Выбери любимый жанр

Дело Уильяма Смита - Вентворт Патриция - Страница 11


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

11

Молодые люди сделали остановку для ленча и вновь пустились в путь через зимний день, под бледно-золотым солнцем в бледно-голубом небе, сквозь легкий туман, поднимающийся с земли. Кэтрин обнаружила, что ей говорить совершенно не приходится. От нее требовалось только сидеть и время от времени вставлять «О, как удачно!» или «Это было очень умно!» в рассказываемую Уильямом сагу о том, как он по кусочкам собирал эту жестянку. Девушке пришло в голову, что даже если Уильям когда-нибудь полностью изменится, одна его черта сохранится навеки: способность целиком отдавать свое внимание предмету, который занимал его в данный момент. Думая о ней, он мог незаметно для себя раскрасить утку в черный цвет. А если он будет думать об утке, то может даже не обратить внимания на Кэтрин. По крайней мере, ей так казалось. Она сама настолько увлеклась собственными мыслями, что пропустила душещипательную историю о том, как Уильяму удалось раздобыть противотуманные фары, а жаль, потому что эта история ясно демонстрировала, какой он энергичный, упорный и находчивый человек.

Наконец они добрались до квартиры, которую уступила Кэтрин ее подруга, уехавшая за границу.

— Мне пришлось сдать мою квартиру, она слишком дорого мне обходилась. Так что я не знаю, что бы стала делать, если бы не Кэрол.

Принадлежавшие девушке несколько комнат находились над конюшней, переделанной в гараж. Уильям, проехав между высокими кирпичными столбами, попал на мощеную, деревенского вида улицу с рядами коттеджей по обеим сторонам. Освещенная последними лучами заходя те го солнца, она выглядела очень живописно. Дети катали обруч и ездили на роликах. На веревках, одна из которых была связана из пары прыгалок, висело белье. Повсюду виднелись широкие двери гаражей, покрашенные в разные цвета, в большей или меньшей степени уже сгнившие. Ряды бетонных ступеней, охраняемые железными перилами, вели к дверям квартир с остроконечными крышами и изредка — прикрепленными снаружи к окнам ящиками для цветов, которые сейчас пустовали. Перила перед входом в квартиру Кэтрин, как и дверь, были выкрашены в алый цвет.

Остановившись наверху в поисках ключа, девушка указала Уильяму на чудесный вид. Из-за крыш домов, стоящих на противоположной стороне, выглядывали высокие деревья, черные на фоне полосы бледного зеленоватого неба. Между острыми верхушками крыш сияли вечерние огни, похожие на светлячков. Где-то в левой стороне кто-то колотил по железу: динн, динн, донн, пытались перекричать друг друга два радиоприемника. Поучительную лекцию профессора явно несколько раз делали громче в попытке заглушить эстрадного певца по соседству, но приторная меланхолия его музыки все же победила.

Молодые люди вошли и захлопнули дверь. Звуки отступили, но не стихли. Кэтрин зажгла лампу, осветив узкий коридорчик, в нескольких местах заворачивающий направо, туда, где находились гостиная, две спальни, гардеробная, кухня и ванная комната. Показав Уильяму, где он может вымыть руки, и поставив чайник, она пошла в спальню и задернула шторы.

Кэрол питала страсть к ситцу веселых тонов: она выбрала канареечно-желтые с узором из синих и пурпурных зигзагов и треугольников занавески и покрывала. Мебель в ее квартире была очень легкой и современной. Кэтрин подошла к комоду ярко-желтого цвета, взяла большую фотографию в рамке и убрала в ящик. Затем сняла твидовый пиджак и юбку, повесила их в такой же желтый шкаф и натянула шерстяное платье с длинными рукавами. Его серозеленый оттенок очень шел девушке. Даже без помады и пудры она выглядела цветущей. Но здесь не магазин, так что можно немного подкрасить лицо.

Она нашла Уильяма в гостиной, камин был затоплен, шторы задернуты. Он боялся, что она замерзла, объяснил Уильям, помогая Кэтрин донести чай. Казалось, будто они делают это уже много лет. Вообще-то, когда девушка вошла, молодой человек сидел за пианино и одним пальцем наигрывал мелодию. Разливая чай, она упомянула об этом:

— Вы играете на пианино?

— Не думаю.

— Вы не знаете?

— Я многого о себе не знаю. Мои воспоминания начинаются только с сорок второго.

— Да, вы говорили. Интересно, что все-таки осталось в вашей памяти? Понимаете, очевидно, что многое вы помните: чтение, письмо, арифметику. Что еще?

Он ответил:

— Да, я никогда об этом не думал. Подобные знания действительно сохранились. Видимо, основные сведения по истории и географии, латынь на уровне школьника, математика… Немецкий я учил в лагерях и там же освежил свой французский. Знаете, одна из причин, заставляющих меня думать, что я не Уильям Смит, — то, что он ушел из школы в четырнадцать лет и не мог изучать французский и латынь. Мне-то тоже нечем гордиться, но я их точно учил.

— А пианино?

Он рассмеялся.

— Вы же слышали мою игру!

— Вы наигрывали мелодию. Вы знаете, что это?

— Ну, это должен был быть «Давным-давно».

— Почему?

Уильям пристально взглянул на нее.

— Не знаю. Эта музыка просто пришла мне в голову. Если подумать, странно помнить мелодии, забыв людей, правда? Вокруг, должно быть, ходят люди, с которыми я знаком. Однажды я могу столкнуться с ними и никогда об этом не узнать. Это вызывает у меня странное чувство. Я часто думал о такой возможности, но ничего не происходило до недавнего дня.

Кэтрин опустила чашку.

— В тот день вы встретили кого-то, с кем были знакомы?

Он кивнул.

— Ночью, когда меня ударили по голове. Это был тот парень, Эбботт из Скотленд-Ярда, который подобрал меня и привез домой.

— Он вас знал раньше?

— Можно и так сказать. Он сказал, что мы вместе были на вечеринке в Люксе когда-то перед войной, и я много танцевал с девушкой в золотистом платье — кажется, она сразила его наповал. Видимо поэтому он меня и запомнил.

Но когда дошло до имен, он не смог вспомнить ничего, кроме «Билла». Знаете, первая часть моего имени никогда не вызывала у меня сомнений.

— Но он, возможно, помнит других людей, которые там были.

— Говорит, что нет. Это ведь было давно, он с тех пор побывал, наверное, на сотнях вечеринок. Вы знаете, как бывает: все смешивается в памяти. Смотрите, я могу, если хотите, сделать тосты на этом огне.

Они занялись приготовлением тостов, потом пили чай.

Уильям рассказал Кэтрин, что случайно выкрашенная в черный цвет утка навела его на замечательную идею: создать настоящую черную птицу. Для нее лучше всего подошло бы имя Вороненок-Новобранец или Каркун. Услышав, что Кэтрин больше нравится Каркун, молодой человек потребовал карандаш и бумагу, чтобы сделать наброски. Он уселся на коврик перед камином, положив блокнот на коленку. Волосы его стояли торчком, на лице застыло выражение яростной сосредоточенности. В этот момент во всем мире для него существовал только Каркун. Но все же, когда Кэтрин праздно поинтересовалась, как он придумал Пса Вурзела, Уильям с отсутствующим видом ответил:

— О, когда-то у меня был пес по имени Вурзел.

Девушка затаила дыхание. Немного подождав, она так же осторожно спросила:

— Когда это было?

— Мне было десять, — ответил он и подпрыгнул на месте: — Я это помню!

— Да, помните.

Уильям во все глаза смотрел на Кэтрин, напряженный, поглощенный новой мыслью.

— Тогда я это помнил, а сейчас — нет. Я только знаю, что вспомнил это в тот момент…

Кэтрин быстро остановила его:

— Не так. Воспоминание пришло, когда вы думали о чем-то другом. Я уверена, оно не вернется, если вы будете так напрягаться.

Он кивнул.

— Да, так ничего не выйдет, верно?

Уильям потянулся и положил рисунки ей на колени.

— Посмотрите, что вы об этом думаете?

Там были изображены всевозможные вороны: важные, свирепые, беспечные, воинственные, хищные. И каждому из них он ухитрился придать ту живость, благодаря которой все его деревянные животные казались настоящими.

— Действительно очень хорошо.

— Подождите немного, — сказал Уильям, забрал листы и через некоторое время снова протянул их Кэтрин. Когда девушка взяла рисунки, его рука слегка коснулась ее и задрожала. Уильям мгновенно сдержал дрожь, но теперь ему стало ясно, что он не может доверять себе. Он должен еще повозиться с воронами, а потом встать и уйти. Потому что если он останется, то не сможет удержаться и начнет ухаживать за Кэтрин. А этого нельзя допустить. Она здесь совсем одна, и она пригласила его только на чашку чая. Он не может воспользоваться ее добротой. И конечно, он не может проявлять к ней повышенное внимание в магазине! Ведь сейчас так много начальников, которые используют свое положение, чтобы сбивать с толку девушек. Уильям вновь занялся воронами.

11
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело