37 девственников на заказ - Васина Нина Степановна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/68
• Следующая

Лумумба — единственный человек, с которым я иногда говорю о личном. Она знает мою историю только в общих чертах; я знаю, почему ее зовут Лумумба в подробностях; мы не говорим о любви, ненависти и насилии, то есть о сексе. И у меня, и у Лумумбы за время практики появились “свои” пациенты.

— Это как лишай, — объясняла Лумумба, — вроде знаешь, что лечится йодом, но чешешь, чешешь!..

— Нет, это как навязчивый сон. Понимаешь, что с тобой такого произойти не может, но все время боишься… что кто-то другой неправильно попробовал твою судьбу, — объясняла я.

Пациент Лумумбы — трансвестит. Мужчина по имени Доня (по паспорту — Амадей, естественно — музыкант из семьи музыкантов), провел почти пять лет, доказывая обществу, что в душе он — женщина. За пять лет, потеряв все прежние связи, родителей и работу в известном оркестре, он приобрел одну-единственную ценность: разрешение психиатра на изменение пола. Изменил. После чего был замечен в клубе для геев в мужской одежде (естественно). Почти ежевечерне, маскируя те самые трансплантированные и видоизмененные части тела, которые он так исступленно приобретал путем множественных операций, Доня облачался в мужской костюм, делал тщательнейший макияж, приклеивал (!) усы и шел в мужской клуб.

Моя пациентка — мастер спорта по биатлону. За два года отстреляла в городе больше пяти сотен ворон. Она уверяла, что вороны являются переносчиками СПИДа. Граждане нашего доброго города ничего не имели против такого санитара, даже с устрашающего вида винтовкой с оптическим прицелом, но Люся (так ее зовут) собирала все отстреленные тушки и развешивала их в комнате в коммуналке, вот соседи и занервничали, им запах не нравился. Они уверяли, что Люся иногда ощипывала, жарила и ела убитых ворон, а этого они уже перенести не могли.

— У твоего скрипача налицо все признаки вынужденного кастрата! Он не хотел быть женщиной, он настаивал на перемене пола, только чтобы лишиться мужской силы! Что толку, что мы все понимаем — никто не знает, чем тут можно помочь?! — снисходительно объясняю я Лумумбе.

— А у твоей Люси скрытая тяга к разврату. На подсознании она понимает, что разврат наказуем, в силу застенчивости или брезгливости плоти не может в него просто так, с ходу, влипнуть и наказывает себя условным смертельным заболеванием путем поедания убитых переносчиков этого заболевания и пачкаясь их кровью. Ты что, не замечаешь: она изо всех сил пытается смертельно заболеть, потому что слишком грешит в мыслях! — не остается в долгу Лумумба.

— Это просто, — с ходу придумываю я выход. — Их нужно познакомить. Скажу Люсе, что у тебя на примете есть жутко развратный трансвестит, который хочет научиться стрелять.

Сказано, конечно, лихо, а вот с осуществлением этого плана пришлось повозиться.

Мы договорились вдвоем провести оба занятия с нашими пациентами — по очереди: сначала — с Амадеем, потом — с Люсей. Причем Лумумба с истинно исследовательским азартом написала вступительную статью о связи фетишизма и кастрации в работе Фрейда “Одно детское воспоминание Леонардо да Винчи”; я же просто сделала наброски предполагаемой связи между ненавистью к воронам у женщины и желанием кастрации у мужчины (как следствие — смена пола).

Фаллос женщины и влагалище мужчины…

Сеанс с Амадеем начался с детских воспоминаний. То, что в шестилетнем возрасте юный скрипач совершенно случайно увидел половые органы взрослой женщины и несколько дней после этого не брал в руки скрипку, Лумумба знала и раньше. Она строила лечение на естественных взаимосвязях: скрипка — женщина, смычок — фаллос; и, по моему мнению, после ее объяснения момент удивления и стыда при самоузнавании таких взаимосвязей у Амадея давно прошел, но перейти к рациональному самоанализу о влиянии детского шока на свою взрослую жизнь он так и не смог.

Выслушав, что мы думаем о его тяге к кастрации, Амадей неуверенно поерзал в глубоком кресле и вдруг поинтересовался:

— Вы обе, вы ведь моложе меня?

О, к этому вопросу мы с Лумумбой всегда готовы. Да, мы моложе, но работаем с Амадеем не по собственным аналитическим исследованиям, а исключительно на основе опытов и анализов, проведенных великими психиатрами прошлого и настоящего.

— То есть по книгам? — уточнил Амадей и тут же поспешил добавить: — Я читал Фрейда, это все ерунда. Это не про меня. — Подумал и осторожно поинтересовался: — Психическое заболевание ведь не может быть универсальным? То есть не могли же врачи описать все имеющиеся в наличии отклонения?

Пришлось его огорчить: могли и описали с дотошностью и азартом исследователей-вампиров. Но любому больному позволительно и даже очень рекомендуется думать, что он один такой на всем свете по сложности проблемы и методам демонстрации своего отношения к жизни.

— У нас, конечно, мало опыта общения с такими тонкими артистическими натурами, как вы, Амадей, — потупилась Лумумба. — Мы вас сегодня пригласили для помощи. Очень сложный случай. Совершенно схожий с вашим, представляете?

— Какой-то художник или певец, много лет доказывающий, что в душе он — женщина, наконец получил разрешение на перемену пола, а потом стал маскироваться под мужчину? — уныло поинтересовался Амадей.

— Нет, все совсем не так, — вступила я. — Взрослая женщина — мастер спорта и хороший специалист в области химических технологий. Бросила работу и спорт и занялась убийством…

— Трансвеститов! — закончил за меня Амадей.

— Нет. Ворон.

— Ворон? В смысле — птиц?.. — В глазах нашего страдальца наконец появилось удивление и почти восхищение. — Я тоже не люблю этих помойных хищников! А как эта женщина…

— Не отвлекайтесь, — вступила Лумумба. — Постарайтесь несколько минут не думать о собственных проблемах. Вы представляете ее? Какой вы ее видите?

— Кого? — опешил Амадей.

— Какой вы видите эту женщину?

— Я ее вижу… Я ее вижу на горе: она высокая и тоненькая, на фоне рассвета — совсем тростинка с развевающимися длинными волосами…

— Насколько длинными? — спросила я.

— До пояса, — уверенно кивнул Амадей. — В руках у этой женщины лук. Большой, изогнутый лук. — Он чертит перед собой изгиб. — Она натягивает стрелу, наконечник стрелы как раз касается красного краешка восходящего солнца!..

— Спасибо. Достаточно. — Лумумба проверяет, не кончилась ли пленка в магнитофоне, и сразу же мы с нею разыгрываем небольшой спектакль: “Ну, что я тебе говорила, коллега?!”

— Ну, что я тебе говорила? — подводит итог Лумумба. — Удивление от отсутствия у женщины пениса переросло в сопротивление этому осознанию…

— …Потому что если тете кто-то отрезал пенис, то подобное может случиться и с мальчиком — налицо угроза и лихорадочный поиск несформировавшейся психикой выхода из такой страшной ситуации, — подхватываю я.

— Вы понимаете? — Лумумба подошла сзади и склонилась над Амадеем.

— Не-е-ет, — неуверенно проблеял он.

…и тяжелые последствия их отсутствия.

— Это же так просто: ваше детское логическое восприятие отсутствия у женщины пениса не привело вас к фетишизму, вот в чем дело. По Фрейду, мальчик, объясняющий себе подобное невероятное отсутствие, в силу дальнейшей приостановки воспоминания, как это случается при травматической амнезии, воссоздает для защиты определенный фетиш, заменитель, объяснитель, если угодно! Да, психически женщина обладает некоторым пенисом, но он видоизменен, и уже только от вашего дальнейшего способа анализа подобных выводов и зависело тогда, в детстве, станете ли вы фетишистом, гомосексуалистом, либо преодолеете шок ценой взаимозаменяемого интереса.

— И что?.. — подавленно спросил Амадей. — Кем я стал?..

— Пока что, — уверенно заявила Лумумба, — мы с коллегой думаем, что вы пошли по пути взаимозаменяемого интереса: вы не стали фетишистом, то есть вы не смогли убедить себя наделить женщину таким характером, благодаря которому она была бы терпимой в качестве сексуального объекта. А поскольку вы не стали фетишистом, то вполне можете быть подвержены комплексу страха либо желанию кастрации, который впоследствии и привел вас к изменению пола.

• Предыдущая
• 8/68
• Следующая