Ловкач и Хиппоза - Белошников Сергей - Страница 22
- Предыдущая
- 22/54
- Следующая
Я же после армии восстановился в институте, но снова не закончил его, повкалывал на приисках в солнечной республике Якутия, ныне имеющей приставку "Саха", выпил три ванны водки, поимел и сменил полтора десятка профессий и одну недолгую жену. Затем, уже в середине девяностых, денег ради пострелял на паре суматошных и на первый взгляд игрушечных кавказских войн, где, впрочем, лилась вполне реальная и немалая кровь. А потом для ровного счета побывал в психушке. Это потому что нервы мои после близкого знакомства с темпераментными потомками Шамиля стали совсем ни к черту. В общем, поимел то, о чем мечтал с детства – свободную, ни от кого не зависимую жизнь. Много чего у меня было, даже вспоминать не хочется. Но в последнее время я все чаще с печалью и ненавистью стал задумываться о том, что моему нынешнему образу жизни более всего подходит низменное и поганое определение – неудачник.
Кстати, единственное, чем я лично для Антона занимался вот уже почти три года – это перегонял машины. Тяжелые иностранные грузовики – когда порожняком, когда с грузом. Если с грузом – то за него я получал отдельно. И легковые я тоже перегонял – дорогие европейские и американские иномарки. Как правило, практически новье. Я их гнал по большей части из Москвы на юг – в Ставропольский край, в Сочи, в Крым. Там проживало большинство клиентуры Антона. Не могу с полной уверенностью утверждать, что легковые машины, которые достаточно часто, где-то не меньше, чем пять-шесть раз в месяц поручал мне перегонять Антон, были абсолютно чистые. Было у меня подозрение, что какие-то из них краденые. Увели или у нас, или за бугром. Но я старался об этом поменьше думать и делал вид, что ни о чем не догадываюсь. Тем более, что документы на них были оформлены – комар носа не подточит. Так же меня не очень волновало, что за груз я везу. С самого начала я предупредил Антона, что садиться в тюрьму из-за его темных дел не хочу. И поэтому я вез только официальный товар, который и был указан в накладных. Я сам проверял пару раз – все было о`кей. Антон пока меня не подставлял. Это пока.
Хотя, чего меня подставлять – Антону нужно, чтобы дело делалось быстро и качественно, без шума и лишних неприятностей. В конце концов в его бизнесе я был всего лишь наемным шофером-перегонщиком, получал за это хорошие деньги и знать ничего не знал про делишки хозяина. А что Антон по старой дружбе мог со мной рюмочку выпить у себя дома, или поболтать за жизнь – так это делам не помеха. Я знал, что я у Антона не один такой, что и другие, неизвестные мне ребята гоняют чистые и ворованные тачки из Москвы в разные концы нашей Родины, а то и куда-нибудь в Туретчину. Но я и виду не подавал, что догадываюсь об этом. Слишком серьезные деньги крутились в этом его деле. А длинный язык никого еще до добра не доводил.
Хотя насчет обыкновенного перегонщика я не прав: Антон доверял мне. Поручал перегонять самые дорогие машины, и, насколько я понимаю, гнал я их тоже самым уважаемым клиентам.
Ездил я без напарника, всегда один. Сначала, правда, на самые первые рейсы, Антон навязал мне в качестве сменщика и отчасти надсмотрщика одного из своих громил. Это был здоровый туповатый малый, бывший мент, выгнанный, судя по брошенным вскользь Антоном фразам, из милиции за те еще байды. От сменщика постоянно воняло потом. И еще – ментоловыми леденцами, которые он вечно сосал, по-вурдалачьи причмокивая. Что меня безумно раздражало. Звали его Толик. Он был не очень-то хорошим шофером. Да и в серьезной разборке Толик, такой крутой на вид, оказался отнюдь не на высоте. А выяснилось это вот как.
Однажды, поздней осенью, мы гнали в Архангельск фуру, до отказа набитую дубленками и другим женским барахлом. Возле Вельска мы решили немного покемарить: всю дорогу шел дождь с мокрым снегом, шоссе обледенело, мы сменяли друг друга через каждые три часа и жутко замудохались. Приткнули фуру на обочине и отключились, как солдаты-первогодки. Дело было уже ночью, и именно тогда нас решили пошерстить трое местных уркаганов. Видно, они давно следили за нашей "вольво" с московскими номерами. Так вот, когда заварушка началась, мой ментоловый урод спросонья никак не мог вытащить из-под мышки своего "макарова" – у урода было разрешение на ношение боевого оружия. Нас бы положили на месте, потому что двое нападавших, насколько я успел рассмотреть в свете внезапно вспыхнувших фар их "Нивы", были вооружены пистолетами, а вот третий посерьезней – "калашниковым" калибра 7,62. Мой урод не запер на ночь дверцу со своей стороны. А чего, в чистом поле, то бишь в лесу стояли, на десять верст ни души, – оправдывался Толик потом. А тогда события разворачивались быстро и не в нашу пользу: тот мужик с АКМом резко распахнул дверцу кабины с его стороны и, не долго думая, отпрыгнув, нажал на спусковой крючок.
Нам повезло дважды. Во-первых, в полумраке мужик промахнулся, пули прошли мимо нас, а во-вторых, на пятом или шестом патроне автомат у него заклинило. Толик продолжал выдергивать застрявший в кобуре под мышкой пистолет, мужик с матерной руганью рвал затвор, пытаясь выкинуть перекосившийся патрон. И если бы я не выхватил из-под сиденья припрятанный обрез и не засадил крупной дробью в грудь мужику сразу из двух стволов, ясное дело, чем бы все это для нас закончилось.
А вот чем это закончилось для того мужика, я не знаю. Но, думаю – плохо. Получить из дробовика с трех метров – штука неприятная. Мужик свалился, как подкошенный. А я сорвал тяжелый грузовик с места, походя сковырнул "Ниву" в кювет и погнал машину прочь. А урод Толик так и не сумел вытащить пистолет.
Уроду я на первой же остановке с наслаждением начистил морду. Потом дозвонился в Москву Антону и сразу же рассказал все без утайки. Антон мне велел не беспокоиться и ехать дальше. Мы довели фуру до клиента и сдали из рук в руки.
А по возвращении в Москву я поставил Антону два условия: впредь я всегда езжу один и Антон немедленно делает мне официальное разрешение на ношение оружия. Оба моих требования Антон выполнил тут же и без малейших возражений. Пушку, кстати, тоже Антон мне выдал. Оружие было абсолютно чистое и официально оформлено на меня. Как уж это Антон организовал, меня не касается. И к вопросу о ночной стрельбе под Вельском мы вообще больше не возвращались – все было тихо, никто меня не тревожил, а спящих собак незачем будить. Думаю, Антон по своим каналам с легкостью все уладил.
Вот с тех пор я перегоняю антоновы машины один и всегда держу в заначке весьма неприятный сюрприз для нежданных гостей. Я простой перегонщик, и этим все сказано. Но лучше ко мне не цепляться, ребята.
Я вздохнул и повернулся на другой бок. Голова болела уже меньше.
Мысленно я мог доказывать кому угодно, что я чист. Но себя-то не обманешь. Я прекрасно понимал, что если за антонов перегоночно-автомобильный бизнес возьмутся серьезно, и серьезные люди, то сам Антон наверняка безболезненно соскочит, а вот до меня дело непременно дойдет. Если только Антон не захочет меня прикрыть. Это и был крючок, на котором я завис. Да и побаивался я Антона, чего тут греха таить. Причем весьма и весьма.
И никакие отговорки меня не спасут; не докажу я никому, что не знал про краденые машины, что я человек благонадежный, правда, временно без постоянной работы, простой честный шоферюга, в свободное время подхалтуривающий у приятеля на непыльной работенке. И так далее. Либо Антон и его крутые ребятки заложат меня ментам, либо, что более вероятно – сами уберут. Слишком многих антоновых клиентов я знал в лицо. Так что прикончат меня в темном углу по-тихому и глазом не моргнут. В этом я не сомневался ни секунды, – кто я Антону, в конце концов?..
Такой вариант я, к сожалению, тоже предусматривал. Поэтому еще во время последнего перегона в Элисту, на прошлой неделе, твердо для себя решил: еще одна ездка и все – выхожу из игры. Ложусь на дно. Вернее, сматываюсь из Москвы как можно дальше, в очередной раз сменив профессию. Для этого у меня в комнате лежит паспорт. Лежит спокойненько в укромном уголке. Настоящий, не фальшивый заграничный паспорт с настоящей многоразовой визой в замечательную северную страну Швецию, которая никого никому не выдает. Отличная виза, купленная через надежных людей за приличные деньги. Дожидается паспорт своего часа, который, судя по всему, наступит достаточно скоро. Нет, ничего пока не случилось, но сомнения меня мучали. Звоночек тревожный звенел. Перестал мне Антон нравиться в последнее время, настроение его меня смущало. Как-то он засуетился, деньгами начал сорить. Поэтому меня в последнее время начали посещать разные нехорошие предчувствия. А своим предчувствиям я привык доверять. И потому решил незаметно выйти из его игры.
- Предыдущая
- 22/54
- Следующая
