Синухе-египтянин - Валтари Мика Тойми - Страница 96

• Предыдущая
• 96/206
• Следующая

Хоремхеб вернулся из страны Куш в самую жаркую летнюю пору. Ласточки уже давно попрятались в иле, вода в окружающих город озерах стала затхлой, саранча и земляные блошки поедали посевы, но сады фиванских богачей ярко зеленели и дарили прохладу, а по обе стороны аллеи, окаймленной каменными овнами, пестрели ряды высаженных цветов, ибо свежей воды в Фивах не хватало только беднякам и только пищу бедняков, словно кисея, покрывала пыль, пленкой ложившаяся на листья сикомор и акаций в их кварталах. А южнее, за Нилом, подобно синевато-алой грезе, в горячем солнечном мареве высились стены и сады Золотого дворца фараона. Хотя стояла самая жаркая летняя пора, фараон не уехал в увесилительные дворцы Нижнего Египта, а остался в Фивах. Что-то должно было произойти, и беспокойство охватило сердца людей, словно потемневшее небо перед песчаной бурей.

Когда на рассвете по всем южным дорогам в Фивы стали входить войска, никто не удивился. Поблескивая запыленными щитами и медными наконечниками копий, позванивая натянутыми луками, шагали по улицам черные отряды, с любопытством поглядывая вокруг и устрашая фиванцев белками глаз на потных лицах. Они двигались за своими варварскими стягами, направляясь в пустые казармы, где вскоре запылали костры, раскаляя камни, которые бросают в большие котлы для варки пищи. Одновременно в порт вошли воинские корабли, из которых выгружались колесницы и лошади с пучками перьев на голове, в этих отрядах тоже были главным образом негры с юга и сарданы из северо-западных пустынь. Они заполнили город, поставили стражей на перекрестках и закрыли выход к реке. Работа в мастерских и на мельниицах, в лавках и на складах стала останавливаться, торговцы начали перетаскивать свои товары с улицы в дома и закрывать окна ставнями, владельцы кабачков и домов увеселений торопливо нанимали сильных мужчин с дубинами охранять их заведения. Люди оделись в белое и заспешили в большой храм Амона, они стекались из всех городских кварталов – богатых и бедных, пока дворы храма не заполнились до отказа, так что много народу осталось еще за его стенами.

В то же время по городу пронеслась весть, что ночью был осквернен и опозорен храм Атона. На его жертвенном алтаре оказался разложившийся труп собаки, а мертвый стражник лежал с перерезанным от уха до уха горлом. Услышав об этом, люди испуганно оглядывались, а иные втайне злорадно улыбались.

– Тебе надо очистить твои инструменты, – серьезно сказал мне Каптах. – Не успеет наступить вечер, как у тебя окажется много работы, я думаю, придется вскрывать и черепа.

Но до вечера не произошло ничего примечательного. Только пьяные воины-негры ограбили несколько лавок и изнасиловали парочку женщин, но стражники их поймали и публично высекли, что, правда, уже мало порадовало ограбленных торговцев и изнасиловнных женщин. Я узнал, что Хоремхеб находится на главном корабле, и пошел в порт, чтобы с ним повидаться, хотя и не верил, что меня к нему допустят. К моему удивлению, стражник, равнодушно выслушав меня, пошел обо мне доложить и скоро вернулся, приглашая на корабль, к военачальнику. Так я впервые ступил на борт воинского судна и с большим любопытством оглядывался, но от других кораблей оно отличалось только вооружением и многолюдностью, ибо даже торговые суда могли иметь позолоченные ростры и цветные паруса.

И вот я снова увиделся с Хоремхебом. Он как будто стал еще выше и величественнее, его плечи были широки, руки мускулисты, но на лице появились морщины, а воспаленные от усталости глаза глядели невесело. Я низко поклонился ему, опустив руки к коленям, он же засмеялся и с горечью воскликнул:

– Гляди-ка, Синухе, Сын дикого мула, друг! Ты являешься в нужную минуту!

Но, помня о своем высоком положении, он все-таки не обнял меня, а повернулся к маленькому толстому офицеру, который смущенно стоял перед ним, выпучив глаза и тяжело дыша от жары. Хоремхеб протянул ему свою золотую плетку со словами:

– Носи на здоровье и будь в ответе!

Потом он снял с шеи расшитый золотом воротник, надел его на шею жирнопузого и сказал:

– Отдаю тебе знаки военачальника, и пусть кровь народа льется на твои дерьмовые руки.

После этого он повернулся ко мне и объявил:

– Синухе, друг, я готов следовать за тобой куда угодно, и, надеюсь, в твоем доме найдется циновка, на которой я смогу растянуться, ибо, клянусь Сетом и всеми злыми богами, я очень устал, и мне надоело ссориться с сумасшедшими.

Положив руки на плечи низкорослого офицера, голова которого едва достигала его плеч, он произнес:

– Смотри внимательно, Синухе, друг мой, и запомни то, что видишь, – перед тобой человек, в руках которого лежит сегодня судьба Фив, а может быть, и всего Египта. Фараон назначил его на мое место просле того, как я прямо сказал ему, что он сумасшедший. Но, глядя на этого вояку, ты догадаешься, что я, наверное, скоро снова понадоблюсь фараону. – После этих слов он долго смеялся, хлопая себя по коленям, но смех его был невеселым и даже пугал меня.

Маленький офицер глядел на него покорно, выпучив глаза, по его лицу и шее к жирной груди стекали ручейки пота.

– Ты ведь знаешь, что я не стремился отбирать у тебя эту плеть, – произнес он удрученно, – я люблю своих кошек и тишину сада больше, чем шум битвы. Но кто я такой, чтобы противиться приказу и воле фараона; он уверяет, что сражений больше не будет и Амон падет бескровно.

– Он говорит о том, чего ему хочется, – сказал Хоремхеб. – Его сердце бежит впереди разума, как и птица, летящая быстрее улитки. Поэтому его слова не имеют никакого значения, тебе придется думать только своей головой и пролить какое-то количество крови, хотя она и египетская. Но, мой сокол свидетель, если ты променяешь свой разум и воинское искусство на породистых кошек, я собственноручно тебя выпорю, ведь во времена бывшего фараона ты, как мне говорили, был хорошим воином, наверное, поэтому фараон и выбрал тебя для такого неприятного дела. – С этими словами он так хлопнул по спине нового военачальника, что коротышка чуть не задохнулся, и слова, которые он хотел сказать, застряли у него в груди.

Хоремхеб в два прыжка поднялся на палубу, воины вытянулись перед ним, подняли копья и заулыбались. Он махнул им рукой и крикнул:

– Счастливо, дорогие чушки! Слушайтесь этого маленького толстого породистого кота, который теперь по воле фараона держит золотую плеть военачальника. Слушайтесь его так, будто он ваше несмышленное дитя, и позаботьтесь, чтобы он не выпал из колесницы или не поранился собственным ножом.

Солдаты расхохотались и принялись громко восхвалять Хоремхеба, но он помрачнел, пригрозил им кулаком и сказал:

– Я не говорю вам «прощайте», а говорю «до скорого свидания», ибо уже вижу, какое нетерпение горит в ваших свиных глазках. Придерживайте свои лапы и не забывайте моих уроков, а не то я превращу ваши спины в лохмотья, когда вернусь.

Он спросил, где я живу, и объявил это начальнику стражи, но не велел относить свои вещи в мой дом, считая, что на военном корабле они будут в лучшей сохранности. Потом он обнял меня за шею, как некогда раньше, и сказал, вздохнув:

– Честное слово, Синухе, никто больше меня не заслужил сегодня хорошей выпивки.

Я вспомнил и рассказал ему о «Крокодильем хвосте», он заинтересовался, и я осмелился попросить его поставить стражу у кабачка Каптаха, чтобы уберечь его от беспорядков. Хоремхеб отдал распоряжение начальнику старжи, тот послушался его, словно он по-прежнему владел плетью главного военачальника, и пообещал подобрать надежных опытных воинов для охраны кабачка. Так я сумел оказать услугу Каптаху, и мне это ничего не стоило.

Я уже знал, что в «Крокодильем хвосте» было много маленьких тайных комнат, в которых торговцы краденым товаром и грабители могли вести между собой деловые переговоры, а высокородные женщины встречались иногда с крепкими портовыми носильщиками. Я отвел Хоремхеба в одну из этих клетушек, куда Мерит принесла ему наполненную чудесным зельем чашу из раковины. Он опустошил ее залпом, чуть кашлянул и сказал:

• Предыдущая
• 96/206
• Следующая