Дело Уильяма Смита - Вентворт Патриция - Страница 5

• Предыдущая
• 5/53
• Следующая

На лестнице миссис Солт сказала:

— Надеюсь, вы с ним не спорили, мистер Смит. Ему нельзя волноваться. Вам лучше не приходить три-четыре дня.

Когда они вошли в холл, Эбби на мгновение заколебалась, потом открыла дверь гостиной:

— Мне нужно сказать вам пару слов, пока вы не ушли.

Уильям пошел за ней, гадая, что же она хочет сказать. Гостиная была обставлена в викторианском стиле: яркий ковер, плюшевые портьеры, надежные, уютные кушетки и кресла, на потолке — светильник, предназначенный для газа, но позже приспособленный для электричества. Стены увешаны множеством увеличенных фотографий, гравюр и китайских орнаментов. Все вместе выглядело довольно нелепо и безвкусно. Комната целиком отражалась в большом зеркале в золоченой раме над камином. Вся эта обстановка была куплена к свадьбе родителей Мэтью Солта и досталась теперешним обитателям дома по наследству. Но Абигейль Солт заботливо пополняла коллекцию орнаментов всякий раз, когда ездила отдыхать или заходила в магазин брата.

Эбби закрыла дверь, пристально посмотрела на Уильяма и спросила:

— Мой брат обсуждал с вами свое завещание?

Как бы Уильям хотел, чтобы все они прекратили говорить о завещаниях! Он бы, конечно, не посмел заявить об этом, но его прямо-таки распирало от желания ответить ей именно так. Он чувствовал, как горят его щеки, хотя из-за природной бледности румянец не был заметен.

— Да, среди прочего он рассказал и об этом.

Лицо миссис Солт потемнело. Ее взгляд был пронзителен.

— Тогда, я надеюсь, вы отблагодарите его, как сможете. Он очень к вам привязан, и мне кажется, вы должны чувствовать себя обязанным. Он вправе делать что хочет, и от меня не услышит возражений. Но я считаю необходимым сказать вам, что теперь вы перед ним в долгу.

Уильям совершенно не понимал, к чему весь этот разговор. Он сказал:

— Я сделаю все, что в моих силах…

— О, замечательно… — пробормотала она и повернулась к нему спиной. Теперь совесть ее была чиста. Не говоря ни слова и не оглядываясь, Абигейль направилась к выходу и открыла дверь.

Шел мелкий дождь. Влажный воздух ворвался в дом, неся с собой запах гари. В свете лампы, зажженной в холле, Уильям разглядел две невысокие ступеньки крыльца. Перед тем как попрощаться, он на мгновение остановился на пороге со шляпой в руке. Свет из холла золотил его волосы.

— Спокойной ночи, миссис Солт. Спасибо, что разрешили мне прийти.

— Спокойной ночи, мистер Смит, — ответила Эбби и захлопнула дверь.

Уильям надел шляпу и шагнул в темноту улицы.

Сержант Фрэнк Эбботт размышлял о том, сколько же вреда приносят преступления. Они не только подрывают моральные устои и основы закона. Из-за них детективам столичной полиции приходится шататься по самым захолустным окраинам в такую погоду, когда и плохой хозяин собаку из дому не выгонит. Поручение, данное Эбботту, не имело никакого отношения к делу Уильяма Смита и к тому же не привело его ни к какому достойному результату, так что о нем и рассказывать нечего. Погода, правда, постепенно улучшалась. Ливень прекратился, вместо него в воздухе повис туман, каплями оседавший на лице, на ресницах, на волосах. Из-за него было трудно дышать и почти невозможно было разглядеть что-нибудь.

Шагая к станции метро, до которой оставалось не более сотни ярдов, Фрэнк увидел, как дверь одного из домов распахнулась, и оттуда на улицу шагнул человек в темном не промокаемом плаще. Он постоял секунду в освещенном дверном проеме, и сержант успел заметить, что волосы у него светлые или седые. Незнакомец надел шляпу и двинулся прочь от дома, дверь захлопнулась за ним, и он мгновенно исчез «под покровом темноты», как говорится в сказках. Постепенно сержант снова стал различать его фигуру, сначала как нечеткий силуэт, а потом, под фонарем, его настоящий облик — человека в черном дождевике.

Фрэнк не придал бы этому эпизоду большого значения, если бы не заметил вдруг, что прохожих на дороге двое, и один идет по пятам за другим. Второй человек, возможно, шел по дороге с самого начала, а может быть, выскользнул из подворотни или, как и первый, вышел из того дома. Не то чтобы Эбботт сознательно обдумывал все эти варианты, но плох тот сыщик, который не обладает привычкой мысленно фиксировать все увиденное вокруг. Кто знает, вспомнит ли он об этом когда-нибудь. Но если эти факты понадобятся ему, он без труда отыщет их в своей памяти.

Наверно, лишь одно мгновение прошло между появлением второго прохожего и тем, что произошло потом. Он возник из темноты, вплотную приблизился к человеку в плаще и ударил его по голове. Тот упал. Преступник склонился над ним, но, услышав шаги Эбботта, бросился бежать.

После краткой и безуспешной попытки преследования Фрэнк вернулся к распростертому на тротуаре телу. К его облегчению, человек пошевелился. Когда сержант нагнулся, чтобы узнать, что с ним, тот внезапно вскочил и нанес удар. Этот вполне понятный порыв несколько обескуражил доброго самаритянина. Фрэнк увернулся, отступил назад и произнес:

— Подождите! Парень, который вас ударил, убежал. Я только что пытался его поймать. Как вы себя чувствуете? Подойдите сюда, к фонарю, я посмотрю.

Подействовал ли голос, который иногда с издевкой называли «оксфордским», манера ли говорить, сразу выдававшая воспитанного человека, или успокаивающие интонации, но Смит опустил кулаки и шагнул к фонарю, который осветил его густые светлые волосы. Фрэнк поднял шляпу, скатившуюся в сточную канаву, и вручил Уильяму. Но молодой человек не стал ее надевать. Он стоял, потирая голову и моргая, как будто от слишком резкого света. Его глаза, обрамленные густыми рыжеватыми ресницами, были неопределенного, голубовато-серого цвета. Не слишком примечательными оказались и черты лица — резковатые, не очень изящные, широкий рот, толстая бледная кожа. Он был на пару дюймов выше Фрэнка, обладавшего ростом в шесть футов. Посмотрев на его широкие плечи и могучий торс, сержант подумал, что нападавшему могло не поздоровиться, если бы он не подошел сзади.

Все это были впечатления первой секунды. А затем, как вспышка, узнавание:

— Здравствуйте! Разве мы не встречались раньше?

Уильям снова зажмурился. Он поднял руку, осторожно пощупал голову и сказал:

— Я не уверен…

— Меня зовут Эбботт, Фрэнк Эбботт, сержант полиции Фрэнк Эбботт. Ушиб проходит?

— Боюсь, нет.

Молодой человек шагнул в сторону, закрыл глаза и схватился за фонарный столб. Фрэнк бросился к нему, но тот уже выпрямился и, улыбнувшись, сказал:

— Со мной все в порядке. Думаю, мне лучше присесть здесь, на пороге.

Улыбка была очень располагающей. Фрэнк обхватил его рукой, чтобы поддержать.

— У меня предложение получше: здесь, прямо за углом, есть полицейский участок. Вы сможете дойти туда, опершись на мою руку?

Уильям снова улыбнулся.

Они отправились в путь и, сделав две остановки, достигли цели. Уильям сразу же упал в кресло и закрыл глаза. Он слышал, как вокруг разговаривают люди, но не вникал в смысл. Ему бы хотелось, чтобы кто-нибудь открутил его голову и спрятал в уютный, темный шкаф. В данный момент ему было мало пользы от этой части тела — без нее было бы намного легче.

Кто-то принес ему чашку горячего чая. Выпив его, Уильям почувствовал себя значительно лучше. Полицейские захотели узнать его имя и адрес.

— Уильям Смит, «Игрушечный базар Таттлкомба», Эллери-стрит, Северо-Запад.

— Вы там живете?

— Да, над магазином. Мистер Таттлкомб болен, и я заменяю его. Сам же он сейчас находится в доме сестры, миссис Солт, Селби-стрит, сто семьдесят шесть. Это здесь, за углом. Я как раз ходил навестить его.

Перед Уильямом замаячила фигура инспектора. Это был большой человек с громким голосом. Он спросил:

— У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто мог вас ударить?

— Совершенно никаких.

— Как вы думаете, кому это могло понадобиться?

• Предыдущая
• 5/53
• Следующая