Дальше живут драконы - Веденеев Василий Владимирович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/71
- Следующая
В углу, окруженный любопытной толпой зевак, немолодой щербатый мужичок предлагал сделать любому желающему цветную татуировку по избранному трафарету – хочешь, профиль бывшего «вождя трудящихся всей земли», хочешь, хризантему, а если позволяют средства, то разукрасят спину картиной в семь цветов.
– Модно на Западе, – авторитетно разъяснял щербатый, – даже миллионеры с наколками. У нас все, как положено, с гарантией от СПИДа. Машинка японская, иглы и тушь остались в прошлом веке. Красители импортные, цвета от времени не теряют.
Вороне отчего-то стало стыдно за свои блекло-синие разводы татуировки, и он ретировался.
«Нет, – подумал Гришка, – как не вертись, а жопа сзади. Придется, видно, сползать по адресочку, который шепнули в зоне. Среди братии на рынке мне явно делать нечего, и тут я чужой».
Адресок, по которому он надумал отправиться, внушал сомнения в своей достоверности – Выставка достижений народного хозяйства, детский фотограф Леонард Дмитриевич. Хотя чего гадать и раздумывать – до Выставки отсюда рукой подать.
Верный своим принципам, до ВДНХ Ворона поехал на троллейбусе, а на территорию проник без билета, проскользнув мимо бабок-контролеров с толпой экскурсантов. Увидев молодого парня с фотоаппаратом, поджидавшего клиентов около Чебурашки и крокодила Гены, сделанных в человеческий рост из папье-маше, Анашкин подошел к нему.
– Леонарда Дмитриевича знаешь? Тоже фотограф. Где он?
– Прямо, – не удостоив Гришку даже взглядом, лениво ответил парень. – У фонтана работает, не заблудишься.
Ворона поплелся к фонтану, злобясь на собственную неудачливость, усталость в ногах и припекающее солнце – вот она, свобода, о которой он днем и ночью мечтал в зоне. Обиваешь без толку ноги то на ипподроме, то в гаражах, то в отделении милиция, то на Выставке. Надоело. А дома тетка встретит вопросом: как дела? Какие у него дела, что он, прокурор или министр? Все ждет от него чего-то, старая дура, может, думает, что он будет ее поить каждый день в знак признательности за долголетие?
Леонарда Дмитриевича он заприметил сразу – средних лет тощий мужичок в старомодной шляпе-сеточке. Фотограф ставил детишек около старинного экипажа, щелкал затвором, затем переводил их к Микки-Маусу, снова щелкал затвором и получал деньги, а в стороне ждала очередь. Улучив момент, Ворона подошел ближе и потянул Леонарда за рукав полотняного пиджака:
– Я от Колчака.
– М-да? – иронично хмыкнул фотограф. – Адмирала давно шлепнули.
– Этот живой, лямку тянет, – ответил Гришка, услышав отзыв на пароль.
– Погуляй часок, – показав глазами на очередь, попросил Леонард Дмитриевич, – потом поговорим.
Чертыхнувшись, Ворона потащился в тень и сел на лавку.
Когда он вновь подошел к фотографу, тот был свободен. Заметив Анашкина, он приветливо улыбнулся, показав золотые коронки на передних зубах:
– Погулял? Ну как там наш общий приятель?
– Трудится, – присаживаясь на корточки по привычке заключенных, коротко ответил Ворона.
– На свободу с чистой совестью, – снова улыбнулся фотограф. – А ты давно откинулся?
– Недавно. Колчак сказал, помочь можете, к делу пристроить.
– Можем, – покосился на него Леонард Дмитриевич, словно оценивая возможности нежданного посетителя.
Понимая недоверие фотографа, Гришка коротко описал ему знакомого по зоне, прозванного Колчаком, назвал адрес тетки, рассказал, за что получил срок и чего он хочет от Леонарда Дмитриевича. Тот молча выслушал, полуприкрыв набрякшими веками глаза и никак внешне не реагируя на услышанное, потом спросил:
– Права на вождение машины у тебя есть?
– Нету, – вздохнул Анашкин. Были бы права, он нашел бы себе местечко, а не шлялся по выставкам и ипподромам. – Любую тачку водить могу, а прав нету, и отдадут еще только через год.
– Плохо, – пожевал губами фотограф, раздумывая о чем-то своем. – Денег я тебе дам, но надо будет отработать.
– Сделаем, – повеселел Ворона: кажется, лед тронулся?
– Скорее получай паспорт и приходи. – Опустив руку в карман необъятно широкого пиджака, фотограф вытащил пачку червонцев и сунул Гришке. – На, отработаешь потом, но с паспортом не тяни, понял? Поручитель у тебя серьезный, хочу надеяться, что не подведешь. А люди по жизни должны ходить как волки, стаей! Один пропадешь, запомни, сынок!…
Получение паспорта прошло буднично – моложавый майор из паспортного стола вручил красную книжицу в полиэтиленовой обложке и пожал руку, пожелав всего доброго.
Уже на улице Ворона почувствовал облегчение – наконец-то и он полноправный гражданин. А все-то, оказывается, заключается в красной книжице, именуемой паспортом. Никого не интересует, что па самом деле у тебя в голове, куда ведут тебя жизненные дороги, к чему стремишься и чего избегаешь, хочешь ты работать или нет, – главное, у тебя есть паспорт, уравнявший в правах с остальным населением.
Дома он отметил это событие с теткой, купив бутылку водки. Выпили, потом он сгонял за портвейном, снова выпили и завалились спать. Утром, наскоро попив чаю, побрившись и сполоснув лицо холодной водой – одеколона в доме не водилось, поскольку его тоже можно пить, а к тетке захаживали разные люди, – Ворона заторопился на Выставку, к фотографу…
– Молодцом, молодцом, – листая новенький паспорт Анашкина, ласково щурился Леонард Дмитриевич, – как есть молодцом, не подвел старика. Хвалю. А я тут уже успел кое с кем парой словечек перекинуться, просил за тебя, бедолагу. Цени.
– Век буду благодарен, – убирая паспорт, заверил Ворона.
– Поглядим, – усмехнулся фотограф. – Ты вроде малый тертый, людей понимать должен, вот и определю тебя в помощь к одному уличному крупье.
– Чего? – непонимающе выкатил глаза Гришка. Ни как свихнулся дед: какие тут, в Москве, могут быть крупье, да еще уличные?
– Да-да, – дробненько посмеялся Леонард Дмитриевич, – именно крупье. Наперсточки теперь дело прошлое, сильно взялись за них, закон издали или указ, для меня разница не велика. Важно другое: подрезали крылышки деловой инициативе. Пришлось на рулеточку перейти. Отправишься ребяткам помогать, должок отрабатывать и на жизнь копеечку ковать, а там видно станет.
Крупье оказался молодым курчавым мужчиной крепкого сложения. Пожав Гришке руку, он отрекомендовался Бобом и посвятил нового помощника в тонкости ремесла. Все оказалось просто – за что и кому отдавать свои кровные деньги, личное дело каждого гражданина. Азартных людей в огромном городе хоть отбавляй, это еще и наперсточки показали – многим охота померяться силами с изменчивой фортуной.
Игрушечная рулеточка приобретается за гроши, но в умелых руках становится просто-таки золотой, особенно если руки принадлежат человеку, обладающему хитростью и инициативой. Можно просто играть и обирать простаков, можно замаскировать игры продажей лотерейных билетов «по выигрышу», продажей книг, всякой мелочи – в зависимости от обстоятельств. Приходится опасаться милиции, конкурентов из противоборствующих кланов – те опаснее стражей порядка: если нет своей охраны, то намнут шею, отнимут выручку и поломают инвентарь, чтобы не раскладывал столик с рулеткой в чужом районе. Задача у Вороны проста – стоять на стреме и вовремя предупреждать о появлении постовых, патрульных машин и конкурентов. Охрану несут другие люди, держит банк на рулетке сам Боб, а по завершении работы каждый получает долю.
Первый выход назначили на завтра. В действительности первым он был только для Анашкина, но не для остальной компании. Выходили к площади Белорусского вокзала, раскидывали столик, и Боб хорошо поставленным голосом ярмарочного зазывалы привлекал внимание прохожих. Как только их собиралось достаточное число, начиналась игра, вернее – действо. Каким образом Боб умудрялся обжуливать лопухов, Гришка так и не смог понять, но вечером получил свою долю, из которой тут же предложили отдать «чирик» в счет погашения долга Леонарду.
Через несколько дней Ворона привык к «работе» – высматривал милиционеров, предупреждал, вместе с компанией обедал в шашлычной, распивая бутылочку сухонького винца, ездил подыскивать новые места для работы, получал «бакшиш» и отдавал «чирики» за долги, В общем, жить стало веселее и не так обременительно, даже тетка приутихла и не донимала нытьем.
- Предыдущая
- 18/71
- Следующая
