Поезд для Анны Карениной - Васина Нина Степановна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая

– А чего к картошке будет? – спросила она, вставая. – Рыбу я уговорила еще в обед.

– Я так рада, что вы все со мной. У меня дом, дети, мне так хорошо с вами! Я даже мечтать о таком не смела раньше. – Ева обняла одной рукой Далилу, другой прижала к себе Илию.

– Или он – или я, – заявила Далила.

– Она угробит детей, – зловеще изрек Илия.

– Ты же только что вещал, что до семнадцати лет с ними ничего не случится, великий прорицатель! – съехидничала Далила.

– И пирога никакого нет, – крикнула Муся из кухни, – чего с чаем будем прикусывать?

– Ну хотите, я никуда не пойду сегодня вечером, будем пить чай, разговаривать? – спросила Ева невинно.

Илия и Далила освободились от ее рук и только тут заметили, что она одета в обтягивающий черный трикотажный костюм, волосы тщательно зачесаны, а на животе под грудью маленьким рюкзачком висела кожаная сумка – лямки перекрещены на спине.

– Слушай, – угрожающе выставила вперед указательный палец Далила, – не делай этого, мы с ним справились сегодня только потому, что он был ошарашен! Теперь он в курсе, где ты и как, он успокоился и опять стал специалистом, это я тебе как психолог заявляю, он все обдумал и готов к действиям!

– Да ничего с ней не случится! – махнул рукой Илия. – Пусть прогуляется.

– Заткнись! Ева, я серьезно! Обороняясь, ты хотя бы перед собой будешь чиста! Ну пристрели своего Хрустова, когда он опять сунется, сразу, без разговоров! Просто будь готова.

– Твоя подруга – маньячка, – доверительно сообщил Еве Илия.

– Или он – или я, – вздохнула Ева, надевая легкую ветровку.

– Не надо за ней ехать, – сказал Миша Январь Карпелову, но у того уже загорелись азартно глаза, он смотрел, напрягшись, в темное пространство двора, – там почти невидимый силуэт копался возле дорогой иномарки.

Ева выключила в салоне машины свет, но Карпелов узнал ее, когда она появилась в ярком освещенном прямоугольнике двери, выходя из подъезда.

Выехав на дорогу, Ева рванула легко и плавно среди горящих фонарей. Карпелов знал, что сильно превышать скорость она не будет, чтобы ее не остановили, поэтому особенно не беспокоился.

– Не надо за ней ехать, – сказал Миша второй раз.

– Звездочка тебе как минимум, если Хрустова возьмем, – пообещал Карпелов.

– Тормозит, – показал пальцем Январь.

Ева мигала правым поворотом, прижимаясь к бордюру. Она остановилась, и Карпелов с Январем проехали мимо с глупейшими минами, стараясь не смотреть в ее сторону.

– Отъезжает, – сообщил Январь, глядя в зеркальце. – Не надо нам за ней...

Он не договорил. Ева уже ехала рядом, в опущенное боковое стекло хорошо был виден ее профиль. Она достала какой-то предмет, и Карпелов резко выдохнул «ложись!» до того, как в ее руке определился пистолет. Миша Январь быстро опустил голову между колен, а Карпелов, словно в оцепенении, смотрел на высунувшуюся из окна женскую руку с пистолетом, на неподвижный профиль женщины – она не повернулась, а продолжала смотреть перед собой на дорогу, стреляя по шине почти вслепую. Не веря, что все это происходит на самом деле, Карпелов услышал, как дрогнула машина и пошла, петляя и не слушаясь руля. Он надавил на тормоз, от чего Январь стукнулся сильно головой и застрял внизу.

Отборный мат в открытое окно «джипа», который внезапно выплыл сзади, стоны и чертыха-ния Января, странная ватная тишина окружающего мира, незнакомые дрожащие руки на руле – оказывается, это его, Карпелова, руки, – и плавно уходящая вдаль, словно парящая над дорогой в золоте фонарей ее «тойота».

Они смогли поменять колесо только через полчаса, когда слегка успокоились.

– У меня дома есть виски, – на всякий случай сообщил Январь, потирая шею. Сидел он скособочившись.

– Нет, ну какая!.. – начал в сердцах Карпелов.

– Не надо, – перебил его Январь.

– Почему это не надо? Могу я сказать все, что думаю об этой заразе?

– Не надо было за ней ехать. Еще я кофе купил. «Президент».

– Не иначе как ты программки свои продаешь, богатенький старлей! – Карпелов был злой и противный сам себе.

– Так точно, товарищ майор, от вас ничего не скроешь, – судорожно зевнул Январь.

– Ты что, не понимаешь, куда она поехала? Хрустова ловить!

– Я вас поздравляю.

– Или предупредить!

– А может, – предположил Январь, – на секретную встречу с белопогонниками. Тогда она нас по делу притормозила, государственная тайна все-таки!

– Да что ты ее защищаешь, она же могла в тебя попасть!

– Ну уж, вы скажете. Вы что, не помните, что я вам читал про нее? Снайпер!

– И чего ты тогда, такой уверенный, себе шею свернул?! – Карпелов уже не сдерживался, кричал во весь голос, пряча улыбку.

– А я исполнительный очень, товарищ начальник. Как прикажут, так и делаю. Еще есть два куриных окорочка – на полторы минуты в микроволновку – и готово!

– Не размораживая? – удивился Карпелов.

– А то!

– Ты поведешь. Не больше сорока.

– Слушаюсь. – Январь вышел из машины, обошел ее и сел за руль. Он повернул ключ зажигания, а далеко от них в квартире отстрельщика Хрустова в этот момент прозвенел звонок в дверь.

– Несите детей! – крикнул Илия из ванной. Далила, не понимая, заглянула в открытую дверь и увидела его, лежащего в воде голым.

Илия протянул руки, Далила прижала к себе посильней маленькую Еву, которую раздела для купания. Ее обошел Кеша, он нес мальчика и, не обращая внимания на Далилу, положил его в воду на Илию.

– Не надо, – прошептала она, прижав девочку так сильно, что та пискнула.

Мальчик вдруг сгруппировался, а потом сильно, по-лягушачьи дернул ногами и опустил под воду лицо. Далила, пошатнувшись, увидела, как изменилась его мордочка, он чуть прищурился и надул щеки, она поняла, что ребенок задержал дыхание под подои. Илия поддержал его за живот, не давая опускаться слишком глубоко.

Ева заплакала, вырываясь.

Илия видел бледное расстроенное лицо Дали-лы и пожалел ее:

– Хочешь, ты ляжешь в воду? Они любят плавать, они еще помнят.

Далила как в страшном сне протянула руки и отдала маленькую Еву. Ноги не держали ее, она села на коврик, ухватившись за край ванны. Илия поддерживал руками лысые головки, близнецы блаженно улыбались, от чего их лица становились одинаково бессмысленными.

– Мама, – прошептал стоящий рядом Кеша, – а почему я ничего не помню?

Кеша не умел плавать и панически боялся опустить голову под воду.

– Пошли, красавица, пошли, – Муся тащила Далилу за руку, – умаялась, беспокойная наша, иди спать, иди. – Далилу подвели к кровати, и она свалилась, плохо соображая, что происходит. Комната кружилась вокруг нее и изгибалась, как отражение в елочном шаре.

– Не ешь ничего, опять же, волнуешься, – бормотала Муся, поднимая ее ноги и выдергивая из-под них покрывало.

– Муся, – шепотом спросила Далила, – где твой ребенок?

– Так ведь помер, лапушка маленький, месяц уже, как помер.

– От чего же он... помер? – Далила закрыла глаза и неожиданно почувствовала слезу под ресницами на щеке.

– Ну, от чего они маленькие помирают? Может, сглазил кто. Кричал, кричал – и помер. А ты и плачешь? – забеспокоилась она и вдруг заревела громко, сиреной.

Далила в ужасе открыла глаза.

– И-и-и что ж ты такой маленький, не находился, не нагулялся!.. И-и-и не наговорился с мамушкой, не намиловался с девушкой!.. – кричала Муся, обхватив голову руками и покачиваясь. – Света белого не видел, по рекам-морям не ходил, по небам не лета-а-ал! – Она вдруг замолчала, словно выполнив положенное, и утерла рукой под носом. – Безотцовский он у меня был, – сообщила она спокойным голосом. – Но это жуткая история.

– А где... Как ты Илию встретила?

– А на вокзале и встретила. Иду, молоком заливаюсь, плачу, вот и встретила. Я в Москву приехала узнать про поезд.

Далила уже не слышала. Она спала.

Ева звонила в дверь, прислушиваясь. Подъехав к пятиэтажке и осмотрев ее, расцвеченную желтыми, зелеными и красными окнами, она вздохнула и вошла в подъезд, в который утром вошел Хрустов. По четыре квартиры на каждой площадке как минимум. На первом этаже на окнах двух квартир не было решеток, Ева сразу отмела их. Потом она просто пошла, звоня в каждую дверь, если за этой дверью: не кричали дети, не лаяли собаки, не стоял дружный гомон веселого застолья, – так что получалось, что на площадке она звонила по одному-два раза, крича на вопрос «Кто там?» – «Это я». Ее рассматривали в глазок и говорили, что все дома. Если спрашивал детский голос или дверь просто распахивалась, Ева сразу бормотала извинения.

• Предыдущая
• 36/79
• Следующая