Хроники неправильного завтра - Вершинин Лев Рэмович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/25
- Следующая
…Послы великих держав провели серию консультаций в связи с эскалацией конфликта на Дархае. Достигнута принципиальная договоренность. Встречи прошли в обстановке взаимопонимания.
3
Земля, планета для всех. Уолфиш-Бей.
3 июля 2098 года по Галактическому исчислению.
Голубые волны облизывают бархатистый песок. В небе ни облачка. Февраль в Южной Африке — мягкий, вкрадчивый месяц. Далеко еще до июльских ветров и до бурь августа. Словно в насмешку сохраняет этот райский уголок жутковатое название «Берег Скелетов». Изредка из возрожденной саванны приходят на пляжи побережья любопытные антилопы: посмотреть на странных людей, барахтающихся в соленой воде, с достоинством пронести себя мимо шезлонгов и получить то, чем их никогда не балует старый бушмен Хендрик, смотритель заповедника.
Около акульей выгородки, как всегда, бушует толпа. Зрелище стоит того: два любителя против двух профессионалов. Два поклонника острых ощущений против двух голубых акул. Некоторые называют этот спорт «корридой эпохи равновесия». Хотя в чем-то они правы, однако у акул почти нет шансов не только на победу, но и на спасение. Бывает, конечно, и наоборот. Но так редко, что Вселенская Лига Друзей Живого который год ведет борьбу с этой разновидностью убийства, борьбу, столь же бескомпромиссную, сколь и безуспешную. Вот и сейчас среди толпы болельщиков нашлась миловидная девушка, подбадривающая рыб. Впрочем, ей не повезло: еще за две минуты до контрольного времени покрасневшая вода успокоилась, и акулы со вспоротыми животами пошли на дно. Пожав друг другу руки, победители разошлись.
— Лемурка, ты действительно хотела, чтобы со вспоротым брюхом всплыл я?
— Называйте меня Эльмирой, Андрей.
— Ну перестань… если я бы знал, что для тебя это так серьезно, я бы не полез.
— А я не нуждаюсь в одолжениях убийцы.
— Но это же был честный бой…
— Вот именно. Ты вел себя, как какой-то… древний солдат!
— Обижаешь, начальник… Древнего солдата эта тварь съела бы, не моргнув. И вообще, чем тебе не нравятся солдаты?
— Ну знаешь ли!
Воистину, принципы — не какой-нибудь фунт изюма. Поступаться ими мало кто умеет, а уж отстаивать до последнего вздоха — все мастера. Но… Милые бранятся, только тешатся. И хотя Лемурка была убежденной защитницей всего живого, но, право же, большая рыба с тупыми глазами и рядами острых зубов, несмотря на безусловный трагизм своей участи, была не тем, что могло бы поссорить их всерьез. Во всяком случае, к пестрой компании, вольготно расположившейся у кромки прибоя, Андрей и Эльмира вернулись еще не примирившимися окончательно, но уже и не переругиваясь. Встретили их не без укора.
— О, Андрюша! Гитара-то заждалась…
— Да ладно, ребята, вы же уже все слышали. А впрочем, по особому заказу, — быстрый взгляд на Эльмиру, — одна очень старая песня!
Задымилась земля в костре, Словно ночь расплескала медь.
Вертолеты летят быстрей, Чем хотелось бы мне лететь.
И молчанье, сводя с ума, Между нами встает опять; Ты не жди от меня письма, Мне отсюда нельзя писать…
Мягкий перебор струн налился силой, окреп, гитара уже не Шептала, она говорила, тихо и грозно.
Горизонт распахнулся вширь, Исчерпав синеву до дна, Подо мной не война и мир, Подо мною — одна война.
Те, кто пулю глотнул во мгле, Как и я, под сплетеньем трасс, Вместе с нами летят к земле, Потому что таков приказ…
Песня зазвучала на два голоса. Давешний светловолосый напарник Андрея по битве в акульей выгородке, высокий парень с алым значком на груди, оставив свою компанию, подсел поближе и подхватил последнюю строфу.
Под ногами земля — тверда.
Автоматы рычат давно, Те, кто ждал нас, кричат «Ура»
Не по-русски, но все равно.
Выползает из тьмы рассвет, Прерывает короткий бой, Надевает земля берет, Как и наш — голубой…
Как-то незаметно обе компании слились в круг. Молоденький паренек, едва ли не самый младший здесь, попытался пробраться поближе к поющим, но его оттерли, прикрикнув: «Яан, уши надеру!».
Сигарету свою тушу, К вертолету бегу, скользя.
Пуду дома — все расскажу, А писать, извини, нельзя…
Песня оборвалась коротким всхлипом струны, но никто не шелохнулся. Девушки зябко поеживались.
— Странная песня, — сказала Эльмира.
Светловолосый усмехнулся.
— Солдатская песня.
— Хорошая песня! — категорическим тоном заявил Яан из-за спин, и, как ни странно, именно эта фраза сорвала оцепенение.
— Странно все же: армий давно уже нет, а песни еще есть, — словно ставя точку, откликнулась Эльмира.
Больше об этом не говорили. Завязался и окреп разговор, переходящий в общий гомон. Компании знакомились, и, как нередко бывает на пляжах Земли, Планеты Для Всех, оказалось, что многие, если и не встречались раньше, то имеют общих знакомых, — и появились темы, интересные для всех, и были обсуждены шансы новобатумского «Реала» на Главный Кубок, и общим вердиктом была осуждена бушменская национальная кухня (личинки непонятного происхождения в молоке и сушеный хвост пустынной крысы), и многое, многое другое. Лишь двое не вмешивались в общий треп.
— Приятно видеть человека, который знает солдатский фольклор. Андрей!
— Джимми!
— Давно в Уолфиш-Бее?
— Вторая неделя. С делами отстрелялся — и сразу на Землю.
— Послушай, Джим, а ты, случаем, не астрофизик?
— Он самый.
— Я тоже. Горная станция?
— Так точно.
— Церион-4?
— Нет, Пенелопа-2.
— Жаль. Я подумал — соседи.
Помолчали.
— Хорошо тут все-таки…
— В отпуске везде хорошо. — Джимми приподнялся, сел, обхватив руками колени. — Кстати, твой заключительный удар там, в бассейне… Кажется, старая мексиканская школа?
— Нет, это из кэндо. А впрочем, какие уж там под водой школы? Акулы в этом не разбираются…
Между тем общий разговор окончательно сконцентрировался на спортивных проблемах. Ничего удивительного — в год розыгрыша Кубка Галактики футбол снова вошел в моду, опередив и бесконечный чемпионат по шахматам, и большие гонки Лютеция — Новый Дакар. В этом сезоне новобатумский «Реал» рвался вперед, как торпеда, быстро наращивая шансы стать новым, сто двадцать шестым членом клуба «Бессмертных команд Вселенной».
— А все-таки «Реал» — не команда! — прислушавшись к возгласам, убежденно заявил Джимми.
— Или я с этим спорю? — возмутился Андрей. — Если бы не чехарда с тренерами, наш «Черноморец»…
— Именно так, — глубокомысленно кивнул Джимми, — у нас в «Челесте» тоже с этим проблема.
— Ничего, мы еще встретимся в финале, Джимми!
— А как иначе, Андрэ!
И они обменялись значками болельщиков. На футболке Джима заблестел бело-голубой значок «Черноморца», а шею Андрея украсила цепочка с золотисто-алой эмблемой «Челесты», выполненной нарочито грубовато.
— Береги… — Джимми поправил медальон. — Сам делал.
Откуда-то сверху обрушилась гитара.
— Не отлынивайте, артисты! Твоя очередь, Джи-Джи!
Солнечный луч прыгал по лакированным, игриво выгнутым бокам «Кремоны». Джимми подкрутил колки.
— Песня бушмена Хендрика. Не возражаете?
Когда нам умереть наступает срок, Приходит ветер, чтобы нас смести.
Он взметает пыль и гонит песок, Чтоб навеки стереть следы наших ног.
Чтобы наши следы унесли с земли — Со всех дорог, где мы в жизни шли.
Джимми замолчал, но песня не оборвалась. Сидящие подхватили ее, и светловолосому гитаристу не оставалось ничего иного, как подыгрывать поющим.
Потому что, останься нестертый след, Выходило бы так, что нам смерти нет, И поэтому ветер в назначенный срок Сметает с земли следы наших ног…
Незаметно подплыл искрящийся на солнце информационный шар и, деликатно откашлявшись, сообщил: «Джеймс Патрик О'Хара! Вас ожидает переговорная кабина девятнадцать. Аршакуни Андрей Мирославович! Вас ожидает переговорная кабина двадцать два. Спасибо за внимание».
- Предыдущая
- 4/25
- Следующая
