В пылающем небе - Белоконь Кузьма Филимонович - Страница 66

• Предыдущая
• 66/71
• Следующая

Впервые технический состав производил разбор полетов летчиков, и не где-нибудь, а прямо на поле боя! Да и нам впервые пришлось летать в таких условиях: кругом наши войска, рядом аэродром и не нужно думать о том, чтобы на подбитом самолете не попасть к врагу. И за тобой, и за твоим полетом, за каждым твоим маневром над полем боя наблюдают десятки глаз! Поэтому в полет мы вкладывали все умение, все боевое мастерство.

Наземная станция наведения, непрерывно поддерживая радиосвязь с самолетами, называла кварталы, улицы, дома, по которым надо было наносить удар. Шаг за шагом наши войска приближались к северной окраине города.

Прошло несколько дней, и Грауденц был взят. Однако бои не закончились. Враг засел в крепости. Правда, здесь уже находились не пятнадцать тысяч гитлеровцев, а значительно меньше, но и с остатками разбитого гарнизона надо было кончать.

5 марта мы весь день летали на эту необычную для нас цель. После сбрасывания бомб с коротких дистанций, реактивными снарядами и огнем пушек били по окнам казематов, в которых засели гитлеровцы. Огонь прекращали на высоте, позволявшей безопасно выйти из атаки и не столкнуться с крепостной стеной.

Механики и оружейники весь день не покидали аэродрома, летчики и воздушные стрелки почти непрерывно были в воздухе, штабные офицеры сбивались с ног, передавая боевые донесения в штаб дивизии.

Поздним вечером, усталые, разошлись на отдых. Только караульная служба теперь несла свою вахту: она охраняла сон товарищей, которые завтра снова пойдут добивать врага.

На следующее утро задолго до рассвета дневальные с большим трудом подняли личный состав. Летчики и воздушные стрелки устроились в кузове полуторки. Ехали медленно, густой мокрый снег сильно ухудшал видимость. Хотелось спать, и мы, прижавшись друг к другу, дремали. От толчков вздрагивали, открывали глаза, снова видели тот же снег и снова устало закрывали глаза.

– Смотрите, немцы! – вдруг крикнул кто-то. Все, как один, подняли головы.

Наперерез нам по дороге, идущей на Мариенвердер, ускоренным шагом двигалась толпа немецких солдат, некоторые из них бежали.

– Пленных ведут! – сказал Корсунский.

– Какой там черт – пленных! Они все с автоматами! – тише проговорил Кныш.

И действительно, в лучах фар нашей машины мы увидели, что все гитлеровцы с оружием. Что-то крича, они бежали, обгоняя друг друга. Некоторые падали, поднимались и снова бежали.

– Шофер, полный газ! – скомандовал кто-то из сидевших ближе к кабине.

Машина рванулась и стремительно помчалась через летное поле аэродрома к командному пункту. Вслед нам фашисты открыли стрельбу. Треск автоматных очередей и свист пуль смешался с ревом мотора нашей машины. Кроме пистолетов мы не имели никакого оружия, поэтому горсточке летчиков было бессмысленно вступать в бой почти с полком пехоты гитлеровцев.

Машина вырвалась из зоны обстрела и, резко затормозив, остановилась у командного пункта. Тотчас в гарнизоне объявили боевую тревогу. Кроме нашего полка, в бой вступил личный состав 43-го гвардейского и обслуживающие эти полки 857-й и 805-й БАО. Боевые действия возглавил командир дивизии генерал С. Г. Гетьман.

Было еще темно. Снег повалил сильнее, на аэродроме трещали автоматные очереди, винтовочные выстрелы. Но вот заговорили крупнокалиберные пулеметы воздушных стрелков. Немцы в панике заметались в темноте, но всюду их настигал губительный огонь воздушных стрелков и технического состава…

На рассвете «технари» привели первых пленных. Только теперь все стало понятным. Загнанные в крепость остатки немецкого гарнизона ночью вышли из нее, прорвались через заслон наших войск и устремились на север с тем, чтобы к рассвету выйти к лесу южнее Мариенвердера, а дальше мелкими группами продвигаться в направлении Данцига. Гитлеровские офицеры говорили солдатам, что их войска далеко не ушли, что они находятся в каких-нибудь двадцати километрах от Грауденца и им не трудно будет соединиться с основными силами. Для храбрости перед выходом из крепости фашисты приняли по изрядной порции шнапса. Но их планам не суждено было сбыться. Они натолкнулись на нас. А когда рассвело, с соседнего аэродрома взлетели два «лавочкина» и начали штурмовать разрозненные дезорганизованные группы гитлеровцев.

Положение вышедших из крепости стало безнадежным. Немцы группами сдавались в плен. Выглядели они ужасно: грязные, оборванные, худые, заросшие, с потускневшими глазами и каким-то исступленным бессмысленным взглядом. Некоторые из них были ранены, и наш полковой врач немедленно оказывал каждому медицинскую помощь.

Среди «завоевателей» выделялся один юнец лет шестнадцати. Ему первому была оказана медицинская помощь. С мертвенно-бледным лицом он лежал на соломе и почерневшими, запекшимися губами шептал:

– Вассер, вассер…

Принесли воды, он с жадностью припал к солдатскому котелку. Нашли нашего полкового внештатного переводчика старшего сержанта Меера Гимбурга. Он задал этому мальчишке несколько вопросов:

– Кто тебя послал против русских?

– Гитлер.

– За что ты воюешь?

– Не знаю.

– Давно попал на фронт?

– Два месяца.

– Долго тебя обучали перед отправкой на фронт?

– Никто меня не обучал. Нас сразу отправили на передовую. Мои друзья уже все погибли, я один остался.

– Вот уже какими «силами» Гитлер воюет и еще обещает своему воинству победу, – вмешался в этот диалог кто-то из техников.

В результате этого боя, который длился весь день, наши авиаторы уничтожили 134 и взяли в плен 314 гитлеровцев. Среди пленных оказалось много офицеров, в том числе из парашютно-десантной бригады «Геринг Герман». Были взяты богатые трофеи оружия. Хотя у нас потери незначительные, но все же это потери: три товарища погибли и четыре ранены. Из наших однополчан проявили смелость и бесстрашие Георгий Новиков, Андрей Фурдуй, Сергей Фомин, Владимир Смирнов, Борис Бигаев. Так впервые в истории полка всему личному составу пришлось на земле оборонять свой аэродром. Город и крепость Грауденц были заняты нашими войсками.

С выходом наших войск в начале марта на побережье Балтийского моря в районах Кольберг и Кеслин огромная группировка гитлеровцев между Вислой и Одером была рассечена на три группы. Задача состояла в том, чтобы ликвидировать ее по частям, и тем самым очистить трехсоткилометровое побережье Балтики от Данцига до Штеттина, создать благоприятные условия для решительного, завершающего удара на берлинском направлении. Выйдя к морю в районе Кеслина, части и соединения левого крыла 2-го Белорусского фронта повернули на восток и вместе с войсками, действовавшими на юге, стали теснить прижатые к морю немецко-фашистские войска западнее Данцига.

Сразу же после Грауденца полк начал наносить бомбардировочно-штурмовые удары по обороне врага, который прикрывал подступы к Данцигу и Гдыне, одновременно продолжая преследовать гитлеровцев, отходящих к морю.

22 марта наши части, прорвав оборону противника между Данцигом и Гдыней, вышли к Данцигской бухте. Вражеские войска Данцигско-Гдынского укрепленного района были рассечены на две части. Порт Цоппот также был занят, и немецкие части остались только на косе Хель и в портах Данциг и Гдыня. В этот день, как всегда, многие летчики сделали по нескольку вылетов. Вылеты были очень сложными: смертельно раненный враг отчаянно сопротивлялся, его зенитная артиллерия оказывала нам ожесточенное противодействие. В этот шквал огня попал самолет летчика второй эскадрильи младшего лейтенанта Виктора Шаманова с воздушным стрелком младшим сержантом Александром Акчуриным. Подбитый штурмовик потерял управление и пошел к земле. Шаманов и Акчурин успели выпрыгнуть с парашютами, но они приземлились в расположении немцев.

Завязались упорные бои непосредственно за порты Данциг и Гдыню. Мы без устали летали туда, где наши боевые товарищи в тяжелейших условиях отвоевывали каждый метр земли. Непрерывным потоком шли штурмовики в район Данцига.

• Предыдущая
• 66/71
• Следующая