Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/166
• Следующая

Нет, слишком опасная игра для осторожного Азиса. Беглец мог бесследно исчезнуть, а мурза очень не любил выпускать из своих рук попавшую в них жертву. Он готов изощренно пытать ее, добиваясь признаний, но ни за что не отпустить! Из его застенков только один выход — в могилу.

Интересно, что сейчас поделывают стражники — окружили лес кольцом засад и ждут или уже отказались от бесплодных поисков? Зачем мурзе держать своих людей в бездеятельности: беглец все равно рано или поздно выйдет к жилью, а любой татарин обязан донести на него или схватить. Куда ты денешься на земле орды, со всех сторон окруженной морем и запечатанной Перекопом?

Собрав горсть незрелых ягод, Ивко набил ими рот, но тут же выплюнул. Скулы свело от кислой горечи. А голод давал себя знать все сильнее. Подобрав толстый сук, он начал раздвигать траву под кустами, надеясь отыскать птичье гнездо с яйцами, но вскоре решил попусту не тратить время и силы. Опираясь на сук, как на посох, он пошел дальше, чутко прислушиваясь к каждому шороху: неожиданная встреча с людьми не сулила ему ничего доброго.

Прежде чем выйти к каменной осыпи, серб долго стоял, прижавшись к стволу толстого дуба, и внимательно осматривал старую каменоломню. Высоко в небе неподвижно парил коршун, поймав крыльями поднимавшуюся от земли струю теплого воздуха. Раскаленные солнцем камни казались белесыми. Кое-где на них грелись пестрые ящерицы.

Решившись, Ивко выбрался из кустов и направился к тянувшейся по краю каменоломни лощине. Спустившись в нее, отыскал два больших валуна, между которыми рос куст шиповника. Обдирая пальцы, выгреб из щели между валунами мелкий щебень и сор, потом начал рыть землю сучком, пригоршнями вынимая ее из ямки. Вскоре палка наткнулась на что-то твердое. Отбросив ее, беглец руками разгреб землю и увидел обитую железом крышку небольшого сундука.

Радостно засмеявшись, Ивко поднял крышку и нетерпеливо откинул лежавший сверху кусок промасленной кожи. Бережно вынул тяжелый сверток в просмоленной холстине, зубами перегрыз стягивающую его веревку и извлек два пистолета, медную пороховницу и мешочек с нарубленным свинцом. Слава предусмотрительному Спиридону! Опасаясь, как бы не случилось непредвиденное, он заранее устроил в нескольких местах тайники с оружием и одеждой. Сейчас один из таких тайников может спасти жизнь его соратнику.

Следом за пистолетами серб вытащил из сундука кинжал и кошелек с деньгами. Их не так много, но хватит, чтобы купить коня и провизии. Вот только как купить и у кого, чтобы опять не оказаться в подвале Азис-мурзы? Потом достал новую рубаху. Хоть она и припахивает землей и сыростью, все лучше, чем ходить полуголым. Оставшуюся одежду и оружие Ивко решил не трогать — пусть лежит, вдруг еще выручит попавшего в беду товарища.

Да, а где огниво? Как он мог забыть о нем! Без огня в дремучем лесу и холодно и голодно. Ага, вот оно. Ну-ка, проверим, не отсырел ли порох? Серб насыпал несколько крупинок из пороховницы на камень и чиркнул кресалом по кремню. Порох вспыхнул с шипящим хлопком. Прекрасно! Прикрыв оставшиеся вещи промасленной кожей, беглец захлопнул сундук и завалил его землей, а сверху накидал щебень. Тайник должен сохраниться в неприкосновенности. Мало ли когда и кому вновь понадобится прийти к заветному месту.

Переодевшись, он вооружился и снова вернулся в лес. Устроив засаду за кучей валежника, подстрелил зайца, подхватил добычу и поспешил убраться подальше, пока никому не пришло в голову выяснить, кто стрелял в лесу. Ободрав тушку, он развел в овражке небольшой костер и, едва дождавшись, пока мясо подрумянилось на углях, жадно впился в него зубами, отрывая большие куски. Ничего, что без соли и хлеба: он был так голоден, что мог проглотить ящерицу или сороку вместе с перьями. Вскоре от зайчишки осталась только кучка обглоданных добела косточек…

Наиль не обманул. Он пришел на поляну, когда на лес уже начали опускаться сумерки. Держа в руках узелок, старик несколько раз прошелся, всматриваясь в кусты, потом сел у шалаша. Ивко наблюдал за ним, взобравшись на дерево. Похоже, татарин пришел один. Но зря рисковать не хотелось, и серб сидел на ветке до тех пор, пока Наиль не собрался уходить. Спрыгнув на землю, Ивко внезапно появился перед ним, и старик испуганно отшатнулся:

— Кто это?

— Пошли! — Беглец увлек татарина в заросли.

— Я тебя сначала не узнал. — Немного успокоившись, Наиль осторожно коснулся кончиками пальцев рукояти пистолета, торчавшего за поясом Ивко. — Ты разбойник?

— Нет, — засмеялся серб.

— А кто? — простодушно удивился старик. — Ты не татарин и не урус. Может, ты беглый раб? Не бойся, я не выдам.

— Нет. — Ивко сел на ствол упавшего дерева и усадил рядом Наиля. — Моя родина очень далеко, за морями.

Старик помолчал, размышляя над услышанным, потом робко спросил:

— А за что тебя посадили в тюрьму?

— У тебя есть соседи? — усмехнулся серб.

— А как же? — удивился Наиль. — Али-башмачник и садовник Гафа. Но я им не говорил, что пойду сюда.

— Я верю, верю, — успокоил его Ивко. — Ты враждуешь с соседями?

— Зачем? — Старик пожал плечами. — Что нам делить? У каждого своя лачуга и кусок земли. Мы живем дружно.

— Вот и я хочу, чтобы все жили дружно, — развязывая его узелок, объяснил серб. — У каждого свой дом и своя земля. Никому не нравится, когда приходят незваные гости с огнем и мечом, а хан Гирей постоянно нападает на соседей.

В узелке оказалось несколько ячменных лепешек, кусок овечьего сыра и четыре крупных яблока. Изголодавшийся беглец с удовольствием принялся за хлеб и сыр.

— Понимаю, — задумчиво протянул Наиль. — Гирей хочет, чтобы его красное знамя с вышитыми на нем золотыми нитками яблоком и изречениями из Корана, реяло над множеством побежденных стран. Мой несчастный сын уже заплатил за это своей головой.

— Он погиб? — перестал жевать серб. — Хан как-нибудь отблагодарил тебя за то, что ты отдал ему сына?

— Хан? — горько усмехнулся старик. — Да, он меня отблагодарил. Моя жена умерла от горя, а мубаширы [12] насчитали мне огромную недоимку в уплате податей. А чем платить, если у меня на руках остались невестка и маленькая внучка? Тогда сеймены [13] забрали мою красавицу невестку и продали в гарем какого-то богатого турка. Не знаю, что будет с крошкой Юлдуз, когда Аллах призовет меня к себе… Такова ханская благодарность.

Он замолчал и уставился невидящим взглядом на торчавший из земли пень, сплошь усеянный маленькими желтыми ядовитыми грибами. Солнце уже село, и темнота сгущалась с каждой минутой, словно наползая на опушку из чащи леса.

Серб положил руку на высохшее плечо старика:

— Вот за то, что я не хотел, чтобы гибли татары и урусы, греки и болгары, Азис-мурза посадил меня в застенок

— Бедному и простому человеку везде плохо, — нарочито закашлялся Наиль и украдкой вытер выступившие на глазах слезы.

Ивко понял: старый татарин стесняется своей слабости, и отвернулся, щадя его самолюбие. Разломив яблоко, он сунул половинку в руку старика. Тот взял, но не стал есть. Все так же глядя на пень, он глухо продолжил:

— Нет денег — ничего нет. Вся власть в руках хана, нурадин и калга [14] его родня, мурзы кормятся войной и смотрят в рот Гирею, муллы изолгались, толкуя Коран в угоду богатым… А зачем мне война с урусами, если она отняла у меня все: любимую жену, единственного сына, дорогую невестку? Что получил я взамен? Рабов, сундуки с золотом, табуны коней? Или, может быть, прекрасный дом, сад, отары овец? Нет, я нищий и даже более несчастен, чем раньше.

— Поэтому ты помог мне?

— Враг хана — мой друг, — зло засмеялся старик — Да ты кушай, кушай. Ночью в лесу холодно, надо быть сытым, чтобы не мерзнуть.

— Стражники тебе поверили? — спросил серб и бережно завернул в платок остатки еды.

• Предыдущая
• 50/166
• Следующая