Выбери любимый жанр

В кавычках и без - Вершовский Михаил - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

Несколько от предмета отвлекаясь, замечу, что крайне неумная это тактика в глазах не столь уж тупого (как кое-кому представляется) «местного населения» — плевать усердно и смачно в страну, где ты родился и жил. Любой психолог вам объяснит, что не любят женщины и крайне опасаются тех особей мужского пола, кои с упоением поливают грязью своих прошлых подруг жизни. Потому что даже самая недалекая понимает — чуть что не так, ушат грязи ведь и на нее. Так же и с «местным населением», которому патриотизм вовсе не чужд. Выслушают вежливо — но и мнение составят. И чаще всего правильное.

Но может статься так, что и читатель, не потерявший ни душу свою, ни боль этой души, воскликнет: При всех кошмарах, там творящихся, при всех выползших на российскую сцену чудовищах, порожденных непрекращающимся сном разума — как же не презирать ту Россию, как не ненавидеть ее?

И вправду — можно ли не ненавидеть Россию Ельцина, Дудаева и Грачева, Россию жирующих воров и гангстеров, именующих себя бизнесменами, Россию яростных носителей все той же большевистской ментальности, сменивших дедушкины комиссарские кожанки на девственно-белоснежные тоги демократов, реформаторов и правозащитников, Россию изолгавшейся напрочь прессы и рухнувшего в мир кабака и подворотни телевидения? Только… Они-то ведь — не то что даже «не вся Россия». Они — по честному, большому, «гамбургскому» счету — и не Россия вовсе. Слава Богу, есть еще Россия честных людей. И не спешите тыкать дрожащими пальцами в калькулятор, доказывая себе и миру, что процент их ничтожно мал. Были они при Ленине, были при Сталине, были при Брежневе — не вывелись и при демократствующих большевиках. Я — с их Россией. С Россией Александра Солженицына и Юрия Власова, с Россией моих растерзанных бандитами и добиваемых бомбами «родной» власти соотечественников, с Россией пенсионерки-учительницы, протянувшей руку за подаянием в переходе московского метро, и парня, который вопреки всем усилиям ненасытной оравы паразитов (от чиновников до рэкетиров включительно — что зачастую одно и то же) хочет своей маленькой фермой накормить свою небольшую семью и большую страну. Я с Россией моей мамы — и вашей, кстати, тоже, «господин ниоткуда». Я это говорю без всякого пафоса, не становясь ни на какие котурны — какие уж к черту котурны… Я с Россией не потому, что она во мне нуждается. Невелика потеря — сыночек, бросающий мать в самый тяжелый, даже смертельно опасный для нее момент (отсюда, повторяю, именно отсюда ваше неприятие ее — ибо даже себе признаваться в этом, в общем-то, стыдно). Я с Россией потому, что нуждаюсь в ней. Уже хотя бы для того, чтобы окончательно не потерять себя.

«Человек ниоткуда», появившись на просторах Канады или Америки (о Европе разговор особый), перестав быть россиянином, никогда не станет канадцем или американцем — при всей неимоверной эластичности этих понятий. Он был и останется маргиналом, обзаведись он даже членством в куче престижных клубов. Его интересы никогда не выйдут за рамки его же банковского счета, его дома, его автомобиля. Существующие и тем более назревающие немалые проблемы каждой из этих стран его касаются постольку, поскольку касаются вышеупомянутой «святой троицы» его системы ценностей. (Более того, он даже возмутится при мысли о том, что есть и «что-то еще». В его представлении тем же ограничена и жизнь «нормальных», скажем, канадцев. Которых на эту тему лучше не спрашивать, потому что еще слишком свеж в их памяти тот день, когда все они со страхом и надеждой следили за мелькающими на телеэкране десятыми и сотыми долями процента, отделявшими их самих и дорогую для них страну от гибельного раскола в ходе референдума об отделении Квебека.) Да и трудно предположить, чтобы человек, которому совершенно «до фени» когда и как загнется его смертельно больная мать, и уж тем более человек, который за этой агонией наблюдает с возбужденно-радостным злорадством — так вот, трудно предположить, чтобы такой человек стал вдруг трогательно заботиться о здоровье тещи, как бы благосклонно та к нему ни относилась.

Ну, а что же в итоге? В итоге… Неутешительный получается итог, господа. Россия, совершенно очевидно, с отъездом «человека ниоткуда» ничего не потеряла. Америка, Канада и Европа, похоже, ничего не приобрели. Но если вычитаемое в первой строчке и слагаемое во второй не претерпели изменений, значит, и вычитался, и прибавлялся, уж не обессудьте — ноль.

PS. Хотелось бы добавить несколько слов во избежание ненужных обид и недоразумений. Если вы, прочитав написанное, пришли к выводу, что вас это никоим образом не касается, к вам не относится и что речь вообще не о вас — значит, так оно и есть, значит, нет оснований ни для обид, ни для гнева. Если же вы увидели и узнали себя, и это вас обидело, оскорбило, возмутило и привело в ярость — заявляю, что вы имеете полное право на все эти эмоции. Именно их я и добивался.

ПАРАДОКСЫ УНАБОМБЕРА

«Независимая Газета», 5 июня 1996

Бомба под здание либерализма

Вот уже два месяца легендарный Унабомбер снова на первых страницах североамериканской прессы. На сей раз — в связи с вроде бы состоявшейся поимкой «преступника номер 1», которым, как уверяет ФБР, оказался отставной гарвардский профессор математики, отшельник и мизантроп Теодор Казинский

Радостную возбужденность прессы трудно не понять. Еще бы — наконец-то пойман индивид, державший в страхе не только университеты и авиакомпании (откуда и его фэбээровский псевдоним), но практически всю Америку, с неприятным удивлением обнаружившую, что всевластное детище Гувера отнюдь не всесильно, коль скоро позволяло безнаказанно водить себя за нос более 17 лет одному единственному человеку.

Но в торжествующих реляциях газет, в потоке анализов и домыслов, в сумасшедшей гонке по откапыванию очередных пикантных подробностей из жизни Теда Казинского как-то оказался вытесненным за рамки этой детективной истории один крайне существенный ее момент. И быстрые, как ртуть, репортеры, и солидные обозреватели, словно сговорившись, старательно уходят от разговора о самой, вероятно, главной «бомбе», подложенной Унабомбером не просто под университетскую кафедру или офис очередной авиакомпании, но под все здание современного «левого» движения, а по сути, под всю систему западного либерализма в современной его ипостаси. Речь идет о документе, подведшем итог многолетним размышлениям Унабомбера — о его «Манифесте»

Этот внушительного объема трактат (в 35 тыс. слов) озаглавленный «Индустриальное общество и его будущее», был одновременно прислан в редакции «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» с требованием напечатать его без малейших купюр. В случае публикации Унабомбер обещал полностью отказаться от насилия в будущем, подводя тем самым черту под 17-летней террористической деятельностью (стоившей, если все взрывы были действительно делом его рук, жизни троим людям и здоровья еще двадцати трем.) В случае же отказа в публикации автор манифеста угрожал отправить очередную бомбу без указания адреса, но «с намерением убить». Три месяца редакции двух этих самых влиятельных американских газет держали совет с ФБР и офисом министра юстиции, после чего решение было принято:печатать. «Манифест» вышел приложением к обеим газетам 19сентября 1995 года.

Публикация документа вызвала в читающей и, главное, пишущей американской публике состояние немалого шока. Надо было как-то реагировать, но мало кто знал, что вообще делать с этим фантом. Предполагалось, что иррациональный тип (а иным и не мог быть человек, с легкостью перечеркивающий жизнь невинных и неведомых ему людей) должен был произвести на свет соответствующее детище, очередной бредовый «революционный» опус в стиле тех, что печатали десятками все прочие экстремисты — от «Красных бригад» до полковника Каддафи. «Манифест» же, как оказалось, был написан человеком, сочетавшим отточенную логику аналитика с глубоким инсайтом социального психолога. И если было относительно легко отмахнуться от внешне основной посылки документа — а ею был не более и не менее как призыв к тотальному и, если нужно, насильственному разрушению нынешнего индустриального общества, — то не так-то просто было опровергнуть сам анализ этого общества и его болезней.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело