Полнолуние - Белошников Сергей - Страница 62

• Предыдущая
• 62/98
• Следующая

Я в общем разговоре почти не принимала участия. Я думала о другом. О дедовой догадке насчет убийцы – надо же, бывший детдомовец! Ничего себе сиротинушка – вконец ополоумел и бегает ночами с тесаком наперевес по поселку, мочит ни в чем не повинных граждан. Я до сих пор не понимала, почему дед не хочет поделиться своей догадкой с милицейскими. Ведь они спокойно могут по своим каналам собрать всю информацию о бывших детдомовцах. А потом методом исключения вычислить убийцу. Я читала в детективах – именно так и делают разные умные мужики типа Филиппа Марлоу или Ниро Вульфа.

Из задумчивости меня вывел громкий мамин голос:

– Стасенька, а что, твой ухажер сегодня не придет?

– Какой ухажер? – очнулась я.

– Станислава хочет сказать: который по счету, – улыбнулся папа.

– Милиционер, – уточнила мама. – Красавец на "Жигулях".

Я, естественно, еще вчера предупредила маму о возможном появлении Антона Михайлишина. Но сейчас я отнюдь не была расположена обсуждать его мнимые и действительные достоинства. Потому что этот сукин сын уже во второй раз проигнорировал мое приглашение. Что меня, разумеется, привело далеко не в самое лучшее настроение. Да что там лучшее: я была зла на Михайлишина, как собака. Я сама не прочь иногда продинамить мужика (потому что все они по большому счету одноклеточные козлы), но чтобы меня мужик динамил?! Такого раньше вроде как не случалось. Может быть (тьфу-тьфу-тьфу!!!), я старею?

– Первый раз слышу, – буркнула я в ответ.

– О нем? – удивилась мама.

– О том, что он красавец.

Дед весело рассмеялся, а мама озабоченно наморщила лоб:

– Наверное, убийцу ловит твой ухажер. Скажи, Стасенька, а он револьвер с собой постоянно носит?

Почему-то больше всего меня разозлило не новое упоминание о Михайлишине, а какое-то старомодное (в мамином грассированном исполнении) слово "револьвер".

– Ч-ч-черт! Кто про что, а вшивый про баню! – не выдержала я и с досады громко брякнула чашку на стол. Встала и пошла с веранды.

– Станислава! Ты как разговариваешь с матерью?! Ну-ка немедленно вернись! – рассердился папа.

Я приостановилась на пороге:

– Я хочу спать, папа. И вообще – хватит вам нагнетать чернуху по поводу этих убийств. Кошмары ночью замучают!

Я быстро сбежала по лестнице вниз, в сад и еще успела услышать довольный дедов баритон:

– Вся в меня!

В саду царил сине-зеленый полумрак, словно в подводном царстве-государстве. Я плюхнулась на слегка влажную от росы скамейку. Полезла в карман шортов за сигаретами. Я практически не курю. Так, могу иногда подымить за компанию после чашки хорошего кофе. Или когда как следует выпью. А еще – когда психую. Или злюсь. Так что сейчас был вполне подходящий момент, потому что я была безумно зла. Сами понимаете, на кого. Я выудила из кармана пачку легкого ментолового "Сент Мориса" и закурила, выпуская дым вверх.

Сквозь ветки сирени я видела застывшую в небе луну. Она слегка утратила свою идеальную округлость. Словно на нее набежала тень, таившая в себе какую-то угрозу. Из-за этой тени мне на мгновение показалось, что в клубящейся тьме, наползавшей на сад, сгущалось и подбиралось ко мне что-то жуткое. Я поежилась, вспомнив дядю Игоря. Как говорится в плохих романах, на первый раз смерть прошла рядом. А ведь большинство людей (в том числе и я) считают, что худшее обязательно происходит только с другими.

Я обхватила плечи руками и задумалась, не сводя взгляда с бело-голубого диска. Все-таки в чуть ущербной луне даже больше, чем в полной, есть какой-то зловещий знак, намек на то, что ужас не дремлет. Он где-то рядом.

Б-р-рр…

Ну скажите, пожалуйста, чего это я сама себя накручиваю? Мало мне вчерашних впечатлений? Я щелчком отшвырнула окурок в темноту и прислушалась. С веранды доносились отчетливые в тихом ночном воздухе голоса.

– Папа, я сегодня имел весьма продолжительную беседу с Виталием Александровичем, начальником нашего отдела внутренних дел, – говорил отец, обращаясь к деду. – Он, конечно, вертелся, как карась на сковородке, и толком так ничего мне и не сказал. Судя по всему, они не знают, что делать, и за безопасность всех нас хотя формально и отвечают, но практически обеспечить ее не могут. Единственная реальная мера, о которой он мне сообщил – причем под большим секретом, – заключается в том, что они обдумывают введение временного запрета на прогулки в лесу. Ну и, конечно, на сбор ягод и грибов.

– Кажется, это называется "особым положением". – Я скорее почувствовала по интонации, чем услышала, как дед иронично усмехнулся. – Давненько я о подобном не слышал. Да-а… Кстати, непонятно зачем: судя по всему, убийца – не лесной житель, а скорее городской.

– Господи, Николай Сергеевич, да какая разница! – раздраженно вставила мама. – Убийца – он и есть убийца.

– Разницы действительно никакой. Все это просто ужасно. Но не стоит устраивать по поводу этих печальных событий лишней истерики, – спокойно сказал дед. – Кстати, Леночка, вот что я еще хотел сказать. Согласен, что за Станиславой надо присматривать. Но, опять же, в разумных пределах. Она уже взрослый человек и, на мой взгляд, вполне способна отвечать за свои поступки. Не стоит на нее давить.

Ну наконец-то! А я все думала – скажет дед про это, как обещал, или промолчит? Сказал. Спасибо, дед.

– Я вовсе не давлю на Стасеньку, – несколько обиженно сказала мама. – Я просто волнуюсь за нее, папа.

Дед тем временем продолжал все тем же слегка ироничным тоном:

– Но в любом случае не стоит перебарщивать, Лена. Кроме вреда от этого ничего не будет. Ты сама женщина и прекрасно знаешь, как женщины, а тем более юные, реагируют на любого рода запреты.

Я услышала, как мама тяжело вздохнула:

– Я так надеюсь, что весь этот ужас скоро закончится…

После ее слов возникла короткая пауза. Потом раздался звук отодвигаемых стульев и дед сказал:

– Ну что ж, мои дорогие хозяева, мне пора. Позвольте откланяться. Леночка, твои дивные пироги всегда добавляют мне хорошего настроения. Спасибо большое.

– Вам спасибо, папа, что пришли, – донельзя довольным тоном сказала мама. – Может быть, вы останетесь ночевать у нас?

– Нет, что ты. Меня дома ждет работа, – ответил дед.

– Тогда мы с Федей вас проводим. Хорошо?

– Разве что только до ворот, Леночка.

– И я с вами, – сказала я, появляясь из темноты.

Ох, и клевое же у меня было настроение!

Даже батька не сумел его испортить, как ни старался. А он очень старался. С утра. Точнее, с того самого момента, когда я вернулся из ментовской.

Когда я в третьем часу ночи наконец добрался до дома, родители, оказывается, еще не спали. На мою беду. Я об этом и не подозревал, потому что окна родительской спальни выходят на фасад дачи, а я подкрался с тыла, огородами, как ирландский террорист. Старики всегда волнуются и отчитывают меня, когда я возвращаюсь после двенадцати. Поэтому я думал по-тихому забраться к себе в комнату, чтобы утром сказать, что пришел, ну, скажем, не позже половины первого. Хотя чего им волноваться – я уже не мальчик, мне не десять лет. Но они все равно гонят волну. А если учесть, что произошло второе убийство (о нем я узнал, когда нас приволокли в милицию) и то, что от меня – я чувствовал – разило, как от алкаша, то понятно, почему мне сейчас не хотелось встречаться с ними.

Пригибаясь, я пробрался к стене дома и по водосточной трубе, увитой плющом, начал карабкаться к себе на второй этаж: окно я предусмотрительно оставил открытым. Как вы понимаете, я это не в первый раз проделываю.

Я схватился за край подоконника и уже стал подтягиваться, как вдруг из темноты над моей головой раздался спокойный голос:

– Тебе помочь?

Мамочки мои родные! От неожиданности я чуть не разжал руки. И хорошо, что не разжал, как раз бы шмякнулся на розовые кусты – хорошенькое удовольствие.

• Предыдущая
• 62/98
• Следующая