Фея - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 11

• Предыдущая
• 11/153
• Следующая

Через вращающуюся дверь Робин проскочила в душевую, прямо на ходу скидывая с себя скафандр. Одна женщина, сидя на деревянной скамейке меж двумя рядами шкафчиков, сушила волосы. Еще одна неподвижно стояла в дальнем конце, а вода струилась ей на ладони, сложенные чашечкой под подбородком. Положив скафандр в свой шкафчик, Робин из нижнего выдвижного ящика достала Нацу. Ее демон, ее любимица, Наца была 110-сантиметровой анакондой. Обвив руку Робин, змея высунула язычок, словно говоря: «Здесь славно — тепло и сыро».

— Мне тоже, — отозвалась Робин. Потом, не обращая внимания на женщину, косившуюся на ее татуировки, прошла в кабинку. Две ярко раскрашенные змеи особой диковиной в Ковене, где татуировались все от мала до велика, не считались. А вот наколка на животе у Робин была воистину уникальным шедевром.

Однако, стоило Робин отвернуть краны и вытерпеть первые леденящие струи воды, как раздалось жуткое громыхание труб, и все души заглохли. Ближайшая к Робин женщина досадливо застонала. Робин подпрыгнула к насадке и, мертвой хваткой за нее уцепившись, взялась выкручивать кран будто цыплячью шейку. Затем сорвалась на пол и принялась вопить благим матом. К ней присоединилась соседка, а потом и третья женщина. Робин орала во всю глотку, как всегда стараясь перекричать остальных. Но вскоре все трое уже хрипло гоготали — и тут Робин услышала, как кто-то ее окликает.

— Да, что такое? — Женщина, которую Робин едва знала — Зинда, кажется, — просовывала голову в дверь душевой.

— Челнок только что привез тебе письмо. Робин аж рот от удивления разинула. Почта в Ковене, где все его обитательницы знали, может статься, меньше сотни людей из внешнего мира, была редкой гостьей. Большую часть почты здесь составляли посылки, заказанные по торговым каталогам, и львиная их доля приходила с Луны. Робин пулей метнулась к двери.

У Робин опять тряслись руки. Но на сей раз не от ее недуга, а просто от нервного нетерпения. На почтовом штемпеле поверх марки с кенгуру значилось «Сидней», а адресовано письмо было «Робин Девятипалой, Ковен, Ла-Гранж-Два». Обратный адрес, сделанный с клише, гласил: «Гейское посольство, здание Старой Оперы, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия, AS109—348, Индо-Пасифик». Прошел уже год, как Робин туда написала.

Наконец удалось развернуть, раскрыть и прочесть.

«Дорогая Робин,

весьма сожалею, что так долго не отвечала. Твое несчастье глубоко меня тронуло, хотя, быть может, мне и не следует об этом писать, раз ты ясно дала понять в своем письме, что сочувствия не ищешь. Это хорошо, ибо Гея никогда просто так ничего не дарует.

Богиня уже сообщала мне, что желает видеть представителей земных религий. В частности, она упомянула о клане ведьм на орбите. И невероятно, но вскоре вслед за тем прибыло твое письмо. Не иначе, здесь приложило руку некое божественное провидение. Возможно, то была рука твоего божества; а моего-то уж точно.

Тебе следует отправиться ближайшим же доступным транспортом. Прошу тебя написать мне и сообщить, как обстоят дела.

С искренним приветом,

Диджерида (Гипоэолийский Дуэт) Фуга,

посол»

— Биллея пожаловалась мне, что Наца съела ее демона.

— Но, ма, это еще не был ее демон. Всего-навсего котенок. И она его даже не ела. Просто удавила. Для еды он был еще слишком мал.

Робин страшно спешила. Ее вещмешок стоял на койке, заполненный лишь наполовину, — она же тем временем все шарила у себя в гардеробе, раскидывая по сторонам всякое барахло, а нужные вещи швыряя в кучу у ног матери.

— Как ни крути, но котенок мертв. Биллея требует компенсации.

— Я скажу, что это был мой котенок.

— Детка. — Робин узнала этот тон. Только Констанция позволяла себе пользоваться им в разговорах с Робин.

— Да ну, я пошутила, — сдалась Робин. — Уладь там все, хорошо? Отдай ей любую из моих вещей.

— Так, посмотрим. Что ты берешь с собой?

— Может, это? — Робин повернулась и натянула на себя куртку.

— Детка, но здесь только полкуртки. Положи обратно.

— Да, разумеется, только полкуртки. Как и почти все, что я ношу, ма. Или ты забыла свой кровный дар? — И Робин вытянула левую руку, где от кончика мизинца до плеча кольцами вилась татуированная змейка. — Ты ведь не думаешь, что по прибытии на Гею я откажусь этим покрасоваться. Ведь нет же?

— Но, детка, так твоя грудь остается голой. Иди сюда. Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

— Но, ма, я так…

— Сядь. — Констанция похлопала по койке. Робин поплелась нога за ногу, но все-таки села. Мать подождала, пока дочь не сосредоточилась, а потом обняла ее за плечи. Смотрелись они странно. Констанция уродилась крупной брюнеткой. Робин же была маленькая — даже для Ковена. Босиком в ней выходило 145 сантиметров росту и 35 килограммов весу. А если учесть, что лицо и волосы она унаследовала от анонимного отца, то мать с дочерью ничем друг друга не напоминали.

— Послушай, Робин, — начала Констанция, — раньше у меня не было нужды говорить с тобой на эти темы, но теперь возникла. Ты отправляешься в мир, совсем на наш непохожий. И в мире этом водятся существа, известные как мужчины. Они… они совсем другие, чем мы. Между ног у них…

— Ах, ма, я уже это знаю. — Робин попыталась выскользнуть из материнских объятий. Констанция рассеянно сжала ее плечо. Затем с интересом посмотрела на дочь.

— Ты уверена?

— Я видела фотографию. И не понимаю, как они могут вставить эту штуку тебе вовнутрь, если ты сама этого не захочешь.

Констанция кивнула.

— Я сама дивилась. — Нервно закашлявшись, она ненадолго обернулась. — Не обращай внимания. Правда состоит в том, что снаружи вся жизнь основывается на желаниях этих самых мужчин. А они ни о чем другом не помышляют — только бы вставить тебе этот самый пенис. Понимаешь, проклятая штука может раздуваться. И когда она раздувается, то становится длиной с твое предплечье и вдвое толще. Тогда они оглушают тебя и затаскивают в какой-нибудь безлюдный переулок… или, скажем, в пустую комнату. Ну и так далее. — Она помрачнела и поторопилась продолжить.

— Никогда не поворачивайся к мужчине спиной — иначе он тебя изнасилует. Они могут нанести тебе непоправимый вред. Помни лишь, что ты не дома, а в алчном мире. Все они там алчные — и мужчины, и женщины.

• Предыдущая
• 11/153
• Следующая