Ко(с)мическая опера - Уэно Асия - Страница 25

• Предыдущая
• 25/81
• Следующая

— Скажите, что вам нужно, в конце концов!

И тут она расхохоталась. Звонко и очень по-доброму.

— Простите, пожалуйста! Я не удержалась… Вы такой забавный!

— Это была шутка?

— Простите еще раз. — Она тряхнула головой. — Получилось…

— У меня нет чувства юмора, — заявил я и притянул ее к себе.

— Что вы делаете? — В синих глазах мелькнула настороженность.

— То, чего вы добивались, — накрываю ее рот поцелуем.

Целоваться я не мастак, потому что практического опыта не хватает. Впрочем, сестры не жалуются…

Конечно, Хелен вырвалась. И закатила мне смачную пощечину:

— Что вы себе позволяете?!

— Могу задать вам тот же вопрос, — отвечаю, потирая зудящую кожу.

— Как вы смели…

— Не надо было надо мной издеваться.

— Издеваться?! Я оказала вам честь, можно сказать…

— Честь? Сказали бы сразу, что вы девушка по вызову, я бы и не…

— Что?! — Вторую пощечину я перехватил. — «Девушка по вызову»?! Да я ни минуты… слышите?.. ни минуты не останусь в этом доме!

И она вылетела с кухни, а я устало опустился на стул.

Ну за что мне в сестры достались две девицы с весьма своеобразным представлением о шутках? Особенно в том, что касается… Той сферы, которая мне незнакома. Совершенно.

Так получилось, что Мэг и Лиона младше меня соответственно на пять и шесть лет. То есть, когда мне исполнилось семнадцать, они находились в самом невыносимом подростковом возрасте — уже не совсем дети, но еще и не совсем девушки. У меня не было свободного времени. Совсем. Я водил их в школу, встречал (по возможности), посещал родительские собрания, готовил обеды, таскал по магазинам, помогал делать уроки. При этом мне и самому надо было учиться. Неудивительно, что на себя самого времени оставалось чуть. Как вообще не вылетел из Академии? Подозреваю, что Барбара уговаривала преподавателей закрывать глаза на мою рассеянность и постоянное витание в иных сферах. В общем, когда я с грехом пополам закончил обучение, как раз наступила пора «взрослой жизни» у моих сестер. И все началось заново. Уроки. Обеды. Магазины. Вызов родителей по месту обучения. С работы меня отпускали со словами: «Ваши семейные дела, мистер Кейн, конечно, очень важны, но… Впрочем, идите, поскольку ваше участие в производственном процессе все равно стремится к нулю». Нет, потом дела пошли лучше. Когда девочки окончательно выросли. Но поскольку это произошло совсем недавно — года два назад, — я с ужасом понял, что кое-что потерял безвозвратно. Когда мои сверстники влюблялись и водили своих избранниц на свидания, у меня на руках болтались два несносных создания. Когда пора юношеской влюбленности уступила место более зрелому, но не менее романтическому возрасту, я вместе с сестрами штудировал предметы по совершенно ненужным мне специальностям. И теперь, в тридцать лет, понятия не имел, как это бывает — влюбиться. Нет, не считайте меня совсем уж не просвещенным в вопросах отношения полов! Технику процесса я знаю. Но ведь сама по себе она… мало интересна.

Но такой подлянки от собственной сестры я не ожидал. И тем более не понимал, зачем было затеяно то, что произошло. Доставить мне удовольствие? Сомнительно. Развлечь за мой счет знакомую? Глупо. Мэг слишком хорошо меня знает, чтобы так поступать. Но тогда…

Я мог бы гадать бесконечно, однако мои версии провидению не требовались: из соседней комнаты раздались голоса. Оба прекрасно узнаваемые, хотя с обладательницей одного из них я был знаком лишь со вчерашнего вечера, а другую знал… почти всю жизнь. И все сразу стало на свои места, но злиться было слишком поздно: более разумным решением мне показалось просто присоединиться к дамскому обществу, расположившемуся на мягких диванах гостиной.

— Итак, ваш вердикт, доктор?

Барбара узрела мое хмурое лицо в дверном проеме и жестом велела сесть на любое свободное место, что я и сделал, с некоторым любопытством изучая третью особу — мисс (миссис?) Бартон. Доктор, значит? Ну-ну…

Синие глаза — чуть светлее, чем у моей тетушки, — устало сощурились. Хелен задумчиво перевернула лист блокнота, лежащего на коленях, поставила несколько пометок и отложила карандаш в сторону:

— Вам действительно нужно его знать?

— Лично мне нет, но для блага службы… Придется выслушать.

— Хорошо… — Блондинка немного помолчала. — Я выскажусь, хотя ничего нового вы не услышите. В общем и целом, ничего хорошего.

— Совсем-совсем? — уточнила Барбара.

— Из позитивных моментов — наличие способности к анализу. Довольно развитой, но… не имеющей вектора. Проще говоря, думать может, но не знает, о чем именно. Это несмертельно, разумеется, однако вряд ли приемлемо на оперативной работе. Впрочем, в определенных условиях… Так, что дальше? Мыслит достаточно стереотипно, но составляет из привычных образов совершенно нелепые логические цепочки. Тоже не особая беда. А вот с этим хуже: фрагментарные реакции вполне нормальные, но их совокупность приводит к удручающему результату. Признаю, что немного «пережала», зато это помогло ярко выявить очень своеобразную особенность тестируемой психики. При резком возрастании напряженности внешнего эмоционального фона внутренний крайне быстро теряет равновесие, которое и так предельно шатко. А по достижении пика напряжения происходит смена личностного фокуса.

— Вы имеете в виду состояние аффекта?

— Отнюдь. Он прекрасно себя контролирует, просто… На некоторое время уступает место своему второму «я».

— И как же оно выглядит, это «я»?

Хелен окинула меня критическим взглядом.

— Довольно бесцеремонное. Но эффективное. Жесткое. С пониженным уровнем эмоционального восприятия. Сухое. Экономичное. Рациональное.

— Но ведь это то, что надо! — довольно резюмировала Барбара.

— Возможно… — Блондинка кивнула, но как-то неуверенно. — Если вам требуется механическое и бесстрастное исполнение чего-либо. Только необходимо помнить, что длительность такого «аффекта» достаточно кратковременна, а время выхода совершенно непропорционально времени входа. То есть сам он не в состоянии варьировать временные периоды.

— Вы хотите сказать… — Глаза Барбары заинтересованно блеснули.

— Я хочу сказать — индивидуальная работа ему противопоказана. По крайней мере, пока он не научится хотя бы частично справляться со своими эмоциональными срывами.

Я тупел с каждой услышанной фразой. С каждой минутой. Значит, меня официально объявляют психом? Новость, можно подумать… Припадочный? Совсем здорово. Может, добиться выдачи справки на этот счет? Буду получать пособие по инвалидности. Как же! Размечтался. Тетушка от нетерпения вся уже извертелась: прекрасно знаю этот ее взгляд. Взгляд ребенка, дорвавшегося до желанной игрушки. До меня то есть. А еще мне необходим присмотр, как выяснилось. Вот только не понимаю, для чего: то ли доводить меня до состояния белого каления, то ли удерживать в нем, то ли скоренько приводить в чувство. Хотя, скорее всего, и для первого, и для второго, и для третьего. И будет у Барбары дрессированная собачка по имени Морган, которая будет в нужное время тявкать и драть глотки нехорошим дядям. Тьфу. Любопытно, она уже знает, кому поручить неблагодарную роль дрессировщика?

— Какие-то специфические требования к напарнику? — Барбара задает последний вопрос.

— Специфические? — Хелен пожала плечами. — Пожалуй, нет. Психологическая совместимость будет целиком и полностью зависеть от доброй воли этого молодого человека: если он не захочет, он не сработается ни с одним напарником во Вселенной. Если захочет… Что-то может получиться. Но лично я не взялась бы за это дело.

— Почему же? — встреваю в разговор я.

— Потому что во мне слишком сильно желание перекраивать мир по своему образу и подобию, — подмигнула Хелен. — А в вашем случае подобный подход будет обречен на провал. Очень громкий.

— Боитесь трудностей?

— Нет. Не хочу тратить время на бесполезное и опасное занятие.

— Опасное для кого?

— Для всех, кто примет в нем участие… Официальный рапорт я подам на следующей неделе, полковник. Разрешите идти?

• Предыдущая
• 25/81
• Следующая