Золото Будды - ван Гулик Роберт - Страница 33

• Предыдущая
• 33/38
• Следующая

Судья Ди равнодушно следил за происходящим на подмостках. Он не был поклонником театра, не знал его условностей, но догадался, что старик в зеленой одежде из парчи, с волосистой седой бородой, который, жестикулируя, стоял в центре сцены, является главным героем. Кого изображали два других актера, стоящие перед стариком, и женщина, что плакала на коленях, судья понять не мог.

Оркестр смолк, и старик высоким голосом начал долгий монолог. Судья не был знаком с особенностями театральной декламации, когда намеренно растягивают гласные, и не понимал произносимых слов.

— О чем эта пьеса? — спросил он Хуна.

— Этот пожилой человек — старейшина, — тут же ответил старшина. — Спектакль движется к развязке, ваша честь. Сейчас старейшина подводит итог рассмотрения жалобы, которую подал мужчина — тот, что слева, — на свою жену. Другой мужчина — его брат. Он пришел, чтобы подтвердить показания родственника. — Хун прислушался и взволнованно продолжал: — Муж в течение двух лет путешествовал, а вернувшись, узнал, что жена беременна. Он подал жалобу старейшине, чтобы тот позволил ему отречься от неверной супруги.

— Тише! — прошипел толстяк, сидевший перед судьеи.

Вдруг оркестр разразился грохотом тимпанов и визгом скрипок. Женщина грациозно встала и запела страстную песню, смысла которой судья также не уловил.

— Она поет о том, — шептал Хун, — что восемь месяцев назад поздним вечером ее муж вернулся домой и провел с ней ночь, а перед рассветом опять исчез.

На сцене все пришло в движение. Все пели и говорили, перебивая друг друга; старейшина ходил кругами, его борода забавно летала, обвивая тело. Муж повернулся к залу лицом и, размахивая руками, запел скрипучим голосом, что его жела лжет. Указательный палец на его правой руке находился в тени, и казалось, этого пальца вовсе нет. Его брат стоял и одобрительно кивал, сложив руки и спрятав ладони в длинных рукавах. Его так загримировали, что он внешне был очень похож на обманутого супруга.

Внезапно музыка смолкла. Старейшина что-то закричал брату несчастного мужа, на лице которого отразился сильнейший испуг, он стал пятиться по сцене, округлив глаза и громко топая ногами. Старейшина снова крикнул, и мужчина вытащил правую ладонь из рукава. У него тоже не было указательного пальца.

Оркестр неистово загрохотал. Но звуки музыки потонули в одобрительном реве зрителей. Старшина Хун не отставал от остальных.

— Что все это значит, — раздраженно спросил судья Ди, когда шум утих.

— Мужчина был близнецом мужа, и это он приходил к жене в ту ночь, — торопливо объяснил старшина. — Он отрезал себе палец, чтобы жена приняла его за мужа. Вот почему пьеса называется «Один палец за одну весеннюю ночь».

— Вот так история! — вставая, усмехнулся судья Ди. — Пойдем-ка домой.

Толстяк впереди принялся чистить апельсин и бросать корки через плечо прямо на колени судьи.

В это время подсобные рабочие развернули на сцене огромное красное полотнище с написанными на нем пятью иероглифами.

— Посмотрите, ваша честь! — взволнованно воскликнул Хун. — Следующая пьеса называется: «Три тайны, чудесно разгаданные судьей Ю».

— Надо же, — протянул судья Ди. — Судья Ю был величайшим сыщиком семьсот лет назад, во времена славной династии Хан, Давай посмотрим, что за пьеса у них получилась.

Старшина Хун, с облегчением вздохнув, опустился обратно на свое место.

Пока оркестр играл жизнерадостную мелодию, подсобные рабочие вынесли на сцену большой красный стол. Из-за занавеса появилась огромная фигура с черным лицом и длинной бородой. На человеке был черный, расшитый драконами плащ, а на голове — черная шапочка, окантованная поверху блестящим узором. Бурно встреченный публикой, актер тяжело опустился за красный стол.

Двое, выскочив на сцену, пали перед ним на колени. Пронзительным фальцетом они начали исполнять дуэт. Судья Ю слушал их, расчесывая пальцами бороду. Потом он поднял руку, но судья Ди не увидел, куда тот указывал, поскольку в этот момент маленький оборванец, торгующий булочками, попытался взобраться на скамью как раз перед судьей. Между мальчишкой и толстяком мгновенно возник спор. К этому времени судья Ди уже приноровился к утрированной дикции актеров и стал разбирать отдельные фразы из песен, которые доносились до него со сцены сквозь шум препирательств на переднем ряду. Когда продавец булочек исчез, судья спросил старшину Хуна:

— В этой пьесе опять участвуют два брата? Мне показалось, один из них обвиняет другого в убийстве отца?

Старшина кивнул. Судья на сцене встал и сделал вид, что положил па скамью какой-то маленький предмет. Потом, будто бы зажав его между большим и указательным пальцами, стал внимательно изучать его.

— Что это? — спросил судья Ди.

— У вас ушей нет, что ли? — злобно оглянулся толстяк. — Это миндальный орех.

— Понятно, — сухо ответил судья.

— Их старик отец, — начал быстро объяснять Хун, — оставил этот орех миндаля как ключ к разгадке своего убийства. Старший брат сейчас говорит, что отец написал на бумажке имя убийцы и спрятал в скорлупе ореха.

Судья Ю изображал на сцене, будто аккуратно развертывает клочок бумаги. Вдруг перед зрителями, словно из ничего, возник лист длинной более пяти футов с написанными на нем двумя иероглифами. По залу пронесся ропот.

— Это имя младшего брата! — воскликнул старшина Хун.

— Заткнись! — завизжал сидящий перед ними толстяк.

Оркестр взорвался: ударили в гонг, зазвенели медные тарелки, ухнули маленькие барабаны. Младший брат встал и под визгливый аккомпанемент флейты страстно запел, отрицая, видимо, свою вину. Судья Ю посмотрел на одного брата, потом на другого и начал сердито вращать глазами. Внезапно музыка прекратилась. В абсолютной тишине судья Ю наклонился, схватил за одежду обоих братьев и притянул к себе. Сначала он понюхал рот у младшего брата, затем сделал то же со старшим. Потом сердито оттолкнул последнего, стукнул кулаком по столу и закричал что-то громовым голосом. Неистово заиграл оркестр. Зрители шумно выражали одобрение.

— Отлично! Отлично! — вскочив, заорал толстяк.

— Что случилось? — помимо воли вслух спросил судья Ди.

— Судья Ю сказал, — высоким голосом, дрожащим от волнения, объяснял Хун, — что запах миндаля исходит от старшего брата! Отец знал, что старший сын убьет его, и пытался перехитрить его, оставив подсказку, которая помогла бы раскрыть преступление. Он положил записку в миндальный орех. Он знал, что старший сын очень любит миндальное молоко, и надеялся, что миндаль станет ключом к разгадке!

— Неплохо, — заметил судья Ди. — Я подумал было, что…

Оркестр в очередной раз взорвался оглушительной музыкой. Двое мужчин в одеждах, расшитых золотом, опустились на колени перед судьей Ю. Каждый взмахнул рукой с зажатым в ней конвертом, скрепленным красной печатью. Из их декламации судья Ди понял, что актеры исполняют роли приближенных вельможи. Их господин оставил им в наследство поместья, земельные участки, недвижимость, невольников и другие ценности, разделив все поровну. Об этом свидетельствовали бумаги, которые они принесли с собой. Каждый из спорящих заявлял, что раздел несправедлив и соперник получил больше.

Судья Ю сердито посмотрел на алчных мужчин и закачал головой, отчего блестки на его шапочке замерцали в свете ламп. Музыка звучала все тише, подчеркивая накалившуюся на сцене атмосферу, и это напряжение передалось судье Ди.

— Огласите свое решение! — в нетерпении закричал со своего места толстяк.

— Заткнись! — вдруг к своему изумлению услышал свой голос судья Ди.

Раздались громкие звуки гонга. Судья Ю встал. Он взял из рук истцов документы и поменял их местами. Подняв руки, судья дал понять, что дело решено. Мужчины ошеломленно смотрели на бумаги.

В зрительских рядах разразились оглушительные аплодисменты. Толстяк повернулся к судье Ди заговорил покровительственным тоном:

— Ну, хоть это-то вы поняли? Слушайте, эти двое… — Он замолк на полуслове. С открытым ртом он уставился на судью — узнал его.

• Предыдущая
• 33/38
• Следующая