Тихий пруд - Вентворт Патриция - Страница 22

• Предыдущая
• 22/56
• Следующая

Ниниан решил переночевать в городе. Он позвонил в семь, потребовал Дженет к телефону в детской и щедро, без счета, тратил телефонное время.

— Ребенок уже спит?.. Отлично! Значит, я все точно рассчитал. А теперь слушай! Линолеум очень приятного оттенка и почти не вытертый. Занавески тоже вполне приличные. Ты сможешь представить их себе по описанию?

Давай, включай воображение.

— Мириэл сегодня утром сообщила, что у меня его нет.

Что я — счастливый обладатель абсолютно стандартного мышления, лишенный дара понимания — этого тяжкого бремени тонко чувствующих натур, — ответила Дженет и услышала, как он засмеялся.

— Не обращай внимания. Завтра я вернусь и сумею тебя защитить. А теперь сосредоточься на занавесках. Окно спальни выходит на северо-восток и здесь занавески кремовые с узором в розовую мальву. Создается впечатление, что в окно светит солнце, даже если оно за тучами уже несколько недель. Очень приятно просыпаться при таком освещении, ты не находишь?

— Ниниан…

— Дорогая, не перебивай. Твое дело слушать. Занавески в гостиной меня просто умилили — такой приятный зелененький оттенок, да еще и в полосочку, так что выгореть не должны. Правда хороший цвет — и для глаз полезно.

Так что я сделал решительный шаг и сказал Хеммингу, что нас все устраивает. Надеюсь, ты одобряешь?

— Ниниан…

— Если нет — ты сама виновата, ведь я приглашал тебя поехать со мной и организовать это было совсем не трудно.

Так что когда — или, скажем так, если — ты проснешься и возненавидишь занавески с мальвами, то пеняй на себя.

— Ниниан…

— Никшни, женщина! Это — мой выход и я желаю говорить. А твое дело — слушать, смирись же с этим! Я уже говорил, что… — и он продолжал транжирить время на всякие мелочи вроде дверного коврика или серванта. — Его тетка все держит во встроенных шкафах — им хорошо, в шотландских домах! А еще есть сушилка для белья и два более или менее подходящих книжных шкафа.

Пока он описывал все эти вещи в мельчайших подробностях, с комментариями и восклицаниями, явно предназначенными для того, чтобы вывести ее из себя, Дженет решила, что ей куда лучше удастся отомстить ему, если придержать язык. Ничто так не угнетает человека, устроившего фейерверк, как отсутствие восхищенных криков зрителей. Ниниан еще некоторое время продолжал расписывать достоинства мебели, прежде чем запнулся и спросил:

— Дорогая, ты еще слушаешь?

— Пока да, — ответила Дженет.

— Я было подумал, что ты упала в обморок от восторга.

— Услышав, как ты городишь всю эту чушь? В этом нет ничего нового.

— Дорогая, это звучит очень по-шотландски.

Мелодия дорийского наречья

Звучит и в тихом шепоте ее…

Я был уверен, что эти прекрасные строки принадлежат мне, но не могу поклясться, что они не были написаны сэром Вальтером Скоттом в один из самых волнующих моментов его жизни.

— Не сказала бы, что все это мне нравится!

— Дорогая, я готов всю ночь слушать твой голос, но счетчик-то включен, денежки накручивает. Да, к слову сказать, в вечерней газете я прочел, что исполнитель главной роли постановки, в которой играет Стар, попал в больницу с переломом ноги и премьера отложена. Они собираются заполнять паузу чем-нибудь другим до тех пор, пока он не поправится Какой удар для Стар — она возлагала на это шоу такие надежды. Я думаю, что она может вернуться.

— Разве она не занята в том спектакле, что они собираются ставить теперь?

— О нет, это не для нее — играть в пьесе Джозефы Кларк.

Дорогая, этот звонок стоит немалых денег. Спокойно? ночи. Желаю увидеть меня во сне.

На следующий день с утра Форд-хаус охватила обычная суета, предшествующая большому приему. Миссис Симмонс доказала, что приготовление еды — искусство не хуже прочих. Печально было наблюдать, что рука, столь легкая в приготовлении пирожных и суфле, становится тяжелой и жесткой, едва взявшись за бразды правления: в ее голосе внезапно зазвучали интонации, заслышав которые, даже самые отважные слуги стремглав бросались выполнять поручение, даже не пытаясь огрызнуться. Мистер Симмонс, за много лет совместной жизни показавший себя мужем благоразумным и осторожным, лучше других знал, что значит оказаться «под каблуком». Он вернулся к себе в буфетную, где принялся распоряжаться напитками и полировать бокалы для коктейля до алмазного блеска.

А Эдна Форд невольно спровоцировала бурю, которая без нее вполне могла бы пройти стороной. Органически неспособная не вмешиваться в чужие дела, Эдна, весьма раздраженная, зашла на кухню в тот деликатный момент, когда миссис Симмонс готовила сырную соломку, слывшую по праву ее гордостью. Не придав должного внимания зловещей складке, омрачившей чело кухарки, Эдна разразилась взволнованной тирадой:

— О, миссис Симмонс, надеюсь, вы не слишком заняты. Мисс Форд так беспокоится — я так поняла, что она этого даже не скрывает, — ведь вы сейчас делаете сырную соломку, не правда ли?

Голосом, вполне соответствующим выражению ее лица, миссис Симмонс произнесла:

— Да.

Эдна поправила выбившийся из прически клок волос.

— Но милочка, — сказала она, — я слышала, что мисс Форд заказала все закуски в Ледбери. Я знаю, она очень боится перегрузить вас.

Пальцы миссис Симмонс, скручивавшие полоски теста, замерли.

— Покупной сырной соломки в этом доме не бывало с тех самых пор, как я здесь работаю, и если это случится, то заявляю вам честно и откровенно, миссис Форд, — я немедленно покину это место! А теперь, если можно, я продолжу свою работу…

— Да-да, конечно же! Я только зашла посмотреть, чем я могу…

— Ничем, миссис Форд, просто не мешайте мне, если можно.

Тогда Эдна обратила свой взор к миссис Бэлл, убиравшей гостиную, и так довела несчастную служанку, что та разбила статуэтку саксонского фарфора, подаренную хозяйке самим эрцгерцогом в те стародавние времена, когда еще существовала Австро-Венгерская империя.

Перекусывая часов в одиннадцать, миссис Бэлл оплакивала трагедию:

— Чтобы расстроить человеку нервы, вполне достаточно подойти сзади и сказать: «О, прошу вас, будьте осторожны!» Знаете, никто на свете не обращается с фарфором бережнее, чем я. У меня есть сервиз еще моей прабабушки, который ей подарили на свадьбу — этой весной ему исполнилось сто лет и до сих пор все предметы целы, ни у одного даже щербинки нет! И я до сих пор пользуюсь сковородкой, которая принадлежала еще моей бабушке.

— Значит, пора обзавестись новой, — заметила миссис Симмонс.

Дженет, спросив у Адрианы, где от нее будет больше пользы, получила совет выбрать меньшее из двух зол.

— Если вы предложите Мириэл помочь ей с цветами, она наверняка пырнет вас садовыми ножницами. А если вы не станете ей помогать, то самое худшее, что она сможет сделать, это жаловаться всем, что никто не протянет ей руку помощи. Я бы порекомендовала вам выбрать то, что безопаснее.

— Почему она так себя ведет? — огорченно спросила Дженет.

Адриана пожала плечами.

— Почему человек ведет себя так, а не иначе? Выбирайте, что вам больше нравится: это написано у него на лбу, на ладони или в гороскопе. Или кто-то огорчил его еще в колыбели и тем испортил его характер. Тут я согласна с Шекспиром:

Проблема, милый Брут, не в наших звездах,

Но в нас самих — мы так слабы и жалки.

А если с Мириэл что-то и не так, так это потому, что я никогда не была способна отвести ее в сторонку и драматически поведать ей, что она — непризнанный отпрыск королевской династии. Но если в один прекрасный день она меня окончательно допечет, боюсь, я ей расскажу, кто она такая на самом деле!

— О! — воскликнула было Дженет, но сдержалась, потому что дверь за спиной Адрианы открылась. Там стояла Мириэл, ее лицо было бледно, широко распахнутые глаза сверкали. Она медленно вошла в комнату, сжав рукой горло, но не смогла сказать ни слова.

• Предыдущая
• 22/56
• Следующая