Бальзам Авиценны - Веденеев Василий Владимирович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/156
• Следующая

— Не трогать его! — приказал Федор Андреевич. Плечо у него припухло, и пульсирующая боль отдавалась даже в кончиках пальцев. Казалось, рука онемела, каждое движение давалось с трудом, хотя следов крови не было видно нигде.

— Поручика насмерть. — глухо сказал подъехавший Денисов. — Откуда только эти черти свалились?

Ответить капитан не успел — из плеча боль вдруг стрельнула в шею и затылок, да так сильно, словно с размаху хватили обухом по голове. Замутило до тошноты и стало темно в глазах. Цепляясь за жесткую гриву коня Кутергин сполз с седла, рухнул на прокаленный сочнцем песок и потерял сознание…

— Клинок башку задел, а он в горячке не почуял. Во, какую дулю набил!

Федор Андреевич с трудом открыл глаза. Его голову поддерживал унтер Епифанов, а Денисов, стоя на коленях плескал капитану в лицо тепловатой водой из баклажки. Рядом хлопотал урядник Бессмертный: с видом заправского эскулапа он щупал плечо Кутергина. Именно голос Кузьмы и прорвался к Федору Андреевичу сквозь мрак беспамятства.

— Прошу извинить, господа! — Капитан приподнялся на локте, но боль заставила его снова растянуться на песке.

— Очнулся? — Матвей Иванович заткнул баклагу. — Слава Богу! Вишь ты: басурман тебе голову задел. Мне бы сразу понять, как увидел тебя без фуражки.

Кутергин с трудом поднял левую руку и ощупал затылок: с правой стороны набухла огромная шишка, покрытая корочкой запекшейся крови. В пылу сабельной рубки он даже не почувствовал, как получил удар по голове и потерял фуражку.

— Ваш высокородь, встать сможете? — Епифанов с тревогой заглянул ему в лицо.

— Попробую. — Капитан с помощью унтера сел и осмотрелся.

Неподалеку стоял молодой мужчина в белом. Рядом с ним, прямой как палка, застыл старик. За их спинами, кося любопытным черным глазом, медленно прохаживался Нафтулла.

«Прилетел, как стервятник», — подумал Кутергин.

— Сколько людей потеряли? — спросил он у Денисова.

— Пять. Одного сразу подстрелили, троих срубали, еще один кончается: грудь пробита. Да поручик еще. Двое ранено.

— Шесть убитых, — подвел итог капитан. — А этих, разбойничков?

— Тридцать семь было, а с теми, — хорунжий показал плетью на старика и мужчину, — тридцать девять.

— Почти без потерь. — Федор Андреевич попытался встать, но не смог.

— Сиди уж. — Матвей Иванович зло сплюнул набившуюся в рот пыль. — Это у вас там, в петербургских академиях, так потери считают. А у меня казаки с одной станицы! Понял?! Как я дитям ихним в глаза глядеть буду, когда возвернусь? — Он все больше распалялся и почти кричал: — Они почему со мной охотой идут? Считают, удачлив я… Может, оно и так, да только я в первую голову казака берегу, человека в нем вижу, односума своего, а не нижнего чина.

Денисов сердито хлопнул плетью по голенищу сапога, тяжело вздохнул и уже спокойнее добавил:

— Поручик давеча строй поломал, хорошо, ты подоспел, а то бы…

— Прости его, Матвей Иванович. Он о подвиге мечтал. О мертвых плохо не говорят.

— Во-во. — Хорунжий покрутил головой. — Подвиги, ордена! Война жизнь дарит — вот высшая награда! Да ладно, чего там, у станичника душа на конце сабли держится.

В стороне несколько казаков с помощью Рогожина, привычно орудовавшего лопатой, шашками рыли могилу, отгребая песок руками. В стороне рядком лежали тела убитых — мусульман и православных. Смерть примирила их, и необъятная пустыня готовилась вместе упокоить недавних врагов.

— Они поодиночке хороши. — Денисов кивнул на мертвых басурман. — Но куда им против казака? Строю не знают, и выучка не та…. Ладно, чего со стариком и парнем делать?

— Расспросить надо. — С помощью Епифанова капитан поднялся и стоял, пошатываясь как пьяный. — Может, это следы их каравана видели нукеры Масымхана?

— Не, у них винтовок не было, — мрачно сообщил хорунжий. — Наверное, еще какой шайтан бродит. А старик-то слепой!

Опираясь на Акима, капитан вместе с Денисовым подошел к пленным. Следом устало плелся Кузьма Бессмертный. Федор Андреевич поискал глазами Нафтуллу — здесь он еще или уже исчез? Нафтулла был здесь. Держась на расстоянии от русских, он вытянул шею, стараясь получше увидеть происходящее и надеясь уловить хотя бы обрывки разговора. Кутергин решил не обращать на него внимания: шут с ним, пусть болтается.

Услышав шаги, слепец повернул к офицерам загорелое, с тонкими чертами лицо и пригладил ладонями длинную седую бороду. Молодой мужчина что-то шепнул ему, и старик важно кивнул в ответ.

— Кто вы? — спросил Федор Андреевич, и Денисов перевел его вопрос на язык кочевников.

Старик молчал.

— Кто вы? — повторил капитан на арабском.

Старик изумленно поднял брови, а его молодой спутник впился глазами в лицо русского, словно тот возник перед ним, как сказочный джинн из лампы Аладдина.

— Ты не араб. — Голос у старика был низкий, звучный, с повелительными интонациями.

— Да, я не араб, — согласился капитан, — но кто вы?

— Искатель истины. — Старик ощупью нашел плечо молодого мужчины и положил на него руку. — Это мой сын. Прошу вас: не нужно нас мучить. Лучше сразу убейте.

Федор Андреевич перевел Денисову слова старика, и хорунжий недоуменно пожал плечами: бред какой-то!

— Мы не собираемся вас мучить и убивать, — заверил капитан. — Почему ваши люди напали на нас?

— Они не подчинялись мне. — Слепец покачал головой. — Так же, как и моему сыну.

— И все же, кто вы? — Федор Андреевич твердо решил добиться своего. — Откуда направлялись и куда шел ваш караван?

— Тебя интересует мое имя, из какого я племени и род моих занятий? Или что-то другое? — Старик крепче стиснул плечо сына.

— Я хочу знать, кто вы? — упрямо повторил капитан: увиливания старика начинали раздражать его. К тому же Кутергин не настолько хорошо владел арабским, чтобы соревноваться со слепцом в витиеватостях, помогающих ускользнуть от прямого ответа.

— Мое имя тебе ничего не скажет, а если я солгу, ты все равно не узнаешь правду. Шли мы издалека, а куда направлялись, теперь не имеет значения. Позволь мне спросить, чужестранец: кто ты и твои люди? Мой сын сказал, вы не похожи на правоверных.

• Предыдущая
• 30/156
• Следующая