Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/166
• Следующая

— Погоди, — поднял ладони купец. — Скажи, ты хочешь плыть в Константинополь или останешься, чтобы украсть мурзу? Что для тебя важнее?

— Подготовим похищение и отплываем, — после недолгого раздумья решил Куприян. — Мы с тобой отправимся на корабле, а Ивко поможет здесь выкрасть Алтын-каргу. Без Ивко все равно не найти дороги к бухте, куда должен прийти струг. Кто из вас бывал в доме мурзы?

Ивко молча встал и вышел из комнаты. Вернулся он с куском угля в руке. Снял со стола кувшин и блюдо с рыбой, разгладил скатерть и начал чертить на ней непонятные линии.

— Смотрите, — объяснил он Тимофею и Куприяну, — вот тут дом, где мы находимся. Это дорога, это роща, это сады, а это ограда дворца Алтын-карги…

Через час Головин вернулся в подвал. В руках у него была бережно свернутая скатерть с начертанным углем планом усадьбы и дворца Иляс-мурзы…

Казалось, Анастасию, наконец, не только оставили в покое, но и дозволили делать все, что ей заблагорассудится. Она вышивала платок диковинными цветами и птицами, а когда работа подошла к концу, задумалась: что дальше? Разноцветные шелка на белом фоне так и переливаются, птички получились как живые; цветы алеют, словно маки. Можно еще что-нибудь вышить. А потом, что потом?

Ей не отказывали ни в еде, ни в питье, проворные старухи в черной одежде приносили блюда и кувшины, убирали грязную посуду. Тень голода не витала над русской рабыней, грозя ей костлявой рукой, наоборот, здесь не знали, какими бы еще вкусными кушаньями и сладостями ее порадовать. Невольницу выпускали гулять в большой роскошный сад, раскинувшийся вокруг дворца Алтын-карги, разрешали побегать и порезвиться, посидеть на мягкой траве, подставив лицо ласковому солнышку. Если ей вдруг хотелось прилечь, на низком деревянном помосте в тени деревьев для нее были расстелены пушистые ковры, громоздилось множество подушек. Ложись, отдыхай, нежься! А если задремлешь, бдительная старуха, наблюдавшая за прогулкой, сядет в изголовье и отгоняет докучливых мух, чтобы не тревожили сон северной красавицы.

А наряды? Полны сундуки: шелка, бархат, златотканая парча, тончайшая кисея. И все можешь примерить, надеть — хоть целый день напролет вертись перед драгоценным зеркалом, купленным за огромные деньги у венецианских купцов. Примеряй шапочки, украшенные пушистыми, легкими перьями, или погляди, как сидят на ножке туфли из тонкого сафьяна, а хочешь — обмотай голову тюрбаном. Да можно ли перечесть все, что лежит в сундуках?

Не надо полоть огород, таскать воду из колодца, растапливать печь, месить тесто, ворошить сено, доить корову, сбивать масло, мыть полы, подмазывать глиной курень, возиться с горшками. По вечерам не ломит натруженную спину, не гудят от усталости руки и ноги, но… Раньше, бывало, только коснулась щекой подушки, так сразу проваливалась в сон. Здесь и постель мягкая, и спину от трудов не ломит, а сна нет. Пуховая подушка казалась камнем, подсунутым под голову. И маетно, и душно, металась ночи напролет, а сон не шел. Словно кто украл его и не хочет вернуть. Лежала, думала и поняла, что хотят ее или подкупить, или сломать. Свобода — только призрак, а на самом деле она в золотой клетке: крепки прутья, неусыпна стража!

Это Анастасия уже проверила. День и ночь стояли за дверями проклятые старухи. Пойдешь в сад — и они обе за тобой следом, словно воронье, так и мелькают между деревьями. Попробуй только подойти к ограде, они тут как тут. Значит, боятся, чтобы не сбежала? Но куда бежать? Даже если удастся украсть коня, далеко не ускачешь. Чужая страна, чужие люди, а родной дом за тридевять земель. Да и цел ли он после татарского набега? Живы ли отец и братья?

И все же один раз ей повезло. Как-то, гуляя по саду, она заметила в густой траве что-то блестящее. Однако сразу к тому месту не подошла, а принялась вываживать старух, чтобы отвлечь их внимание. Резвилась, прыгала, бегала по дорожкам из конца в конец сада. Старухи немедленно разделились: одна караулила вблизи ворот, а вторая от дальней стороны ограды наблюдала за расшалившейся рабыней. Уловка удалась: старухи в черном оказались достаточно далеко и не могли ее видеть.

И вот, наконец, Анастасия возле загадочного блестящего предмета. Сердце ее замерло: в траве лежал кинжал с рукоятьюиз рога. Хищно поблескивала под лучами яркого солнца синеватая сталь изогнутого клинка, так и маня схватить его и поскорее спрятать. Но Анастасия сумела сдержаться, не нагнулась за находкой. Наверно, кинжал обронил кто-то из слуг Алтын-карги или охранник, которому ночью причудился подозрительный шорох в саду. Он отправился поглядеть, не забрались ли в имение воры, и выронил кинжал из ножен, а когда хватился, уже не вспомнил, где случилась потеря. Впрочем, какое имеет значение, кто потерял? Важно, что нашла она! Побегав еще немного, Настя, будто от усталости, повалилась на траву, схватила кинжал и успела спрятать его на груди до появления старух.

«Поздно, голубушки, — злорадно подумала она, увидев медленно приближавшихся с двух сторон стражей в черном, — Проворонили!»

Назад она возвращалась в отличном расположении духа. Как только осталась одна в комнате, тут же вытащила кинжал и попробовала пальцем лезвие клинка: оно было очень остро наточено. Ну, теперь так просто она не дастся! Но тут же пришла другая мысль: где надежно спрятать находку? Носить кинжал без ножен неудобно, а оставить в комнате нельзя: старухи могут обнаружить тайник — они знают тут все щели и углы. Опять же, как скрыть кинжал, когда поведут в баню или заставят переодеться? На нее насильно надевали то, что считала нужным хозяйка.

С Варварой она больше не встречалась. Конечно, видела ее из окна своей комнаты, когда та спускалась во двор или гуляла в саду, но лицом к лицу они не сталкивались.

Так ничего толком и не придумав, Анастасия бережно замотала клинок лоскутом ткани и спрятала под платьем. И тут же неожиданно отворилась дверь, и вошли ее стражи. Молча схватили рабыню за руки и потащили за собой по лестницам дворца.

Анастасия попыталась вырваться, но старухи держали крепко. Тогда она присела, но получила крепкий пинок коленом в позвоночник, отдавшийся болью во всем теле. Старухи знали, как усмирять непокорных невольниц. Попробуй, достань кинжал, когда руки заламывают за спину. Решив не тратить зря силы, она сделала вид, что смирилась. Старухи притащили ее к знакомым дверям, вошли вместе с нею и остановились против дивана, на котором сидела Варвара.

Несколько минут женщины молча разглядывали друг друга, словно соревновались, кто быстрее заставит соперницу опустить глаза. Потом Варвара тихо сказала:

— Я вижу, ты еще больше похорошела. Тебе на пользу свежий воздух и долгий сон. Неужели тебе не нравится у меня?

— Дома лучше, — не сдержалась Настя.

— Дома? — Хозяйка рассмеялась. — Теперь твой дом здесь. Пока здесь. И от тебя зависит, сколь долго ты здесь пробудешь.

— Если бы это зависело от меня…

— Договаривай — Варвара подалась вперед — Ты не ценишь доброго отношения, не рада нарядам, прогулкам? Хочешь отведать плетей?

Анастасия молчала, уставившись в пол: какой толк от спрятанного на груди кинжала, если ее крепко держат за руки? О, если бы старухи знали, что может случиться, если рабыня вырвется!

— Ты неразумна. — Варвара откинулась на спинку дивана — Мудрец сказал: не обнаруживай свою ненависть к тем, кого ты не в силах удалить от себя. Тем более не стоит ее обнаруживать рабу по отношению к хозяину.

Настя отвернулась и стала смотреть за окно, где легкий ветерок играл листвой деревьев в саду.

— Непокорная, — усмехнулась хозяйка. — Ничего, я заставлю тебя стать послушной моей воле! Сейчас тебя спасает красота, но потом ты поймешь, что спасение в том, чтобы стать воском в моих руках. И тогда я слеплю из тебя все, что пожелаю. Смирись!

— Нет! — Рабыня смело поглядела прямо в глаза Варвары. — Лучше умереть!

— А вот это тебе не удастся. Я все равно добьюсь своего: не пряником, так кнутом!

• Предыдущая
• 28/166
• Следующая