Иосип Броз Тито. Власть силы - Уэст Ричард - Страница 27
- Предыдущая
- 27/109
- Следующая
За два месяца до встречи с епископами Павелич приступил к осуществлению своего плана по уничтожению в НХГ двух миллионов православных христиан, цыган и евреев. В апреле 1941 года распоряжением хорватского правительства был запрещен кириллический шрифт, закрыты православные школы, сербам же предписывалось носить нарукавные повязки с латинской буквой «Р» (Pravoslav), что означало «православный». В мае и июне правительство издало законы, лишавшие евреев права собственности и возможности брака с неевреями. Государственные власти возглавили насильственное обращение православных христиан в римско-католическую веру, не тратя времени на изучение катехизиса и перекрещивая желающих по первому требованию. На протяжении весны и начала лета 1941 года католические священники в сопровождении вооруженных усташей проводили массовое крещение православных сел по всей Военной Крайне и в Боснии-Герцеговине. Одна боснийская газета хвастливо писала, что к сентябрю 1941 года только в одном диоцезе Баня-Лука в католичество было обращено более 70 тысяч сербов[139]. К 1945 году число новообращенных по всему НХГ достигло более трехсот тысяч.
Те, кто принимал католическую веру, нередко в буквальном смысле под дулом автомата, были все поголовно бедными и неграмотными крестьянами – законы НХГ однозначно запрещали вторичное крещение любого, кто имел среднее образование, а также учителей, торговцев, зажиточных ремесленников и крестьян и, прежде всего, православных священников. Вышеперечисленные группы населения считались носителями «сербского сознания» и потому неспособными превратиться в истинных хорватов. Этим людям предстояло либо вопреки желанию покинуть страну, либо умереть. Многие образованные сербы и евреи, особенно жители больших и малых городов, вовремя осознали нависшую над ними угрозу и, не дожидаясь дальнейшего развития событий, бежали либо в Сербию, либо в те прибрежные районы, которые перешли к итальянцам. Правительство НХГ, дабы ускорить исход сербов, договорилось с немцами о транспортировке их поездами в Белград, то есть направляло их прямым ходом в концлагеря, где многих из них вскоре ожидала смерть от голода, болезней и бесчеловечного обращения. Уже в течение лета 1941 года некоторые из этих лагерей для перемещенных лиц по сути дела превращались в лагеря смерти, ставшие впоследствии неотъемлемой принадлежностью Независимого Хорватского Государства.
Среди сербов, предусмотрительно покинувших НХГ до того, как там начался разгул убийств и террора, был и Богдан Деанович, православный священник из Борова на Дунае, что в Восточной Хорватии. Пока отец Деанович жил в изгнании неподалеку от Белграда, он получил весточку из родного города от своего римско-католического коллеги отца Анделько Гречича, судя по всему, человека доброго и не любившего усташей. Борово принадлежало к Дьяковскому диоцезу, которым заправлял епископ Аксамович, видевший в массовом крещении не только способ увеличения своей паствы, но и – хотя и не в первую очередь – спасения жизней православных крестьян. Это письмо доносит до нас страх и моральное разложение, столь характерные для Независимого Хорватского Государства.
С болью в сердце и великим неодобрением мы осудили взгляды и деятельность православной церкви, однако то была свирепая буря, противостоять которой было не в нашей власти. Люди в полном бессилии взирали на происходящее, и каждый в душе проклинал, что творилось вокруг, но одновременно нам не оставалось ничего другого, как попустительствовать этому. Многие другие (православные) постепенно разделили твою судьбу. Прежде всего интеллигенция. К крестьянам они (власти) пытались найти другой подход – заставляли их говорить, что те считают и называют себя хорватами. И косвенным образом старались заставить их принять католическую веру. Вполне естественно, начали они с тех, кто состоял в смешанном браке. За этим последовала масса других людей, многие из них – государственные чиновники, которые опасались за свою жизнь. Бесполезно было говорить, что нехорошо принимать крещение без личной убежденности или понимания веры. Люди были напуганы. Я знаю, что Вы, находясь за границей, следили за тем, что здесь происходит, видели, что православной церкви наносится урон. С другой стороны, мой дорогой коллега, если задуматься о человеческих душах, можно сказать, что нет худа без добра. Не поступи мы так, одному Богу известно, что могло бы случиться. С духовной же точки зрения мы достигли того единства веры, к которому всегда стремились. Ведь в действительности они (то есть перекрещенные в католичество) остались при своих убеждениях. Ведь от них, в сущности, требовалось одно – признать верховенство римского папы, но для простых людей это не имеет никакого значения. Я понимаю, что все было содеяно не совсем законным образом, ведь на нас оказывалось моральное давление, однако ответственность за содеянное вряд ли можно возложить на отдельных личностей. Мы действовали по приказу свыше. Церковь официально осуждает насильственное крещение, поскольку это делалось исходя из материальных соображений, однако в данном случае было бы трудно, да и вредно, придерживаться установленных правил. В (православной) церкви в Борово теперь проводится католическое богослужение и все церковное имущество принадлежит теперь (католической) церкви. Ваш виноградник и фруктовый сад перешли к каким-то далматинцам, и я боюсь, как бы мы не загубили (землю), если только она снова не вернется в хорошие руки. Вот так совершаются революции, и одному Богу известно, что еще может произойти.
Не знаю, станете ли Вы винить и проклинать меня, но, мой дорогой коллега, что касается ваших личных вещей и собственности, францисканцам не досталось ни единого динара – я спас все, что только мог спасти. Иконы и картины находятся в безопасном месте. Все золото и столовое серебро я почистил. И если Вас интересует, как оно теперь выглядит, – поверьте, лучше не бывает![140]
Отец Деанович был одним из немногих православных священников в Независимом Хорватском Государстве, кому удалось избежать смерти и сохранить иконы. По крайней мере 130 священников стали жертвами кровавых расправ, начавшихся в апреле 1941 года, когда на деревни Военной Крайны в окрестностях таких городов, как Осиек, Глина, Карловац, Сисак и Книн, из Зафеба хлынули отряды усташских карателей. В деревне неподалеку от Беловара православного священника, школьного учителя и еще 250 крестьян, как мужчин так и женщин, заставили рыть себе могилу, в которой они и были затем заживо похоронены со связанными за спиной руками[141]. У Отошаца в начале мая на глазах у православного священника был буквально изрублен на куски его собственный сын, а с ним и еще 350 односельчан. После этого усташи переключили внимание на отца – выдергали ему бороду и волосы, выкололи глаза и наконец замучили до смерти[142].
В маленьком городке Глина усташи устроили бойню внутри православной церкви, отправив на тот свет тысячу сербов – мужчин, женщин и детей, после чего подожгли церковное здание. В результате в нем заживо сгорела еще тысяча сербов, включая самого священника. Возле Дрвара усташи завели в горы православного священника, а с ним еще семьдесят человек, отказавшихся сменить веру. Там несчастным перерезали горло, а тела сбросили в глубокое ущелье. В Осиеке, в Восточной Славонии, по распоряжению одного францисканца был убит православный священник – несчастный попал в лапы к усташам, где ему отрезали нос, уши и язык и наконец вспороли живот. Из 577 представителей православного духовенства 131 человек, среди них три епископа, пал от рук безжалостных убийц, а еще шестьдесят или семьдесят погибли, защищая себя и свою веру. Усташами было сожжено или взорвано около трети православных церквей, нередко вместе с верующими.
139
Новак В. Магнум Кримен…, стр. 646.
140
Новак В. Магнум Кримен…, стр. 697-698.
141
Парис Э. Геноцид…, стр. 59.
142
Парис Э. Геноцид…, стр. 59.
- Предыдущая
- 27/109
- Следующая
