Сельва умеет ждать - Вершинин Лев Рэмович - Страница 71
- Предыдущая
- 71/93
- Следующая
Все проще простого: дгеббе – к ногтю, Н'харо – наместником, Гдлами – в охапку, и в город. В поселок землян, именуемых здесь Могучими, со странным названием К'хозза. Тамошние власти, несомненно, уже сбились с ног, разыскивая стажера Коршанского. Там просто обязан быть космопорт! А уж на Земле будут ей и подруги нормальные, и косметика приличная, и развлечения. Муж все устроит. И детей тоже. При необходимости уложим в клинику. Даже в платную, к самой Низовой! Без очереди. Нужно будет, Дед позвонит. Или Леночка. Военная страховка позволяет, и ребята помогут. По крайности, можно потрясти того же Деда. У него есть сбережения, а на фиг они господину Президенту? Он все равно живет на всем готовом, мечтает о правнуках и для такого случая, ясен пень, жаться не станет. Если же, паче чаяния, чудеса генинженерии не сработают, тоже не беда. Пробирка, гипноз… бабкины методы борозды не портят; Гдлами заснет и проснется с пузиком. Или уже прямо с дитем. Пусть балдеет.
И будут они каждый год прилетать сюда в гости.
Втроем.
Типа на дачу…
По губам нгуаби ползла непроизвольная улыбка, когда он воображал себе Вождя в эксклюзивных нарядах от Заяйцева, благоухающей крутыми ерваальскими парфюмами, с элегантной сумочкой через плечо и ведомым за руку рыжим оторвой, среди ошалевших от благоговения горцев…
То-то будет здорово!
Так славно все складывалось! Нужно было только еще чуть-чуть подождать. Ну какая муха ее укусила позавчера?
Да и он, правду сказать, хорош… Нет бы, как обычно, промолчать, подняв брови, когда на циновку со стуком и плеском опустилась миска похлебки. Но нгуаби, как назло, слишком устал и был раздражен. Весь день над сельвой гремели тамтамы, сообщая о все новых погромах, а прибывающие воины из окрестных селений рвались в битву немедленно, не желая слышать ни о какой подготовке, и даже вдвоем с Убийцей Леопардов Дмитрий с трудом сумел утихомирить эту голозадую партизанщину.
– Опять вожжа под хвост попала? – хмуро бросил он, стирая с бороды густые комья расплескавшейся кляппи. – Или куда?
Сказал и прищурился, ожидая привычного взрыва. Но Гдлами просто отошла к очагу, присела на циновку и вкрадчиво спросила:
– Не забыл ли грозный нгуаби, как подобает говорить с Вождем?
Грозный нгуаби чуть не подавился супом.
– А величайшая из Вождей, случаем, не забыла, – осведомился он, прокашлявшись, – как жена должна относиться к мужу?
Величайшая из Вождей ядовито улыбнулась:
– К кому, о непобедимый?
– Повторяю для тугоухих, о трижды несравненная: к му-жу.
– Ах, к мужу? Недолго и забыть, если муж приходит к очагу лишь жрать и дрыхнуть. И когда жрет, молчит, как колода, а когда спит – орет на всю хижину: «Ттай выше, болван! Тяни носок, кому говорю, тяни носок, чурка безмозглая! Иолд оторву!» – Гдламини показала клычки. – А потом подруги спрашивают у жены, не поймал ли муж любовника и кто этот счастливец. И не хотят верить, что дура-жена соблюдает верность этому, так сказать, мужу…
Нгуаби поморщился.
– Успокойся. Война идет, уж это-то Вождь могла бы понять?
– Я понимаю, что мой отец, великий воитель Дъямбъ'я г'ге Нхузи, зачал меня в перерыве между боями! Потому что он любил мою мать! Потому что видел в ней не стряпуху и не служанку, а жену. И хотел от нее детей!
Началось!
– Да подожди ты с детьми…
– Подождать? – взвилась Гдлами. – До старости? До Темной Тропы? Люди шепчутся: Пришедшему-со-Звездой нежеланна мвамби людей дгаа. А может, кто-то из них пуст, потому что прогневал Творца? Тогда – кто?
– Малыш, – он честно пытался сдерживаться, – ты же знаешь, что это все глупости…
Но обвал было уже не остановить.
– Глупость не это! – дребезжащим сопрано сообщила дгеббемвами, усыхая лицом. – Глупость то, что я в самом деле дура. Была бы умная, уже давно бы действительно завела любовника!
– И что он будет делать? – невинным голосом осведомился нгуаби, словно невзначай касаясь рукояти ттая. – В смысле, без иолда?
Некоторое время дгеббемвами думала.
– Вот. В этом ты весь, – сказала она наконец. – Гаввава на сене. А у самого-то есть другая женщина!
– Какая женщина?!!
– Такая! – восторжествовала Гдламини. – Все говорят!
– Кто – все? Я все время с Н'харо!
– Значит, у тебя что-то с Н'харо!!! – взвизгнула Вождь и умолкла, хлопая глазами не менее ошалело, чем Дмитрий.
А спустя несколько восхитительно тихих мгновений в хижину всунул голову Убийца Леопардов.
– Н'харо звали? Н'харо здесь!
– М-м-м? – сказал нгуаби.
– М-м-м… – сказала мвами.
– М-м-м! – понял сержант.
И понял правильно. Ибо исчез тут же.
– Д'митри… – Гдлами перебралась поближе, села напротив, глядя глаза в глаза. – Давай поговорим спокойно. Я больше так не могу. Понимаешь? Ты очень занят. Но ты – мужчина. А я-то – женщина… – Вождь помолчала, кусая губу. – У нас нет детей, и это плохо. Это очень плохо, муж мой.
– Это плохо, Гдлашик, – так же тихо ответил Дмитрий. – Но я же сто раз говорил тебе: когда мы улетим в Высь, все будет в порядке.
Гдламини зябко обхватила себя за плечи.
– Ты не понимаешь, тхаонги. Когда девушка дгаа выходит замуж, она не летает за ребенком ни в какую Высь. Тха-Онгуа посылает ей дитя пусть не в первую ночь, но в первый год – точно. Постарайся понять, муж мой: если Творец медлит послать женщине дитя, значит, она проклята. Или проклят ее супруг. А мы с тобой – не просто мужчина и женщина. Проклятие, павшее на кого-то из нас, означает, что проклят весь народ дгаа. До тебя не доходят такие разговоры, ты все время с урюками, а для урюков ты равен Творцу. Но я-то слышу, и мне нечего возразить… А тебе?
Дмитрий молчал, глядя в плошку с остывающей похлебкой.
– Не думай ничего плохого, тхаонги, – продолжала Вождь, аккуратно подбирая слова. – Я полюбила тебя сразу. Люблю и сейчас. Я – твоя Гдлами. Но с твоим появлением многое изменилось не только в моей жизни. В жизни всех дгаа тоже. Я не думаю, что виноват ты. Быть может, вина на мне. Ведь я должна была стать женой Дгобози, – она произнесла умершее имя с видимым усилием. – Он единственный потомок Красного Ветра по мужской линии. Мы росли вместе. И поверь мне, муж мой, если бы не ты, он был бы неплохим вождем воинов и очень хорошим супругом…
Дмитрий по-прежнему молчал. Но, видимо, что-то дрогнуло в его лице, потому что Гдламини заторопилась:
– Нет-нет, это не укор! Просто я знаю: он очень сильно любил меня. Из-за меня он потерял имя и стал Проклятым.
– Тебе жаль его? – глухо спросил Дмитрий.
– Проклятого – нет, – откликнулась Гдламини. – Дгобози – да. Ты был жесток, когда не убил его в день нашей свадьбы.
– Так, может, еще не поздно все изменить? – сказал он и тотчас понял: не стоило этого говорить. Но вместо яростного огня в темных глазах Вождя блеснули слезы.
– Не говори так, Д'митри. Я не хочу этого. Просто мне очень страшно. Иногда мне кажется, что я проклята вместе с ним.
Она испуганно вскинула ресницы, словно опасаясь новых злых слов, но на сей раз Дмитрий воздержался от комментариев.
– Мне нужно в Обитель, – сказала она непреклонно. – Там Лесные Сестры. Там Мудрая. Они знают все. – Вождь чуть склонила голову. – Сейчас война. Без разрешения дгаангуаби даже я не могу покинуть войско. Ты отпустишь меня, муж мой?..
…Двойным шагом бегут воины по двое в ряд.
Выдох-вдох. Выдох-вдох.
Еще не близко, но все ближе Кхарьяйри.
Зачем он ее отпустил?
За-чем?
За-чем?
Мог ведь не отпускать. Но это была бы амамба.
А опасности не было. Никакой.
Про Обитель он слышал достаточно, чтобы понять: это нечто среднее между женским монастырем и престижным гинекологическим центром. С приличным уровнем обслуживания, хоть и не без мистики. Впрочем, прожив на Валькирии год, лейтенант Коршанский знал: здешняя магия – далеко не сеансы с разоблачением в исполнении маэстро Мамюса с Татуанги. К тому же нужное всем и чтимое всеми заведение было защищено наистрашнейшими табу, ибо даже полнейшим отморозкам свойственно размножаться, а в безопасности пути сомнений не было: волей Творца Обитель оказалась почти в центре Особого Района, врагов нет на много миль вокруг, шатуна же мвинью или ватажку лесных зараззи шестерка отборных урюков вмажет в тропу походя, даже не заметив, над кучкой чего проплыли легкие носилки Вождя.
- Предыдущая
- 71/93
- Следующая
