Павильон - Вентворт Патриция - Страница 41

• Предыдущая
• 41/55
• Следующая

Она нашла то, что искала, во втором шкафу. Это был потрепанный том благочинного Томаса Дженкинсона, бывшего священника церкви Святого Иуды. Он оказался также автором работ: «Вывески старых гостиниц» и «Некоторые интересные эпитафии». Книга, которую мисс Силвер сняла с полки, называлась «Гроув-Хилл. Поместья аристократов и дворян. Характеристика семейств, живших здесь в XVIII веке», и на титульном листе значился 1810 год. Мисс Силвер пододвинула старый, но вполне удобный стул и погрузилась в чтение.

Благочинный Томас Дженкинсон имел склонность к многословию. У него было, как бы он сам это назвал. Пристрастие к Заглавным Буквам, и он явно упивался титулами Знати. На страницах мелькали персоны самого высокого ранга. Имелся раздел «Анекдоты», некоторые из коих были очень фривольными. Мисс Силвер была вынуждена признать, что многие из них недостойны внимания.

Она листала страницы минут двадцать, пока не наткнулась на имя Уоррен — мистер Генри Уоррен, богатый и щедрый пивовар. Далее она с интересом прочла, что этот джентльмен в 1749 году купил Имение Гроув-Хилл с рядом Доходных Ферм. Затем на самой вершине холма он построил для себя роскошный Особняк и дал ему название Гроув-Хилл-хаус[7]. О мистере Уоррене говорилось очень много — о его двух женитьбах, о девяти детях, ни один из которых не пережил его, о преумножавшемся богатстве. Здесь мистер Дженкинсон позволил себе немного поморализировать, и мисс Силвер пролистнула несколько страниц. Далее был описан «бунт Гордона», мистер Дженкинсон скорбел о Безумии Толпы и ужасном крахе Имения. Особняк мистера Уоррена был разграблен и сожжен, а мистер Уоррен был смертельно ранен куском обрушившейся стены.

Далее следовал абзац, кое-где подчеркнутый карандашом. Мисс Силвер внимательно прочла его. «Говорят, несчастный Джентльмен делал отчаянные попытки спасти наиболее ценные из Картин. Одна из этих попыток и довела его до трагической Кончины. Картины стоимостью в тысячи фунтов полностью погибли в Пожаре. Более повезло некому Столовому Сервизу и Драгоценностям его последней жены, которые в это время находились в доме. Среди Руин никаких Драгоценных Сервизов не обнаружено, и потому не исключено, что он сумел перенести его в безопасное место до того, как Рок пресек его Жизнь. Единственным живым его наследником был Младенец, и поиски не проводились. Возможно, Золотой Сервиз огромной ценности унесли Мятежники, но покойный м-р Д. Л., с которым я имел Случай побеседовать, впервые посетив этот Приход, убедил меня, что этого не могло быть. Ему было почти восемьдесят лет, но он был в ясном уме и хорошо помнил Безумства, творимые Мятежниками. У него был брат, врач, которого вызвали к несчастному м-ру Уоррену. Он сообщил м-ру Д. Л., что нашел м-ра Уоррена в критическом состоянии, но он был еще жив. Он сказал, что умирающий все время бормотал фразы вроде: „Золото спасено“ и „Я спас золото“. Врач спросил его: „Что вы с ним сделали?“ и „Где это золото?“ М-р Уоррен посмотрел непонимающим взглядом и пробормотал что-то нечленораздельное. Вскоре он впал в Беспамятство, из которого так и не вышел. М-р Д. Л, утверждал, что Истинность вышеизложенного легко проверить, поскольку при этой сцене присутствовало несколько человек, в том числе и молодая женщина, впоследствии вышедшая замуж в Йоркшир. Эта дама, м-с М-н, после многолетнего отсутствия вернулась уже вдовой и сейчас служит в моем приходе. Она подтвердила рассказ м-ра Д. Л., ныне покойного, даже повторила некоторые слова умирающего. Я смею оглашать их в книге, дабы не вызвать ложные надежды или Алчность у непорядочных людей».

На этом история кончалась. Благочинный Томас перешел к рассуждениям, касающимся родника на Долгом Лугу, отметив, что название оного — Воды Несчастья — весьма символично, ибо существует поверье, будто его поток каким-то образом возвещает приближение Национального Бедствия. Как ни любопытен был этот сюжет, мисс Силвер не стала на нем останавливаться. Она встала и с книгой подошла туда, где с потолка свисала голая электрическая лампочка. И сразу стал виден слабый след от карандашного грифеля между первой буквой "М" и последней "н" в той фамилии, которую Благочинный Томас Дженкинсон не стал полностью называть, и это была фамилия дамы, вышедшей замуж в Йоркшир, а после смерти супруга вернувшейся к нему в приход. Когда она поднесла бумагу к свету, у нее не осталось сомнений. Там действительно было написано имя, но кто его написал? Если Дженкинсон, то приписка была сделана более ста лет назад, если мистер Грэхем — не более двадцати. Буквы были почти не видны. Они выцвели от времени и сырости. Но они давали глазу какую-то зацепку для образа.

Мисс Силвер несколько раз отводила глаза, потом снова всматривалась. Ее уверенность росла. Написанные карандашом буквы между "М" и "н" действительно обозначали фамилию, и очень знакомую — Мартин.

На следующее утро, оставив Алтею в обществе Николаса Карея, мисс Силвер отправилась в центр города. Пройдя половину Хай-стрит, она свернула к конторе «Мартин и Стедман, агенты по недвижимости». Спросив мистера Мартина, она была препровождена в уютную комнату в задней части дома. День был теплый, и стеклянная дверь в сад, пылавший яркими осенними цветами, была распахнута.

Если возглас восхищения мисс Силвер и был данью светской любезности, то данью искренней. Алтея ее предупредила, что комплименты в адрес сада — верный путь к сердцу мистера Мэртина, но ее восхищение было абсолютно искренним. Георгины, хризантемы, поздние сорта роз, гвоздики, астры — они были ослепительны. Сердечным голосом мисс Силвер сказала:

— Какой чудесный сад!

Мистер Мартин улыбнулся. Ему эти слова были привычными, но не менее желанными от частого повторения.

В ходе короткого обмена мнениями о прелестях садоводства мисс Силвер с сожалением призналась, что она в этой области совершеннейший дилетант, потому что живет в городской квартире.

— А здесь сады один другого краше! Наверное, благодатная почва. Я живу у мисс Алтеи в «Лодже» на Бельвью-роуд.

Лицо Мартина приняло скорбное выражение.

— В таком случае скажите, как она? Я был крайне подавлен, узнав об этой трагедии. Мы ходили в одну церковь, и по дороге на работу я всегда прохожу мимо их дома.

Мисс Грэхем я знаю с детства. Я рад, что вы сейчас у нее.

По-моему, у нее нет родственников.

— Мне тоже так кажется. Я с удовольствием с ней побуду. Меня зовут мисс Мод Силвер. Мисс Грэхем говорила, что вы всегда были очень добры к ней.

Он со смущенным видом передвинул бумаги на столе.

— Я как мог старался ей помочь. Наверное, она вам рассказывала, что у меня есть клиент, который жаждет купить ее дом. Пока, наверное, едва ли мисс Грэхем в состоянии принять какое-то решение, но по чисто практическим соображениям ей лучше не затягивать с этим. Последнее предложение мистера Блаунта было очень заманчивым, но я не уверен, что он не передумает. Знаете, трагедия всегда самым пагубным образом отражается на стоимости дома, тем более убийство. Мистер Блаунт потому готов так расщедриться, что его жена, миссис Блаунт, — у нее вроде совсем никудышное здоровье, — она буквально влюбилась в «Лодж»! Хотя этой леди трудно угодить. Он не хочет жить далеко от Лондона, они осмотрели уже сотню домов в разных пригородах, но миссис Блаунт все отвергла. Говорит, он не поверил собственным ушам, когда она стала нахваливать «Лодж». «Попомните мое слово, мистер Мартин, — так он сказал, — если мне удастся предоставить ей дом, который ей по вкусу, переменится вся наша жизнь. Что мне нужно, так это мир и покой, и за это я заплачу любую цену, в пределах разумного». В сущности, если вдуматься, что может быть важнее, чем покой в доме?

Мисс Силвер с ним согласилась и спросила, обращался ли к нему клиент после смерти миссис Грэхем.

Мартин взял карандаш, будто бы собираясь писать, но положил его на стол.

• Предыдущая
• 41/55
• Следующая