Иосип Броз Тито. Власть силы - Уэст Ричард - Страница 79

• Предыдущая
• 79/109
• Следующая

Кубинский кризис миновал, в 1963 году Хрущев дал понять, что он желает улучшить отношения с Западом. Летом того же года он принял предложение Тито приехать на отдых в Югославию. Поскольку я тогда был там, то постарался раздобыть разрешение присоединиться к свите журналистов, большую часть которых составляли корреспонденты газет, аккредитованных в Москве, прибывшие сюда освещать это событие. И хотя мне не удалось охватить весь визит – я пропустил прием, на котором, как тогда говорили, Хрущев плясал вместе с Тито, я все же до некоторой степени проник в тайну того, как югославские коммунисты строили отношения со своими беспокойными советскими собратьями.

Во время своего предыдущего визита в 1955 году Хрущев прибыл в Белград в белом костюме и обнаружил, что Тито встречает его, одетый в черный костюм. В 1963 году Хрущев вышел из самолета в черном костюме, а Тито встречал его в белом костюме. На следующий день при посещении тракторного завода в Раковице, близ Белграда, они опять поменялись цветами. Верный своей репутации, Хрущев и в самом деле заинтересовался тем, как идут дела на заводе, расспрашивая всех, кто ему встречался, о системе рабочих советов. Сначала он, похоже, был намерен доказать, что эта система неэффективна: «Каждый рабочий хочет получить больше. Он говорит, дайте мне больше денег. Директор говорит, что ему нужно больше денег для инвестиций, иначе их производство будет нерентабельным». Руководство завода объяснило Хрущеву, что такие взгляды являются устаревшими. Многие рабочие советы соглашались делать очень большие инвестиции в надежде, что это окупится сторицей, и даже шли на временное снижение зарплаты ниже установленного минимума. Главной проблемой, перед которой стоял рабочий совет, было требование местных властей вкладывать все их деньги в пределах данного района, не заботясь о том, выгодно ли это с экономической точки зрения. После посещения Раковицы Хрущев двусмысленно заметил, что югославские рабочие советы уже «не те, что были десять лет назад».

Хрущев и Тито побывали в македонском городе Скопле, который был разрушен землетрясением за несколько дней до приезда советского гостя. Из всех постояльцев большого отеля, стоявшего на высоком холме, уцелели лишь несколько любителей повеселиться, которые попали в ловушку, находясь в ночном клубе в подвале здания. Когда их извлекли из-под обломков, они тут же поинтересовались: «Кто выиграл войну, Америка или Россия?» То, что Тито и Хрущев бродят по развалинам, мало грело душу оставшимся без крова людям, для которых были поставлены палатки в парке. Они больше интересовались у меня насчет двух английских сенсаций – дела Профьюмо и великого ограбления поезда.

Несколько дней спустя я опять нагнал эту процессию в Копере, в бывшей зоне «Б» Триеста. Они провели уик-энд в резиденции Тито на острове Бриони. Хрущев там изрядно выпил и теперь с похмелья пребывал в мрачном настроении. Один репортер задал Хрущеву неудобный вопрос, и в ответ ему было сказано: «Вы из тех мужчин, которые, завидев красивую женщину, хотят понюхать, чем у нее пахнет из заднего прохода». На следующий день во время посещения свинофермы в Словении Хрущев сравнил ее обитателей с тем репортером. В программу поездки по Словении входил также визит в одну живописную деревню в горнодобывающем районе, где пел прекрасный мужской хор шахтеров в черно-коричневых мундирах с зеленой окантовкой. После этого нас повели смотреть балет на роликовых коньках в исполнении учениц местной школы, где все шло хорошо, пока одна из девушек не потеряла равновесия и не шлепнулась с размаху задом. Повернувшись к почетным гостям, я заметил, что Хрущев недовольно насупился, Тито бесстрастно продолжал попыхивать сигаретой, а Ранкович широко улыбался. Затем Хрущев надел черную шахтерскую спецовку и каску и произнес одну из своих загадочных речей, на этот раз на тему о Мао Цзэдуне и Китае: «Если китайцы хотят так быстро попасть в рай, мы охотно поможем им в этом, запустив их в открытый космос в одной из наших ракет».

На следующий день все переехали в Загреб, где улицы охранялись усиленными армейскими патрулями и нарядами милиции. Власти, вне всякого сомнения, опасались диверсии со стороны усташей. После осмотра нового нефтехимического завода высокие гости направились в Рабочий университет. Женщина-ректор пригласила их в свой небольшой кабинет, чтобы рассказать об учебном плане. Мне и еще одному московскому корреспонденту удалось прошмыгнуть туда и услышать очень показательную дискуссию.

Слушая через переводчика объяснение ректора о том, какие предметы могли выбрать себе для изучения студенты-вечерники, Хрущев все время морщился и наконец, не выдержав, перебил женщину: «Рабочие должны оставаться на заводской скамье. Мы проводили обучение взрослых после гражданской войны, когда многие не имели даже законченного начального образования. А теперь все посещают школу, пока им не исполнится пятнадцать лет. Если они хотят учиться дальше и у них есть способности, они могут пойти в вечернюю школу или университет. Но нам нужны люди с глубоким знанием технологии, науки и марксизма, а не латинского языка или игры на пианино».

В этот момент Хрущева прервал Ранкович, прокричав в ответ, что югославы уважают рабочих и хотят, чтобы они развивали свои таланты и способности. Тогда Хрущев, распалившись, еще больше повысил голос: «Мы критиковали Сталина за то, что он уничтожил ленинские принципы школьной системы и вернулся к классическим гимназиям. Там девочек готовили к вступлению в брак, а мальчиков к тому, чтобы они могли прогуляться. Они закручивали свои усы, но ничему не учились». К этому времени Хрущев и Ранкович, не говоря уже о ректоре Рабочего университета, кипели от злости, но тут Тито, вынув мундштук изо рта, спокойно попросил «наших дорогих товарищей» поостыть. Став свидетелем такой ожесточенной перепалки насчет образования взрослых, я не мог себе представить, как эти люди договариваются по более серьезным вопросам.

Хрущев лишился власти в октябре 1964 года, но его преемник Леонид Брежнев продолжал поддерживать с Югославией дружеские отношения. Единственный конфликт Тито с СССР случился в 1968 году, и его причиной были события в Чехословакии. Сам Тито принадлежал к тем десяткам тысяч сербов и хорватов, которые до первой мировой войны часто отправлялись в земли чехов и словаков в поисках работы. С этими братьями-славянами их роднило стремление к единству и независимости от Австрии. Хотя Тито, будучи работником физического труда, не ездил учиться в «злату Прагу» и не слушал лекций профессора Томаша Масарика, все же он выучил чешский язык и чувствовал себя своим среди этого народа.

После второй мировой войны, но еще до коммунистического переворота в феврале 1948 года, Тито посетил Прагу, и ему был оказан теплый прием. Джилас, сопровождавший его, восторженно писал о Праге в последние годы буржуазной демократии:

Несмотря на свои коммунистические принципы, Тито восхищался буржуазным президентом Эдуардом Бенешем, но еще большую симпатию у него вызвал остроумный и обаятельный министр иностранных дел Ян Масарик, сын знаменитого профессора и первого президента Чехословакии. После захвата коммунистами власти в 1948 году Бенеш в отчаянии подал в отставку, а Ян Масарик разбился насмерть, выпав из окна в Праге, то ли совершив самоубийство, то ли став жертвой политической расправы. Истинная причина его смерти так и не была установлена. Хотя Тито приветствовал приход к власти нового жестокого режима, Чехословакия позже присоединилась к числу стран, обличавших югославскую компартию. В застенках «златой Праги» у коммунистов и коммунисток жестокими пытками вырывали признания в том, что они «титоисты», а затем их ждало повешение или каторжные работы на соляных шахтах.

• Предыдущая
• 79/109
• Следующая