Ветер с севера - Вилар Симона - Страница 77

• Предыдущая
• 77/107
• Следующая

В один из дней Герик, будучи в приподнятом настроении, с отрядом викингов покинул усадьбу. Возвратились они лишь на другой день, а за ними следовал обоз с награбленным добром. Старый Гвармунд лично осмотрел поклажу и остался доволен, выдернув из тюка для своей старухи расшитое золотом тонкое покрывало с длинной блестящей бахромой. Герик сам руководил разгрузкой, и Эмма слышала сверху, как викинги повторяют: «Орлеан, Орлеан». Внезапно она увидела стоявшего в стороне Ролло, который внимательно глядел на нее. Эмма обрадовалась и сделала ему жест, как бы приглашая ярла подняться к ней, но он молча отвернулся и стал разглядывать оружие, которым была завалена одна из повозок.

– Чтоб тебе пропасть, язычник, – выругалась Эмма. – Из-за тебя я здесь, из-за тебя все мои беды, а тебе и дела нет до этого. Надеюсь, я доживу до того дня, когда тебя сгложет проказа!

Вечером в усадьбе было шумно. Повсюду пылали костры и веселились викинги. Эмма, понаблюдав немного из окна, решила было укладываться спать, однако дверь ее покоя неожиданно распахнулась, и на пороге показался Герик.

Эмма отпрянула, прижалась к стене. От страха закружилась голова.

Герик Злой был явно пьян. Он нетвердо стоял на ногах, глаза его возбужденно блестели. Датский ярл был одет в лиловый шелк, на его шее покачивалась тяжелая золотая гривна. В руках его блестели еще какие-то золотые украшения.

– Как ты хороша в нашей одежде, Эмма Анжуйская, – пробормотал он, медленно приближаясь к ней. Герик улыбался, но из-за шрама улыбка его сейчас снова походила на волчий оскал.

Словно сквозь туман, Эмма видела, как он приблизился, швырнул принесенные украшения на ложе, а затем, схватив один из браслетов, надел ей на руку. Взгляд его был полубезумен, но полон веселья.

– Это все тебе, для тебя…

Позвякивая золотом, он выбрал массивное ожерелье из спаянных вместе чеканных сверкающих медальонов, набросил на ее шею, провел по нему кончиками пальцев и вдруг негромко зарычал, с силой сжав ее грудь. Совсем рядом она видела его багровое, покрытое каплями пота лицо, оскаленные зубы, и вдруг все ее существо охватил безумный ужас, ей показалось, что кошмар насилия готов повториться. Болезненно вскрикнув, Эмма рухнула на ложе, корчась в судорогах, и милосердная тьма беспамятства поглотила ее.

Герик недоуменно взглянул на девушку и потрогал ее носком башмака. Видя, что Эмма не приходит в себя, он поднял ее и, перебросив бесчувственное тело через плечо, понес к выходу.

Когда он с Эммой на плече вступил в пиршественный зал, Ролло было рванулся, но затем заставил себя оставаться на месте. Герик прошел мимо него к длинным поперечным скамьям, за которыми сидели женщины, швырнул девушку на стол, точно мертвую дичь, и что-то проговорил. Те тотчас принялись приводить ее в чувство, Герик же направился к высокому месту за одним из длинных столов, где восседали его отец и, как почетный пленник, Ролло.

– Я едва успел надеть на нее ожерелье, как она точно провалилась в Хель, – сказал он, ни на кого не глядя. – Похоже, она боится золота.

– Она боится мужчин, я ведь говорил тебе, Герик.

– Что же тогда намерен с нею делать твой брат?

– Это его дело. Ты обещал не трогать ее, Герик. Ты дал слово ярла.

Герик взял кусок баранины и впился в него крепкими зубами. Среди объедков на пиршественных столах валялись помятые золотые чаши с грубоотшлифованными каменьями, драгоценные украшения, тяжелые серебряные кувшины. Герик любил похвалиться добычей и поэтому, хоть его отец и ворчал, не смог побороть искушения выставить для всеобщего обозрения полученное в качестве выкупа золото, вывалив его из кожаного мешка прямо на стол. Он не опасался, что кто-либо из его людей позарится на сокровища. В отличие от своего отца он слыл щедрым и достойно вознаграждал своих воинов. К тому же быть уличенным в воровстве среди своих у викингов почиталось хуже смерти – величайшим позором. Что же до рабов, то им некуда было бы его сплавить, в случае же поимки вора ожидала мучительная смерть. Поэтому золото праздно блестело среди луж вина и обглоданных костей, и только Гвармунд сгребал его поближе к себе, с восхищением разглядывая самые ценные украшения, иные протягивая и Ролло, чтобы норвежец удостоверился, какие богатства текут к бретонским данам.

Ролло, однако, оставался мрачен, не отрывая глаз от Герика. Тот жадно обгладывал с кости мясо. Скверно прожаренная, подгоревшая баранина хрустела на его зубах. Жирный сок стекал по рукам, и время от времени ярл слизывал его, в то же время наблюдая за двумя нагими до пояса рабынями, что под хохот его викингов боролись в центре зала. Одна из них была молода, худа и беременна, другая – изможденная хмурая женщина с отвислой тяжелой грудью. Викинги шумели, подбадривая их, делали ставки, бранились, когда считали, что бой идет недостаточно азартно. Двум наблюдавшим за схваткой воинам то и дело приходилось вонзать в спины женщин дротики, подталкивая противниц друг к другу. Женщины визжали, рвали друг на друге волосы, обливаясь слезами, то и дело падали на посыпанный песком глиняный пол и катались по нему под громовой хохот норманнов. Герик, казалось, тоже увлекся боем, однако не забывал поглядывать и на поперечный стол.

Там датчанки уже привели в чувство пленницу и усадили ее рядом с собой на краю скамьи.

Эмма испуганно озиралась. В светлой скандинавской одежде и темном переднике, прихваченном нагрудными украшениями, она походила на девушек его родины. Ее длинные медные волосы сверкали, как пламя, рассыпанные по плечам. Высокий лоб, тонко вылепленный нос, пухлые алые губы – все завораживало датского ярла. Он не замечал, что за ним пристально наблюдает Ролло, давно догадавшийся, что Герик вознамерился завладеть девушкой. На его слово не приходилось полагаться, ибо он терял разум, когда дело касалось женщин. До сих пор Эмму спасал от его посягательств лишь строгий запрет Гвармунда – не трогать ценную пленницу, ибо старый ярл надеялся получить за невесту Атли хороший выкуп. Зато его жена, фру Хревна, наоборот, настаивала, чтобы девушка досталась сыну, потому что пришлась по вкусу Герику, а ему как раз нужна новая супруга, чтобы дать роду наследника. Ролло знал, что Герик уже неоднократно вступал в брак, выбирая девушек-христианок из хороших бретонских или франкских родов, и его жены оканчивали свою жизнь поразительно быстро – одних он калечил, и они погибали от ран, других ярл убивал в припадке ярости, а одна из женщин покончила с собой сама. И когда Ролло представлял, что очередной жертвой Герика станет Эмма… С одной стороны, он всячески стремился выполнить данное брату обещание и сохранить девушку для Атли, с другой же, вспоминая, какой ужас испытывает эта рыжая по его вине перед насилием, и зная, что ее ждет с Гериком, он начинал испытывать нечто напоминающее угрызения совести. Эмма была так хороша, так беспомощна и забавна… Нет, он не хотел отдавать ее Герику, хоть поначалу ему казалось, что его пленница заглядывается на датского ярла. И это злило его, хотя он и уверял себя, что дело в том, что он стремится уберечь свою собственность. Потому-то он и согласился, узнав, какой выкуп требует Гвармунд за его будущую невестку. Цена была баснословной, и Герик тут же посоветовал Ролло отречься от девицы, отдав ее ему. Но Ролло ответил отказом, и это взбесило ярла, хотя он и не смел пойти против воли отца.

Уже были отправлены гонцы в Нормандию, когда прибыл обоз с добром из Орлеана. Теперь даже непомерная алчность Гвармунда была несколько утолена, и он уже не так цеплялся за выкуп, назначенный за рыжую христианку. К тому же и Герик, и старая Хревна все больше склоняли его к тому, что девушку следует оставить себе. И Ролло становилось все труднее удерживать ярла.

Громкие крики отвлекли его. Беременная рабыня все же оказалась подмятой своей соперницей, и та теперь сидела верхом на ней, отчаянно колотя по голове. Герик, смеясь, разнял женщин, громко возвестив, что победила старшая. Обе они были в крови и судорожно рыдали. Ярл небрежно толкнул их к выходу и все еще с улыбкой повернулся к Эмме. Внезапно он жестко проговорил, обращаясь к Ролло:

• Предыдущая
• 77/107
• Следующая