести, он придет, заберет тебя и посадит в тюрьму. – Она слащаво и самодовольно улыбнулась мне, решив, что произвела на меня впечатление.

Фрэнки, который был всего на полголовы выше мальчишки, шагнул к ним и сказал:

– Какая умная мысль, леди. Научите его бояться закона. Тогда он вырастет, ненавидя полицейских, потому что именно в ы его до смерти перепугали.

– Успокойся, Фрэнки, – сказал я, немного удивленный.

Женщина взяла ребенка на руки, и едва свет поменялся, заторопилась прочь от сердитого карлика.

– Извини, Бампер, – улыбнулся Фрэнки. – Господу известно, что я не поклонник полицейских.

– Спасибо за газету, старина, – сказал я и пошел, стараясь держаться в тени и кивая на ходу местным знакомым и обитателям и получая от них в ответ «Привет, Бампер».

Я неторопливо зашагал в сторону Бродвея, чтобы посмотреть, какая сегодня обстановка на улицах и заодно вспугнуть карманников, орудующих возле магазинов. Я раскурил одну из пятидесятицентовых сигар. Они кажутся вполне ничего, когда кончаются хорошие – сделанные на заказ сигары ручной крутки. Свернув за угол и выйдя на Бродвей, я увидел шестерых кришнаитов, устроивших представление на своем любимом месте – западном тротуаре. Все они были очень молодые, старшему не больше двадцати пяти, головы бритые, кроме длинной свисающей пряди, босые ноги с колокольчиками на лодыжках, бледно-оранжевые сари, тамбурины, флейты и гитары. Они пели, танцевали, поднимая такой гвалт, что старый Герман-барабанщик-Дьявола никак не мог с ними соперничать. Можно было видеть, как открывается и закрывается его рот, и знать, что он вопит, но после того, как они начали свой спектакль, ни единого его слова разобрать было уже невозможно.

• Предыдущая
• 3/70
• Следующая