Сила воли - Вейнбаум Стенли - Страница 7

• Предыдущая
• 7/8
• Следующая

— Но господи, Оскар! Разве ты не хочешь жить? Разве твой народ не хочет выжить?

— Хочет, — резко сказал Оскар. — Хочет… хочет… хочет… Это слово не имеет значения.

— Оно означает… желание, потребность.

— Потребность не имеет значения. Желание… желание… у моего народа нет желания выжить.

— О-о, — произнесла устало Пэт, — но для чего вы тогда размножаетесь?

Как бы в ответ ей лопнул еще один стручок, осыпав их остро пахнущей пылью.

— Потому что так надо, — прощелкал Оскар. — Когда споры находят нас, это надо делать.

— Понятно, — медленно прошептала Пэт. — Хэм, я, кажется, поняла. Давай вернемся в корабль.

Не попрощавшись, она повернулась и пошла к ракете, он задумчиво последовал за ней.

На обратном пути с ними случилась маленькая неприятность: какой-то одинокий триоп, скрывавшийся за грядой, швырнул камень и разбил левый фонарь на шлеме Пэт. Девушка едва ли обратила на это внимание, она скользнула взглядом в ту сторону и побрела дальше. Но весь обратный путь с левой стороны, освещенной лишь фонарем Хэма, их сопровождали гиканье, вопли и хохот. В ракете Пэт устало бросила сумку для образцов на стол и села, даже не сняв комбинезона. Несмотря на жару, Хэм также не стал раздеваться, а безучастно опустился на кровать.

— Я устала, — сказала девушка, — но все же не настолько, чтобы не понять, что все это значит.

— Ну что ж, давай послушаем.

— Хэм, — сказала она, — в чем основное различие между жизнью растения и животного?

— Ну, растения получают питание прямо из почвы и воздуха, а животные используют в пищу растения или других животных.

— Не совсем так, Хэм. Некоторые растения являются паразитами, они тоже живут за счет других организмов. Вспомни Хотлэнд или хотя бы некоторые земные растения — грибки, орхидеи, а тем более росянку, что питается мухами.

— Ну, тогда — животные могут передвигаться, а растения — нет.

— Опять неверно. Вспомни перекати-поле. Да и простейшие — они растения, но плавают в поисках пищи.

— Но в чем тогда разница?

— Иногда это трудно понять, — тихо сказала она, — но мне кажется, что сейчас я понимаю. Разница в следующем: животными движет желание, а растениями — необходимость. Понимаешь?

— Ни черта.

— А ты подумай. Растение, даже способное передвигаться, поступает так или иначе потому, что оно так создано. Животное поступает так по своему собственному желанию, потому что оно создано желать.

— Где же разница?

— Разница есть. У животных есть воля, а у растения ее нет. Теперь понял? Оскар обладает великолепным разумом, равным разуму Бога, но у него не наберется воли и жалкого червя. У него лишь ответная реакция, но не желания. Когда дует теплый ветер, он выползает в поисках пищи наружу, когда становится холодно — заползает обратно в пещеру, которую сам соорудил, растопив лед теплом своего тела, но это не воля — это всего лишь ответная реакция. Он начисто лишен желаний!

Хэм уставился на нее, забыв об усталости.

— Будь я проклят, если ты не права! — воскликнул он. — Так вот почему он — или они — никогда не задают вопросов! Чтобы задать вопрос, необходимо желание или воля! И вот почему у них нет и никогда не будет цивилизации!

— Поэтому и еще по многим другим причинам, — сказала Пэт. — Подумай вот о чем! У Оскара отсутствует половое различие, а ведь секс играет большую роль в устройстве цивилизации. Он является основой семьи, а у вида, к которому относится Оскар, не существует таких понятий, как родители и дети. Он попросту разделяется надвое, и каждая его половина — это взрослая особь, возможно, с самого рождения обладающая всеми знаниями и памятью оригинала. В любви у него нет необходимости, фактически ей нет места в его жизни, и, следовательно, нет причин бороться за подругу и семью, и нет оснований использовать разум для развития искусства, науки или… чего угодно! — Она помолчала немного. — И потом, Хэм, ты слышал когда-нибудь о законе Мальтуса?

— Что-то не припомню.

— В общем, закон Мальтуса гласит, что численность населения зависит от количества произведенного продовольствия. С ростом производства продуктов питания пропорционально растет и население. Развитие человеческого рода проходило в рамках этого закона. В последние сто лет или около того он потерял свое значение, но именно благодаря ему человек стал человеком.

— Потерял значение! Звучит так, как если бы отменили закон всемирного тяготения или сочинили новый закон Кулона.

— Нет, нет, — возразила она, — он утратил значение вследствие быстрого технического развития в XIX и XX столетиях, в результате чего производство продуктов питания возросло настолько, что население было уже не в состоянии потребить всего. Но время настанет, и закон Мальтуса вновь окажется в силе.

— А при чем здесь Оскар?

— При том, Хэм: его развитие проходило вне рамок этого закона. Другие факторы поддерживали их численность ниже критического уровня, при котором ощущается недостаток пищи, и поэтому данный вид развивался, не имея понятия о том, что такое борьба. Он настолько идеально приспособился к окружающей среде, что абсолютно ни в чем не нуждается. Цивилизация для него — излишество!

— Но… как же тогда триопты?

— Именно! Видишь ли, несколько дней назад я как раз упоминала о том, что здешний триоп — это пришелец, ранее вытесненный из Зоны Сумерек. К моменту, когда здесь появились эти дьяволы, народ Оскара уже достиг высокого уровня развития и не смог приспособиться к новым условиям, или у него просто не хватило времени. Так что… они обречены. Как сказал Оскар, они скоро исчезнут, и это их совершенно не волнует. — Она содрогнулась. — Единственное, на что они способны — это часами сидеть перед своими норами и размышлять. Возможно, им приходят в голову гениальные мысли, но у них не наберется воли даже сказать об этом. Вот это и есть разум растения, каким ему суждено быть природой!

— Похоже, ты права, — пробормотал он. — А вообще это ужасно, правда?

— Да. — Несмотря на теплую одежду, она вздрогнула. — Да, это ужасно. Такой великолепный, могучий ум — и совершенно бесполезный. Как мощный мотор со сломанным валом — как бы отлично он ни работал, машина не тронется с места. Хэм, знаешь, как я их назову? Венерианские лотофаги, или созерцатели! Сидят себе всем довольные и всю жизнь размышляют, пока низшие разумные — мы и триопты — сражаются за их планету.

— Неплохое название, Пэт.

Она встала, тогда он спросил удивленно:

— А твои образцы? Разве ты не собираешься заняться ими?

— Только не сегодня, утром.

Не раздеваясь, она повалилась на кровать.

— Они же испортятся! И фонарь у тебя на шлеме я еще не исправил.

— Утром, — устало повторила она. И почувствовав вялость в теле, он удержался от дальнейших возражений.

Когда спустя несколько часов Хэма разбудил тошнотворный запах гниющих растений, Пэт спала по-прежнему, так и не сняв одежды. Он выбросил мешок с образцами наружу, а затем стянул с нее малицу. Она, едва шевельнулась, пока он осторожно укутывал ее одеялом.

Пэт так больше и не вспомнила о мешке. На следующее утро, если эту бесконечную ночь можно было назвать утром, сами не зная для чего, они вновь устало брели по унылому плато. Фонарь на шлеме девушки так и не горел. Как и вчера, с левой стороны не утихал дикий хохот ночных демонов, искаженный завыванием Нижнего Ветра и оттого еще более зловещий. Дважды брошенные издали камни ударялись в ледяные шпили неподалеку, выбивая искры сверкающих осколков. В полном молчании, безразличные ко всему, словно чем-то зачарованные, и при этом чувствуя удивительную ясность в голове, они все дальше и дальше уходили от ракеты.

Пэт обратилась к первому попавшемуся созерцателю.

— Мы снова здесь, Оскар, — сказала она, безуспешно пытаясь придать голосу оттенок прежней бодрости и уверенности в себе. — Как прошла ночь?

— Я думал, — прощелкало существо.

— О чем же ты думал?

— Я думал о… — Голос умолк.

Лопнул стручок, и в ноздри им ударил на удивление приятный острый запах.

• Предыдущая
• 7/8
• Следующая