Выбери любимый жанр

Павильон - Вентворт Патриция - Страница 27


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

27

Голос у нее был такой же бесстыдно-вульгарный, как эти медные волосы.

— Вам повезло, что сестре Коттон приспичило проходить мимо уже после того, когда вы грызлись в этом, как его, — в павильоне. Что за бред — давать такие нелепые названия! Винифред вечно выпендривалась.

Николас встряхнул головой.

— Название гораздо старше миссис Грэхем. Его дали в восемнадцатом или в девятнадцатом веке, по меньшей мере за сто лет до ее рождения.

Она засмеялась.

— Да ладно, не о том речь. Я говорю, тебе крупно повезло, что мисс Коттон может повторить под присягой, что Тея увела мать в дом и оставила тебя в саду. Но полиция захочет узнать, зачем она снова вышла.

Он сказал:

— Я смотрю, вы отлично осведомлены.

Она нетерпеливо дернула плечом.

— Думаешь, люди помалкивают? Сестра Коттон сделала заявление в полиции, так? А она дружит с мисс Сандерс, учительницей начальной школы на Даун-роуд. А тетка мисс Сандерс раньше была гувернанткой у сестер Пим. Я сегодня встретила Лили Пим, и она мне все рассказала. И то, что мисс Коттон сообщила полиции. На твое счастье, сестра Коттон говорит, что Тея вошла с матерью в дом, а ты остался в саду. Обратно она возвращалась минут через тридцать-сорок, как раз на это время приходится убийство, и она никого и ничего не видела и не слышала. Поневоле закрадывается мысль, что бедняжка Винифред лежала мертвой по ту сторону забора, когда сестра Коттон проходила мимо.

Конечно, все гадают, зачем Винифред сначала зашла с Теей в дом, а потом опять вышла.

Элла подошла к нему вплотную. Николас почувствовал запах крепких духов. Он терпеть не мог надушенных женщин. Чтобы отвернуться от нее, он стал собирать вещи с умывальника — зубную щетку, пасту, щеточку для ногтей, полотенце. Он завернул все в бумагу, и Элла воскликнула:

— Для этого существует специальный нессесер! Нельзя так укладывать! Когда буду на Хай-стрит, куплю тебе что-нибудь подходящее! Нет, за мужчинами нужен глаз да глаз! — И тут же, не переводя дыхания:

— Полиция, конечно, захочет узнать, что ты делал после того, как Тея увела мать.

Каждый раз, когда она говорила «Тея», он злился. Во-первых, этим она напоминала миссис Грэхем, во-вторых, ей вообще незачем поминать ее имя. Он внутренне ощетинился и сказал:

— Я все рассказал полиции. Я потом гулял, Он обошел кровать, чтобы затолкать сверток с другой стороны чемодана. Она пошла за ним.

— Ники, это неостроумно. Он гулял! В такую темень, ночью? Слабовато! Что тебе нужно, так это свидетель, который скажет, во сколько ты сюда пришел. Отвести мать домой и уложить ее спать после всех этих бурных сцен — это заняло у Теи не меньше получаса, по крайне мере, она может так сказать. Сестра Коттон выехала из дому, скажем, в пол-одиннадцатого, значит, без четверти одиннадцать она была на вершине холма и слушала ваши вопли в павильоне. Ладно, примерно в одиннадцать Тея повела мать домой, потом нужно было подняться к ней в комнату и еще долго с ней возиться. Значит, если кто-то скажет, что ты пришел сюда в одиннадцать — ага, ты выпадаешь из игры!

Ну как?

— И кто, по-вашему, собирается такое сказать?

Она говорила, прохаживаясь вдоль кровати, и теперь перешла на его сторону.

— Допустим, я.

Элла посмотрела на него из-под накрашенных ресниц.

Она тоже разозлилась. И удовольствие, и злость нарастали.

— Вы никак не можете этого сказать! Я не смотрел на часы, но было не меньше двенадцати, когда я вернулся.

Она засмеялась. — Да ладно, я не буду говорить, дорогой! — Вдруг тон ее резко изменился. — Ники, ты можешь оказаться в трудном положении, учти. Сестра Коттон говорит, что Винифред Грэхем кричала, что ты хочешь ее убить — а потом ее находят мертвой в этом чертовом павильоне. Тебе крышка!

Никто больше с ней не ссорился, ни у кого не было мотива ее убивать — разве что у Теи, но тебе от этого не легче, потому что если Тея замешана, то и ты тоже.

— Никто из нас не замешан.

Она, улыбаясь, смотрела ему в лицо.

— Ага, говори, только никто тебе не поверит, разве что ты сумеешь доказать, что тебя там не было. Все сводится к этому. А если ты говоришь, что я ничего не могу сделать, то ты ошибаешься, еще как могу! Послушай, Ники, почему бы нам не подружиться? Знаешь, я многое могла бы для тебя сделать, только перестань глядеть на меня с таким видом, будто ты и меня готов убить.

Он так разозлился, что не решился заговорить. Он отошел в дальний конец комнаты, выдвинул верхний ящик комода, перетащил на кровать кипу белья и стал запихивать его в чемодан. К этому времени он справился со своими чувствами и ответил с убийственной вежливостью:

— Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, вы ничего не сможете сделать.

Не в ее правилах было отступать, и Элла ринулась напролом.

— Я скажу, что ты вернулся в одиннадцать и после этого ты точно не выходил, потому что был со мной. Ну же, Ники! Разве это не стоит того, чтобы ты был поласковее со мной? Или стоит? Но я не смогу этого сделать, если ты и дальше будешь смотреть на меня так, как будто посылаешь к чертовой бабушке!

Он сдержался. Одну за другой он уложил в чемодан пять рубашек, после чего смог заговорить нейтральным тоном.

— Блестящая идея, но я уже сказал полиции, что долго гулял и вернулся очень поздно.

— Ах, дорогой мой, об этом не беспокойся. Джек — твой кузен, а ты как-никак джентльмен, ну и меня не хотел выдавать. Веская причина сказать, что ты гулял. Все равно этому никто не поверил. Им придется выбирать, во. что верить: то ли ты выманил в сад Винифред Грэхем — чтобы ее прикончить, то ли развлекался со мной. И знаешь что? Люди предпочитают верить худшему, и они запросто клюнут на второй вариант!

— Ну а что будут думать Джек и Алтея?

Она пожала плечами.

— Да плевать. Мне все равно!

— Но, возможно, мне не все равно.

Она села на кровать и упавшим голосом сказала:

— Знаешь, я хотела этого с самого начала. Ты прожил у нас неделю, неужели ты не заметил, что Джек мне осточертел?! Ну ладно, не заметил. Но знаешь, мы могли бы неплохо повеселиться. Я обожаю путешествия. Если бы ты захотел, уж мы бы оторвались — гори все огнем! А о Джеке не беспокойся, все, что ему надо, — это покой. Такое жалкое убогое прозябание не по мне. Если я поклянусь, что во вторник ночью была с тобой, ты спасен, но Джек со мной разведется, и с этим надо считаться. Если я этого не сделаю, тебя, скорее всего, повесят — неужели тебя не волнует, что я пожалела твою шею? Мы могли бы, пока все не уляжется, уехать за границу, поездили бы по миру, поразвлекались.

О, они бы поездили по миру? Ему на ум тут же пришли места, куда бы он ее отвез — чтобы навсегда там оставить.

В азиатскую пустыню, продуваемую всеми ветрами. В болота, кишащие пиявками. В племя охотников за скальпами. Исключительно любезным тоном он сказал:

— Боюсь, ничего не выйдет, Элла. Видишь ли, если бы миссис Грэхем не убили, сегодня я уже был бы женат на Алтее.

27

Вы читаете книгу


Вентворт Патриция - Павильон Павильон
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело