Александр Невский - Васильев Борис Львович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/118
- Следующая
— Хоть записывай за тобой, — проворчал Александр.
— Путь неблизкий, и так запомнишь. Если пригласят на охоту, избегай молодых птиц, а во взрослых не промахивайся. И ещё: пользуйся монгольским луком, ты из него отлично стреляешь.
— Как я понимаю, твоя задача — все сделать для того, чтобы я Батыю понравился. Так, что ли?
— Так, — помолчав, сказал Сбыслав. — Если есть у монголов хорошие черты в характере, то главная из них — преданность в дружбе. Для друга они все сделают. Даже больше, чем все.
Вечером началась гроза. Александр и Сбыслав лежали на попонах в наспех поставленном походном шатре. Вспышки молний на мгновение освещали пространство, оглушительно, с долгими перекатами рокотал гром, от ливня сотрясались полотнища.
— Чего примолк? — спросил князь.
— Мощь слушаю. Я ведь в степях вырос, здесь грозы пострашнее северных. Но я их люблю. Может, потому, что не пугал никто. Меня ведь воины вырастили. Отец нянчил да пеленал, а Чогдар кобыльим молоком выпаивал. Кобылицу для меня отдельно держали, и, отец рассказывал, я к ней сам подползал, когда есть хотел. А она ложилась и вымя подставляла. Как-то горячка схватила, так дядька Чогдар меня татарским способом на ноги поставил.
— Что за способ?
— Кровь с молоком.
— То-то ты краснеешь, как девица, — усмехнулся Александр. — Прямо как мой Андрей.
Гонца выслали заранее, а за два поприща до Баты-ева становища их встретил конный татарский отряд. Он был небольшим, и командовал им даже не чербий, а какое-то совсем уж лицо незначительное, больше похожее на чиновника, чем на войскового командира. Он спешился первым, с почтением поклонился Невскому и вполне сносно пояснил по-русски:
— Я послан встретить тебя, князь Невский, чтобы проводить в отведённую тебе юрту. Завтра утром тебя примет сам Бату-хан, но твоим людям запрещено покидать отведённое для них место.
— Со мною — мой толмач.
— Толмач есть твои уши и твои слова. Чиновник ещё раз низко поклонился, сел в седло и неторопливо двинулся в сторону от дороги. Татары молча пропустили скромный обоз Невского и последовали за ним то ли в качестве конвоя, то ли в качестве почётного сопровождения.
— Бату ещё раз напоминает тебе о смирении, князь, — тихо сказал Сбыслав. — Придётся потерпеть.
— Надо мной ливонцы меч занесли, — сквозь зубы процедил Александр. — Выдержим и это… Федор.
Они объехали огромное, беспорядочно разбросанное становище и оказались возле двух юрт, меньшая из которых выглядела весьма привлекательно. Возле входа в неё было воткнуто копьё с привязанным к нему конским хвостом, почему-то выкрашенным в ярко-красный цвет.
— Бунчук не забыли — и то слава Богу, — заметил Сбыслав.
— А почему он крашеный?
— Знак того, что жители этой юрты находятся под особым покровительством самого хана.
— Здесь вы будете жить, пока хан не соизволит отпустить вас, — сказал толмач. — Завтра утром я приеду за тобой, князь Невский.
Но до утра было ещё далеко. Князь и Сбыслав едва успели помыться и привести себя в порядок, как в юрту вбежал взволнованный Савка:
— Татары! Давешний толмач со слугами… Толмач вошёл без приглашения, с почтением поклонился у входа:
— Хан повелел снабжать тебя едой со своего стола. И тотчас же слуги внесли два серебряных блюда с дымящимся мясом, два серебряных кувшина, два кубка и — отдельно — деревянный поднос с кусками холодного мяса.
— Личный дар тебе, князь Невский, от царевича Сартака.
Ещё раз поклонившись, толмач попятился на три шага и вышел вслед за слугами.
— Это — честь, — сказал Сбыслав — Не зря дядька Чогдар им о Невской битве рассказывал — Он отрезал кусочек мяса с деревянного подноса, попробовал. — Молочная кобылятина Вяленая, копчёная и ещё какая-то. Вкусно.
— А в кувшинах что? Кумыс?
— Кумыс в кувшины не наливают — Сбыслав плеснул в кубок. — Вино, Ярославич.
— Венгерское, — определил Александр, попробовав. — И кувшины с кубками венгерские. Ханская добыча из последнего похода. Садись, Федор, пировать будем.
— Доброе вино, — оценил Сбыслав, с удовольствием осушив кубок. — Если Сартак будет присутствовать на твоей встрече с Бату, одари его чем-нибудь
— Чем?
— Не знаю. Ты — воин, и он — воин, сам подумай. Но — надо, Ярославич Бату в Сартаке души не чает, мне Чогдар рассказывал.
Утром за Невским приехал не толмач, а молодой, стройный монгол в богато расшитой одежде и при сабле, ножны которой были щедро украшены драгоценными камнями Вошёл в юрту, с достоинством склонил голову перед князем и даже представился:
— Неврюй.
— Тёмник Неврюй, — тихо пояснил Сбыслав. — Любимец Бату-хана Велит следовать за ним
— А дары?
— Он просит поручить доставку даров твоему человеку. Куда и как доставлять, скажет его человек
— Доставишь дары, Савка, — сказал князь. — Поясни Неврюю, что Савка — мой оруженосец. И что мы готовы предстать перед ханом.
Неврюй, улыбнувшись, что-то сказал.
— Ты забыл меч, князь Невский, — буквально перевёл Сбыслав. — Должно быть, оружие охране сдавать положено.
У входа их ждали кони. Не свои, а монгольские, по-иному подседланные, с наборными уздечками. Каждого коня держал под уздцы коновод-татарин, пока Невский, Неврюй и Сбыслав садились в седла. Неврюй первым тронул своего коня, за ним последовали князь и Сбыслав, а татары-коноводы замыкали кавалькаду.
Ехали шагом мимо беспорядочного нагромождения юрт, которому ещё только предстояло стать столицей Золотой Орды Сараем. Пока это был огромный стан без улиц и переулков, наполненный гамом, собачьим лаем, блеянием овец и детской беготнёй. Но все как-то вдруг расступилось, и они выехали на просторную площадь, окружённую юртами куда более светлого оттенка, чем юрты на окраине. В центре площади возвышался вполне европейского типа шатёр, покрытый золототкаными коврами, а не привычным войлоком, возле входа в который стояла рослая, хорошо вооружённая охрана. Неврюй подъехал к расположенной поодаль коновязи, спешился, бросил поводьч коноводу и жестом указал князю Александру на золотой шатёр.
— Хан Бату ждёт.
- Предыдущая
- 48/118
- Следующая
