Пейзаж с ивами - ван Гулик Роберт - Страница 1

• 1/32
• Следующая

– О Небо! – выдохнула она, опуская на мраморный пол разбитую голову старика. – Ох, ну и тяжел этот дурень! Да помоги же мне подтащить его поближе к лестнице.

Какое-то время она разглядывала покойника, вытирая мокрое лицо краем рукава. Прозрачная ночная рубашка не скрывала ни одного изгиба обнаженного тела.

– Оставим его здесь, что ли? – продолжала она, вновь подняв глаза. – Как он упал с лестницы? Оступился, спускаясь, удар его хватил или закружилась голова – пусть выбирают сами. В таком возрасте всякое случается! – Женщина передернула плечами, продолжая размышлять вслух: – Нет, голову надо подтянуть к этой колонне. Тогда все решат, что, споткнувшись на лестнице, он врезался в острую грань камня. Да, она достаточно измазана. Вот так, спасибо. А кровь на белом мраморе видна ясно, ее нельзя не заметить. Теперь иди в библиотеку, принеси свечу и оставь на верхней ступени. Только будь внимательнее, там очень темно!

Женщина вскинула голову и, пока ее сообщник поднимался по крутой мраморной лестнице, тревожно следила за ним округлившимися от страха глазами. Лестница располагалась посреди высокого, просторного зала, тускло освещенного шипящими факелами, вдетыми в канделябры на деревянной панели у лунной двери.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем сквозь красную лакированную решетку балкона, окаймлявшего сверху весь зал, пробился слабый огонек. Положив плошку на пол, мужчина стал спускаться по мраморным ступеням. Свеча немного померцала и потухла.

– Да быстрее же ты! – нетерпеливо прикрикнула женщина.

Переступив через труп, она сняла с него одну из домашних туфель и запустила ею в человека на лестнице.

– Лови! Хорошо. А теперь положи на ступеньку, где-нибудь в середине. Да, это очень удачное место!

Судья Ди угрюмо смотрел в беззвездное небо. Масса низких облаков нависла над черными силуэтами крыш и зубцами крепостных стен. Широкие плечи под расшитым золотом парчовым халатом ссутулились, когда судья обеими руками оперся о широкий край мраморного балкона, освещенного единственным фонарем. Из распростертого под ногами города не доносилось ни звука.

– Император и суд уехали, – резко бросил судья. – Теперь Дух Смерти витает над столицей, ставшей Городом Страха.

Высокий мужчина в шлеме и кольчуге молча слушал, и на его красивом, словно выточенном лице отражалась тревога. Значок в виде двух переплетенных золотистых драконов свидетельствовал, что человек этот облечен званием начальника стражи. Он оторвал правую руку от рукояти меча и отодвинул с потного лба остроконечный шлем. Даже здесь, на балконе четвертого яруса дворца, стояла нестерпимая жара.

Судья выпрямился и сунул руки в широкие рукава, по-прежнему глядя на окутанный мраком город.

– Днем только и видишь уборщиков в капюшонах, это везут тележки с покойниками. А ночью – одни тени. Город призраков, вымерший город! – Ди полуобернулся к собеседнику. – Однако, Чао Тай, глубоко внизу, в кромешной тьме трущоб и подвалов старого города, что-то шевелится. Разве ты не чувствуешь, как оттуда поднимаются миазмы смерти и разложения и удушающей пеленой окутывают город?

Чао Тай согласно кивнул:

– Да, тишина жутковата, мой господин. Конечно, люди выходят еще реже, чем в первую неделю. Тогда всякий день статую Императора-Дракона проносили по улицам, чтобы вызвать дождь, а по утрам и вечерам гонги и барабаны буддийского храма призывали молиться милосердной Владычице Гуань-инь. Но сейчас все это забросили. Подумать только, в последние две недели мы не слыхали даже криков уличных торговцев!

Судья Ди, покачав головой, направился к креслу возле большого мраморного стола, заваленного папками с делами и свитками документов. Сзади возвышались массивные красные колонны. Личный кабинет здесь, на верхнем этаже губернаторского дворца, позволял с самой выгодной позиции озирать весь город. Когда Ди опустился в кресло, золотой знак, прикрепленный к подрагивающим крыльям высокой шапочки, громко звякнул. Потянув за тугой вышитый воротник церемониального халата, он пробормотал:

– Этим отвратным, затхлым воздухом и дышать-то невозможно. – Затем, подняв глаза, устало спросил: – Просмотрел ли сегодня Тао Гань доклады городских старост, Чао Тай?

Начальник стражи склонился над столом и, глянув в один из свитков, хмуро ответил:

– Смертей все больше и больше, мой господин. Особенно среди мужчин и юношей. Женщины и маленькие дети погибают не столь часто.

Судья беспомощно вскинул руки.

– Мы даже не знаем толком, как распространяется эта зараза, – посетовал он. – Одни полагают, что во всем виноват загрязненный воздух, другие грешат на воду, третьи толкуют о крысах. Вот уже три недели, как в сих чрезвычайных обстоятельствах меня возвели в ранг временного губернатора столицы империи, а я ничего не смог предотвратить! – Ди гневно потянул седеющие усы. – Староста центрального рынка нынче жаловался, что не в силах блюсти должный порядок торговли продовольствием. Я сказал ему, что надо постараться, ибо заменить торговца Мэя некем. Ни одному из тех сановных лиц, кто не уехал из города, народ не доверяет. Несчастный случай с торговцем Мэем – истинное бедствие, Чао Тай!

– Да, господин Мэй умел замечательно управляться с продажей риса, мой господин. Несмотря на преклонный возраст, он с утра до вечера оставался на ногах и вдобавок, обладая баснословным богатством, нередко закупал для бедных возы мяса и овощей по ценам черного рынка. Очень жаль, что он упал с лестницы, да еще в собственном доме!

– Наверное, Мэя хватил удар, когда он спускался, – проговорил судья, – или закружилась голова. Во всяком случае, оступиться он не мог – я не раз замечал, насколько у старика острое зрение. Из-за этого несчастного случая мы потеряли хорошего человека, и как раз в тот момент, когда более всего в нем нуждались. – Отпив чаю, приготовленного Чао Таем, он продолжал: – Этот новомодный целитель Лю вроде бы присутствовал при его кончине. Кажется, он был семейным лекарем. Выясни, где он живет, Чао Тай, и передай, что я хочу его видеть. Я высоко ценил торговца Мэя, и мне бы хотелось осведомиться у доктора, могу ли я что-нибудь сделать для вдовы.

– Со смертью Мэя угасла одна из самых древних семей города, – сухо заметил чей-то голос у них за спиной.

На балкон бесшумно скользнул худой и сутулый мужчина в войлочных туфлях, длинном халате с широкими, расшитыми золотом полами и воротником, отмеченным знаком, выдающим в его обладателе начальника канцелярии, и высокой черной шапочке. Слегка вытянутое, насмешливое лицо с тонкими усами еще больше удлиняла козлиная бородка. Дернув три длинных волоска на левой щеке, он продолжал:

– Поскольку два сына Мэя умерли молодыми, а во втором браке детей не было, главенство в роду переходит к двоюродному брату.

– Ты уже успел прочитать его дело, Тао Гань? – удивился судья. – А я только утром узнал, что Мэй умер вчера вечером!

– Я познакомился с делом семьи Мэй месяц назад, мой господин, – спокойно ответствовал Тао Гань. – В течение последних шести недель я изучал дела всех сколько-нибудь значимых семейств, по одному за вечер.

– Я видел эти дела в архивах канцелярии, – вставил Чао Тай. – Большинство из них занимают несколько больших ларей! Готов биться об заклад, ты корпел над ними целыми ночами!

– Иногда. Но я все равно почти не сплю, а чтение этих дел весьма успокаивает. А порой и забавляет.

Судья Ди с любопытством посмотрел на своего тощего помощника. Этот спокойный и проницательный человек состоял у него на службе много лет, но судья то и дело открывал в нем новые достоинства.

– Теперь, когда семейству Мэй пришел конец, из старой знати остались только И и Ху, – обронил он.

Тао Гань кивнул:

• 1/32
• Следующая