Игры профессионалов - Беллами Кэтрин - Страница 16

• Предыдущая
• 16/60
• Следующая

В холле к ним подошел попрощаться Джек. По выражению лица сестры он догадался, что она уже все знает.

— Эйс все подстроил нарочно! — закричала Мелисса, густо покраснев.

— Да нет же! — попытался успокоить ее брат. — Он сам в ярости! Сейчас он убеждает по телефону свою «птичку», что в газете что-то напутали: видимо, он увлекся ею всерьез, иначе даже не стал бы оправдываться. Уж я-то его знаю.

— Не с ней ли он отмечал Рождество? — спросила Мелисса. — Любопытно, что это за особа. Надеюсь, Эйс объяснил тебе, почему мы очутились в салоне «Картье»?

— Да, — кивнул Джек.

— Тогда позволь мне заранее поздравить тебя с днем твоего рождения. Подарок я оставила Эйсу.

— Спасибо, — сказал Джек. — Извини, что из-за меня у тебя возникли неприятности. — Он чмокнул сестру в щеку.

— Попытайся убедить в этом Ника! — сказала Мелисса, садясь в машину.

Вернувшись в номер, Джек действительно позвонил в Шотландию. Едва Ник подошел к телефону, он взял наступательный тон:

— Ты нарочно расстраиваешь мою сестру? — с вызовом бросил он. — С нее хватает и своих неприятностей! Зачем ты вынуждаешь ее объяснять всякую газетную чепуху?

— Нельзя ли выражаться понятнее? — холодно спросил Ник.

— Я говорю достаточно ясно! Вместе того, чтобы трепать ей нервы, лучше бы поддержал ее! Она добилась крупных успехов в последнее время, но тебя ее карьера абсолютно не волнует. Ты относишься к ее занятию теннисом, словно это всего лишь каприз девочки-подростка. Мелисса не собирается бросать большой спорт!

— Я рад за нее, — сказал Ник. — Но мне надоело постоянно читать о ней разные сплетни в бульварных газетках. Встань на мое место, Джек! Разве тебе не стало бы обидно? И почему вокруг нее увивается Эйс?

— Эйсу она совершенно не нужна! — в сердцах воскликнул Джек. — И Мелисса тоже не виновата в том, что выдумывает желтая пресса. Но я хочу предупредить тебя, что к моей сестре неравнодушен Хэл Ренуик. Пока он ей безразличен, но, в отличие от тебя, Хэл готов морально поддержать ее в трудную минуту. Так что если ты не изменишь своего отношения к ней, то рискуешь подтолкнуть ее прямиком в его объятия. Или же это сделаю я, так и знай!

— Только не угрожай мне, Джек! — разозлился Ник.

— А ты не обижай мою сестру! — рявкнул Джек и повесил трубку.

Ник швырнул трубку на рычаг аппарата в замке Гленгарри и выбежал на улицу: только основательная прогулка могла успокоить его после такого разговора. Ноги сами вынесли его на вершину холма над озером, где когда-то давно они с Роури разбивали в летнюю пору лагерь и жгли по ночам костер.

Отсюда, с края обрыва, ему хорошо было видно все его поместье: деревня, с высоты казавшаяся совсем крохотной, пики гор, окутанные туманом, глубокое озеро… Зачем ему все это теперь?

— Будь ты проклят, Роури! — задрав голову, крикнул Ник. — Я не хочу прожить жизнь, предназначенную тебе!

Внезапно он сообразил, что и покойный, возможно, не желал такой судьбы. И подсознательно искал ранней гибели, безрассудно гоняя на мотоцикле и карабкаясь на крутые скалы. Если так, то он своего добился: теперь Нику приходилось отдуваться за него. Кузен разбил не только собственную, но и его, Ника, жизнь.

Бесплодные попытки убедить общину Гленгарри в преимуществах нового стиля хозяйствования утомили его. Для местных жителей он все еще оставался военным человеком, далеким от понимания нужд фермеров, — в отличие от Старика, на протяжении пятидесяти лет пользовавшегося у них безусловным авторитетом. Ника вполне устраивало, что его называют «майором»: титул баронета тяготил его, напоминая, что для продолжения рода он обязан завести семью и наследников. Ему же нужна была только Мелисса.

Голод взял свое и погнал Ника домой. Заказав Мэгги сандвичи и кофе, он устроился в кабинете напротив телевизора и стал смотреть трансляцию теннисного матча из Монте-Карло. На экране Эйс яростно спорил с судьей; Джек с улыбкой слушал его пререкания, потом оттащил партнера от вышки и что-то сказал ему, Эйс невольно ухмыльнулся, успокоившись.

Как могут взрослые люди спорить с пеной у рта из-за того, коснулся ли мячик боковой отметки или же нет? Зачем вообще убивать на это драгоценное время? Ник тяжело вздохнул и переключил телевизор на канал новостей.

В турнире на грунтовых кортах, проводимом в Гамбурге, Мелиссе выпало играть с Лючией Конти, к этому времени поднявшейся на пятнадцатое место среди сильнейших теннисисток мира и прослывшей знатоком игры на «медленных» площадках.

Разъяренная слухами о помолвке Мелиссы с Эйсом, она собиралась победить англичанку во что бы то ни стало и добилась своего, выиграв в двух сетах со счетом 6:2, 6:2.

— Шлюха! — злобно прошипела итальянка, наклонившись к самому уху противницы во время заключительного рукопожатия.

— Старая подстилка! — не осталась в долгу Мелисса, делая вид, что чмокает соперницу в щеку.

От злости Лючия впилась ногтями в ее ладонь. На лице Мелиссы не дрогнул ни один мускул. Невозмутимо собрав свои вещи, она ушла с корта.

— Нужно сделать укол от бешенства, — сказала она Кэти, показав ей пораненную руку. — Эта стерва совсем сошла с ума от ревности.

— Тебе придется попотеть на «медленном» корте, если не хочешь опозориться в Риме, — спокойно заметила Кэти.

Она не теряла надежду на выход ученицы в четвертьфинал Открытого первенства Италии: в случае удачной жеребьевки Мелисса имела на это все шансы. И не ошиблась в своем прогнозе: на кортах «Форо Италико» англичанке везло вплоть до третьего тура. Но потом настала ее очередь вновь сразиться с Лючией Конти. Весь вечер накануне этого матча они с Кэти просматривали видеозапись игры соперницы в Гамбурге.

— Хорошо, что мне симпатизирует местная публика, — легкомысленно заметила Мелисса.

— Но только вряд ли итальянцы станут болеть за тебя завтра, — усмехнулась Кэти. — Готова биться об заклад, что весь стадион будет поддерживать землячку.

И Кэти словно в воду глядела: болельщики всячески мешали Мелиссе: хлопали, когда она совершала ошибку, и свистели, стоило ей выиграть мяч. Подобного унижения ей испытывать еще не доводилось. Несколько растерявшись, англичанка проиграла первый сет. Но во втором, заметив злорадную ухмылку на лице Лючии во время перерыва, Мелисса собралась с силами и начала выигрывать. У нее все вдруг пошло как по маслу: упорные тренировки на грунтовых кортах дали ощутимый результат.

Занервничав, соперница стала вступать в спор с судьями из-за мячей, едва коснувшихся боковой отметки: это служило сигналом того, что она явно боится проиграть матч. Судья на вышке устал то и дело спускаться вниз и проверять отпечаток от мяча на площадке, и когда однажды Мелисса тоже возразила судье в спорном случае, ее замечание было принято на слово. Во втором сете англичанка одержала победу, вопреки неистовству толпы на трибунах.

Третий сет вышел тяжелым, при счете 4:5 на подаче Мелиссы итальянка пропустила мяч, сделав вид, что он ушел в аут.

Но судья засчитал его, объявив, что счет стал 5:5.

— Нет! — закричала Лючия, поддерживаемая возмущенным ревом трибун. Но судья на вышке был неумолим; под его укоризненным взглядом итальянка неохотно перешла на другую половину площадки, чтобы приготовиться к принятию следующей подачи англичанки.

Мелисса подала, Лючия отбила мяч, но он опустился на половине противницы возле боковой линии, так что судья засомневался, засчитывать ли этот удар. Воспользовавшись этим, Мелисса подбежала и, ткнув в отметину ракеткой, заявила, что мяч не попал в площадку. След оказался смазанным, и судья на вышке, потеряв доверие к итальянке, согласился с Мелиссой.

— 6:5 в пользу Фаррелл! — объявил он. Матчбол! Мелисса запаниковала: еще бы, ей удалось обмануть судей! Но Лючия с расстройства послала оба мяча в сетку на своей подаче, и победа в матче досталась Мелиссе Фаррелл. Это была необыкновенная удача.

— Гейм, сет и матч! — произнес традиционные слова судья.

• Предыдущая
• 16/60
• Следующая