Ускользающие улики - Вентворт Патриция - Страница 38

• Предыдущая
• 38/54
• Следующая

Может, предстоящая ей скучная трапеза с Генри будет для нее последней… Может, до этого ничего не произойдет.

Генри попросит ужин, потом она будет мыть посуду…

Боже, как это глупо, невероятно глупо потакать подобным мыслям! Нельзя так. Надо думать об ужине, о том, что потом нужно будет все помыть. Надо пожарить селедку и не забыть, что Генри любит хрустящую корочку. И тосты приготовить. Вот о чем надо думать, а не забивать мозги всякой чушью. А потом вернется Николас… и… Но ведь всегда можно запереть свою спальню.

Вернувшись в Крю-хаус, Розаменд бродила как в тумане. Грядущая ночь ассоциировалась у нее с быстрой рекой Иордан, похожей на узкую полосу. Стоит лишь ее перейти, и они с Дженни избавятся от гнета этого дома. Перетерпеть всего двенадцать часов темноты, и они окажутся в земле обетованной. Порой ей становилось так радостно и легко, что сами эти мысли, казалось, вот-вот перенесут ее туда. А порой чудилось, что новое утро невыносимо далеко. Она еще ни о чем не сказала Дженни — ни о том, что ее отправляют в школу, ни о решении Крейга. Раз теперь не надо будет везти Дженни в навязанную теткой школу, то не стоит ее понапрасну волновать. Даже если она не испугается, то рассердится, то есть в любом случае будет чрезмерно возбуждена. Пусть лучше спокойно поспит и приготовится к тому, что услышит завтра. Из-за этого она не расстроится, наоборот очень обрадуется, но и радостную новость легче принять после хорошего крепкого сна.

Но ее попытки уложить Дженни спать пораньше были тщетны. Дженни хотела послушать радио, дочитать роман, поболтать и сердито уверяла, что не хочет спать. Глаза сияли, и она болтала без умолку.

— Иногда хочется забраться под одеяло, свернуться калачиком и улететь в какой-нибудь приятный сон. А бывают такие вечера, когда тянет выйти на улицу и танцевать в объятиях ветра. Сегодня такой чудесный летучий ветер. Я слышу, как он носится вокруг дома, будто табун мчащихся лошадей. Наверное, такой ветер заставлял ведьм хватать метлы и вылетать на них из труб. Это же здорово! Я бы тоже хотела превратиться в ведьму и кружить над крышами домов!

— Дженни, уже поздно.

Дженни высунула язык. В глазах плясали огоньки, волосы блестели.

— Нет, совсем нет. Знаешь, Розаменд, ты просто родилась занудой, вот в чем твоя беда. Иди завтракать, иди ужинать, иди нить чай, иди спать — изо дня в день одно и то же. Неужели ты думаешь, что мне это не надоело?! Противно, будто я сижу в болотной жиже и знаю, что ждать нечего, кроме того, что приплывет аллигатор и проглотит меня! Знаешь, по-моему, из тети Лидии вышел бы отличный крокодил!

Розаменд уже открыла рот, чтобы в очередной раз укоризненно воскликнуть: «Дженни!», но тут задребезжал знакомый звонок. «Будь ты проклят!» — вскрикнула Дженни, и ринувшаяся на зов тети Розаменд лишь с упреком качнула головой.

Лидия Крю ждать не любила. И сейчас она пребывала не в лучшем настроении. Сидела выпрямившись в своем кресле и постукивала по подлокотнику костлявыми пальцами.

— Хотелось бы услышать, говорила ли ты с Дженни.

— Еще нет, тетя Лидия.

— Почему же?

Розаменд подошла чуть ближе к тетиному трону.

— Не хотела ее расстраивать.

— А почему она должна расстроиться? Давно пора покончить с баловством! Хватит потакать ее капризам! Или ты думаешь, что Дженни так и будет жить под стеклянным колпаком?

— Я думаю, что ей лучше дать хорошо выспаться.

— Если ей это удастся! — язвительно произнесла мисс Крю. — Напоминаю: ты должна ее запереть. К счастью, через окно ей никак не выбраться. Вы обе очень сердились, когда я велела поставить решетки на окна. Я ведь говорила тебе, что не люблю, когда девочки спят на первом этаже без должной защиты. Надеюсь, теперь 1Ы понимаешь, что я была права.

— Тетя Лидия!

— Ну?

— Она ужасно расстроится, если се запереть.

— А зачем ей знать, что ее запрут? Она узнает, если попытается выйти, а уж если попытается, то пусть себе расстраивается. Заслужила. Или, по-твоему, пусть разгуливает по ночам?

— Нет, конечно нет.

— Значит, делай, как я сказала! Запри дверь, как только она уснет, и отопри до того, как она проснется утром.

Предельно просто, так что действуй! А теперь принеси мне горячего молока. Больше, надеюсь, ты мне не понадобишься.

Пока Розаменд кипятила молоко, мисс Крю уже перебралась в спальню. Она просто высунула руку в дверь, чтобы взять с подноса чашку с молоком, и тотчас же снова захлопнула ее. Больше Розаменд не придется выслушивать грубости мисс Крю. И она в последний раз выполняет ее приказание и слышит в благодарность лишь хриплое «Спокойной ночи». Эта мысль поразила ее. Ей казалось, что она обречена навечно оставаться теткиной служанкой. Розаменд с двумя другими чашками пошла к Дженни.

В комнате никого не было — только бугорок в кровати и сдавленный смешок из-под пухового одеяла. Когда же Розаменд отвернулась, чтобы поставить поднос, все вернулось на свои места, и Дженни была тут как тут — чертик на пружинке с развевающимися блестящими волосами.

— Вот как я быстро, скажи, а? Ну, скажи? И все в полном порядке! «Награда за добродетель, или Плитка шоколада» — вот как я назвала бы свой рассказ об этом. Как в тех чудесных книгах у матери тети Лидии, когда та еще была прелестной юной девушкой! Роз, представляешь: тетя Лидия — прелестная юная девушка, или противная упрямица, или в длинном платьице, как тогда одевали детей! А на личике — шерстяная вуалька, чтобы свежий воздух не попортил кожу! Я видела одну такую — тетя Люси показывала мне свой альбом с фотографиями. Там вообще непонятно, как малышка не задохнулась. Неудивительно, что они так часто умирали.

Дженни пила молоко и болтала, а потом вдруг стала зевать, милостиво разрешила подоткнуть одеяло, подставила щеку для поцелуя и пожелала сестре спокойной ночи.

Розаменд ушла к себе в комнату и все думала, стоит ли запирать Дженни. Она не сказала тете Лидии ни «да», ни «нет». Раньше она никогда не запирала дверь и теперь не хотела. Если Дженни проснется среди ночи и обнаружит, что дверь закрыта, с ней может произойти что-нибудь ужасное. Оказавшись взаперти, человек может вообразить себе все тюрьмы на свете, и они начнут видеться в кошмарных снах. Розаменд решила оставить дверь открытой. Дженни спит, а она пока уложит кое-что из своих вещей — не упакует, а просто отберет и подготовит. Розаменд сновала по комнате, все раскладывая, потом разделась и легла в постель. Спать она не собиралась, но едва ее голова коснулась подушки, как все мысли отлетели, все события исчезли и все утонуло в сонном тумане.

Дженни тоже вовсе не собиралась спать. Ум ее работал необыкновенно быстро и деятельно. Взглянув на Розаменд, вернувшуюся из рощи, она догадалась: что-то происходит.

Очень глупо со стороны Розаменд молчать, ничего не говорить. Можно было, конечно, вытянуть из нее новости, пустив две-три эффектные слезы. Но гораздо интереснее было поиграть в угадайку и заставить Розаменд проговориться. Она могла бы прикинуться, что ничего не замечает, но все равно было ясно: от нее что-то скрывают. Размышления, навеянные любовными романами Глории Гилмор, привели ее почти к самой сути. Розаменд хочет бежать с Крейгом Лестером, а это значит, что они больше не будут жить у тети Лидии. От такого ослепительного счастья Дженни не могла уснуть. Нельзя было терять ни минуты.

Розаменд покрутится за дверью с полчаса, а потом Дженни соберет собственные сокровища. Свои рукописи и книги она никому не оставит. Ей проще было умереть, чем оставить их тут. А вот другие про них просто забудут, этого нельзя допустить.

Пробило одиннадцать, потом четверть, потом полчаса. Иногда церковные часы бьют очень громко, а иногда их еле слышно. Все зависит от ветра. В комнате Розаменд уже давно все стихло. Дженни встала и надела теплый голубой халат. Она уже здорово из него выросла — он был ей едва по колено, но еще застегивался на груди. Обвязавшись пояском, она стала складывать все свои рукописи в верхний ящик стола. Им не нашлось бы там места, но Розаменд уже вынула оттуда столько вещей.

• Предыдущая
• 38/54
• Следующая