Красная Шапочка, черные чулочки - Васина Нина Степановна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/73
• Следующая

Раздался звонкий удар тарелки по гранитной поверхности стола. Это я разжала руки. Тарелка с гренками не разбилась, именно тогда я обратила внимание, что вся посуда в кухне – металлическая. Тарелки, салатники, странные чашки, больше похожие на кубки, сахарница и солонки… Исключение составляли несколько пластмассовых лопаточек и деревянные миски.

Я посмотрела на Авоську. Авоська посмотрела на Тили. Тили посмотрела на меня. Похоже, этой девчонке разрешается говорить любые вещи.

– Моя мама влюбилась в своего ученика? – решила я выяснить все до конца.

– Он был неотразим! – Тили расцепила пальцы и всплеснула руками. – Он был так завораживающе красив!

– Моя мама сказала, что твоя мама его не совращала, как написано в докладной директора школы. Это он ее совратил, моя мама точно знает!

– Откуда… Откуда она знает?

– Твоего отца направили к моей маме как к психиатру, понимаешь? В силу чрезмерной возбудимости и непредвиденных обстоятельств. Она тогда была психиатр, а теперь называется сексопатолог! Так они и познакомились!

– Доломей совратил твою маму – свою учительницу истории, я тоже могу это подтвердить, – кивнула Тили. – Только тогда меня никто слушать не хотел. Я всем говорила, что мой сын – настоящий сексуальный террорист, а меня не слушали. Доломея направили на психиатрическое обследование, а твою маму на собеседование в РОНО. Это случилось в один день – обследование Доломея и выволочка твоей маме, я вся извелась, решая, куда мне идти. И пошла на помощь Марине. Я пришла и сказала, что мой сын гиперсексуален и возбуждается от вида женской туфли, что он безумно влюблен и достаточно физически развит, чтобы быть отцом ребенка. Поэтому дело решено было закончить женитьбой, а аттестат он получал экстерном в другой школе. Я не угадала, понимаешь?

– Нет…

– Нужно было идти на обследование к психиатру!

– Это точно, – весело подтвердила Авоська. – Но, с другой стороны, если бы ты пришла тогда с ним к моей маме…

– Я бы сразу поняла, что мой сын влюбится в Марго с первого взгляда!

– Стойте! – прервала я их взаимопонимание взахлеб. – Кто такая Марго?

– Это же моя мама, – удивленно ответила Авоська.

– Мой отец… Мальчик из школы, от которого забеременела моя мама, пришел к врачу на лечение и влюбился в этого врача, когда моя мама готовилась родить?!

– Теперь ты понимаешь?! – Тили присела и потрясла меня, застывшую у стола в столбняке. – Понимаешь?!

– Что я должна понимать? – кое-как проговорила я плохо двигающимися губами.

– Почему твоя мама должна была тебе все объяснить давным-давно? Если бы она рассказала это сразу же, как только ты в первый раз спросила об отце, ты бы все поняла! Он был всего лишь ребенок, капризный и противный ребенок, живущий по компасу, который носил у себя между ног! Только полный идиот мог бы оставить такую прекрасную девочку, такую умницу и красавицу ради другой женщины.

– Постой-постой! – возмутилась Агелена. – А как же я? Если бы он не оставил Марину, я бы не родилась!

– Это другая история. Я пытаюсь объяснить Нефиле, что только умственно незрелое ничтожество могло так безответственно раскидывать во все стороны собственную сперму и не думать о последствиях!

Теперь мы с Агеленой посмотрели на Тили с опаской.

– Но какой же молодец этот паразит, а?! – воскликнула Тили. – Он мне подарил таких восхитительных девочек, я счастлива, как никогда! Он сделал мне лучший подарок в жизни, о котором я не могла и мечтать. Поэтому давайте решим так. Доломей уже взрослый, он выбирал и будет выбирать женщин всегда и везде сам, а отказа ему не дождаться – не родилась еще такая на свете. И что же мы? Будем грустить? Ни в коем случае! Мы будем радоваться, что мы есть и мы – вместе! Чего еще для счастья надо?

– А где мой дедушка? – Я кое-как добралась до стула с высокой спинкой и свалилась на него.

– Кто? – опешила Авоська.

– Мой дедушка. И твой, кстати, тоже. Где он?

– С этим есть некоторые сложности. Дело в том, что… – задумалась Тили, – он вроде бы умер.

– Как это – вроде бы? – испуганным шепотом поинтересовалась Авоська.

– Понимаете, я в свои семнадцать лет встречалась сразу с тремя мальчиками. Что это вы так смотрите? Я была слишком любопытна, чтобы ограничиться одной привязанностью. И я не знаю точно… как бы это сказать. Я почти уверена, но анализов не делала. Тот человек, в котором я почти уверена, он умер.

– Я опять ничего не понимаю, – созналась я.

– Бабушка занималась сексом сразу с тремя мальчиками одновременно, один из них уже умер, она думает, что он и был нашим дедушкой. Я правильно сказала? – пришла на помощь Агелена.

– Не совсем. Умерли двое из них. Такая вот незадача. Они сражались за меня долго, почти пятнадцать лет, и попортили мне много крови. Так что…

– А где тогда отец Микария? – Я решила все выяснить до конца.

– Отец Микария был моим мужем. В смысле, первым официальным мужем, – уточнила Тили.

Агелена что-то посчитала на пальцах правой руки – пальцев ей явно не хватило, она перешла на левую, потом уставилась на Тили, приоткрыв рот.

– Что еще? – вздохнула Тили.

– Микарию ведь шестнадцать?

– Шестнадцать. Не беспокойся, он не отличается повышенной сексуальной возбудимостью. Кажется, именно такой анализ Марго тогда поставила Доломею.

– Значит, нашему папе было одиннадцать, когда родился Микарий?

– Точно. Микарий родился в семьдесят третьем.

– А ты только что сказала, что эти двое предполагаемых дедушек сражались за тебя почти пятнадцать лет.

– Неделя занятий математикой не прошла даром! – закатила глаза Тили. – Да, они портили мне жизнь и тогда, когда я уже вышла замуж. Пришлось от них избавиться. Поверьте, эти люди не стоят сожаления. Они были никчемны. Только представьте – потратить всю жизнь на одну-единственную страсть к женщине!

– А где же папа маленькой Тегенарии?

Вероятно, я спросила это слишком громко, потому что тут же почувствовала, как между нами натягивается легкая и всезаглушающая паутина тишины.

– Да… – задумалась Авоська. – Ты же родила девочку! Должен быть папа. – Она пошатнулась и схватилась за край стола руками. Странно, но в то мгновение ее слабость подбодрила меня – не одна я оказываюсь слабовата здоровьем при таких невероятных откровениях.

– Отец Тегенарии появился после третьего законного мужа. Но… он тоже умер, – спокойно объяснила Тили.

– Что значит – третьего? – спросила Авоська.

– Что значит – тоже умер?.. – подпрыгнула я.

– А разве вы не знаете, – вкрадчивым голосом тихо произнесла бабушка Рутейла, – что многие паучихи… – она встала и взяла свои распущенные волосы обеими руками, разводя их в стороны, словно раскрывая мохнатые крылья за спиной, – после оплодотворения съедают самцов?!

Мы с Агеленой вскочили. Сознаюсь – я едва удержалась, чтобы не броситься под стол.

– Взаправду? – шепотом спросила Агелена.

– Как это?.. – шепотом спросила я.

– Крибеллюм и карамистр! – крикнула Тили, отпустила волосы и подняла руки вверх.

Я не стала себя больше сдерживать и бросилась под стол. Агелена тоже восприняла этот выкрик бабушки как заклинание и заползла ко мне. Мы больно столкнулись коленками.

– Девочки, вы что? – Тили наклонилась. Ее волосы легли на пол. – Это я назвала прядильные инструменты паука. А вы что подумали?

– За-за-зачем ему прядильные инструменты?.. – На всякий случай я отползла от волос на полу подальше.

– А это, внученька, чтобы прясть из бородавок паутину!

– Каких еще бородавок? – стуча зубами, спросила Агелена.

– Это очень-очень просто! – Тили выпрямилась, и нам теперь были видны только ее ноги в коротких замшевых сапожках. – Бабушка, а почему у тебя на брюшке такие борода-а-авки?.. Это затем, внученька, чтобы вытягивать из них паутину! Бабушка, а зачем тебе паутина? Чтобы ткать кокон, внученька! Бабушка, а зачем тебе кокон? Чтобы упаковать в него ничтожного самца, впрыснуть внутрь желудочный сок, а потом выпить всего, как коктейль через соломинку-у-у! Нет, серьезно. – Тили перешла на нормальную речь и опять заглянула под стол. – Вы что, не знаете, что у пауков наружное пищеварение? Чего это вы трясетесь? Может быть, вместо того чтобы задавать неприличные вопросы, пойдете поиграть на солнышке во дворе?

• Предыдущая
• 21/73
• Следующая