Ведьма - Вилар Симона - Страница 48

• Предыдущая
• 48/90
• Следующая

Малфутка странно смотрела на него. Потом взгляд ее ушел в себя. Она застыла, рука ее непроизвольно скользнула по животу. Так она беременна? Но ведь… Как же славно! У нее будет дитя от ее милого Свенельда. Ах, знать бы об этом раньше! Хотя, что бы это изменило?

Юный Малк сошел со своего места и тихо приблизился к Никлоту.

— Она и впрямь не знала. Может, поэтому и сохранила силу-то?

Волхв ничего не ответил. Зато заговорил Маланич:

— Если ведьма, даже будучи непраздной, смогла пройти через Дикий Лес и убежать от нежити, то в ней не только человеческая кровь. А кто она на самом деле?.. Думаю, нам не под силу это узнать. В любом случае, нельзя оставлять ее живой. С бабами всегда морока, однако эта морока может стать бедой, если баба к тому же непонятно из какого теста, да еще и имеет мощь ведовскую. И нам следует…

— Что вы от меня хотите! — испуганно вскричала девушка, перебив мудрого Маланича. — Я случайно забрела к вам, без всякого умысла. Я просто хотела схорониться от людей.

— Которые знали тебя как головницу! — почти прошипел ей в лицо Маланич. — Ты совершила злое, кровавое дело и…

— У меня не было выбора!

Теперь Малфутка яростно озиралась. Сознание, что отныне она отвечает не только за себя, но и за своего нерожденного ребенка, придало ей сил. Она хотела еще что-то сказать, но неожиданно умолкла, встретившись со светлым взглядом Никлота. Его странные светящиеся глаза словно проникли ей в душу, и она не могла больше ни говорить, ни двигаться, зачарованная и покоренная странным белым светом, лившимся из очей непонятного волхва.

— Все ясно, — молвил наконец Никлот и отвернулся.

А Малфутка даже осела в снег, задышала тяжело, будто ей не хватало воздуха. Снизу вверх умоляюще поглядела на Никлота, перевела взгляд на гневное лицо черноглазого волхва, скользнула по лицам других кудесников. Все они были суровыми и замкнутыми. Только у стоявшего за главным кудесником юноши, молодого и безбородого, в отличие от остальных, читалось на лице какое-то сочувствие. И она умоляюще протянула к нему руки.

— Пощадите, не губите. Я смолчу, что была у вас. Я умею хранить тайны.

— Да уж умеешь, — холодно молвил Никлот и вновь сделал жест, от которого девушка застыла, словно окаменев со все так же простертыми в мольбе руками.

— Тайны-то хранить она может — это верно, — сказал Никлот. — Однако все равно, сколько шума и волнений от баб! Пусть же постоит так тихонечко, пока я проведаю, что углядел в ней. А что не углядел, так мне Малк поможет.

Юноша стоял, опустив голову. Эта девушка — растрепанная, юная, замершая с протянутыми к нему руками — смутила его. А ведь он жил среди волхвов с самого детства, мог бы и удержаться, чтобы не обращать внимания на людские мольбы. Хотя, может, как раз оттого, что так редко бывал среди простых смертных, он и не научился отстранению взирать на них, не научился оставаться безучастным к их душевным порывам, которые он так отчетливо видел и которые так отличались от величавого спокойствия лесных кудесников.

Никлот между тем заговорил:

— Она и впрямь совершила убийство, но убийство негаданное для нее самой. Она использовала то, чем всегда владела, но чем так и не научилась управлять. И это наша вина, что мы проглядели среди смертных древлянского племени такую ведьму, мощь которой может послужить не только во зло, но и к выгоде нашей.

— К выгоде ли? — подал голос Маланич. — Если в ней такая сила… Сами ведаете, мудрые, как вредно, когда сила в бабе гнездится. И многие ли из вас вспомнят добрые дела ведьм? Нет, нам нужно избавиться от сей девки сейчас же.

Волхвы вновь зашумели. Одни говорили, что если бы девушка сызмальства жила среди них, то они бы знали, как поступить с чародейкой, как привлечь к себе, но теперь уже поздно. Другие твердили, что никогда ведьмы с волхвами не ладили и лучшее, что они могут сделать, так это избавиться от девки-чародейки. Стоявший все это время в сторонке простоватый Митавша неожиданно попросил слова и сказал, что они разгневают богов, если убьют девушку до того, как она разродится. Бог Род сурово карает тех, кто губит его благость, убивает нерожденную жизнь, что даже у бездушных русов не трогают баб, если они в непраздности. Кто-то тут же возразил, что древляне и сильны тем, что живут без оглядки на покон других племен. А кто-то неожиданно предложил спросить воли богов, обратиться к гаданию. Никлот, до того стоявший безмолвно, при этих словах встрепенулся. Что было странно: обычно Никлот никогда не проявлял волнения. И волхвы невольно затихли, глядя на него.

— Мы и впрямь должны спросить воли небожителей, — объявил Никлот. — Ибо то, что эта девушка забрела к нам, произошло не иначе как с их соизволения. А значит, это знак, и мы не можем поступить только по своему желанию.

При этом он поглядел на Маланича, который стоял потупясь, а затем перевел взгляд на юного Малка. Тот тоже не сводил взгляда с Маланича, и брови юноши были нахмурены. Никлот заметил, как переглянулся чернобровый волхв с Малком, увидел, что лицо Маланича приобрело гневное выражение.

— Вижу я, тебе есть что сказать, Маланич. Волхв горделиво вскинул голову.

— Да, есть. Я хочу напомнить вам кое-что. Или вы забыли древнее пророчество о том, что женщина погубит племя древлян? И кто из вас поручится, что не эта ведьма, обладающая к тому же странной силой и невесть откуда возникшая, не является той, о ком говорит пророчество?

Стало так тихо, что слышалось потрескивание дров в огне. Причем дрова горели, не прогорая, и сила огня никак не шла на убыль. Для волхвов в том не было ничего удивительного, это было их священное пламя, подвластное только силе заклинания. А вот девушка, которая опять стала подавать признаки жизни, заметила это. Она чуть шевельнулась, взглянула на огонь, но все еще была какая-то вялая, словно второй раз одолеть силу чародейства было уже ей не так просто. Она только опустила руки и глядела на зависшее над потрескивающими дровами пламя, не слыша страшных слов о своей судьбе.

— Она приходит в себя, — произнес кто-то из волхвов, и все взглянули на пришлую.

Сила ее поражала, и один из служителей заметил, что, освобождаясь от заклятия, девушка потянулась к светлому пламени, а это добрый знак. Будь в ней только темная сила, она скорее постаралась бы заслониться от огня, отступить в тень.

• Предыдущая
• 48/90
• Следующая