Брюссельские убийцы - де Вилье Жерар - Страница 32

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая

Блошиный рынок на площади между пожарной частью и собором Непорочной Богородицы нельзя было назвать веселым местом. Малко оставил машину на улице Блаэс рядом с площадью. У Эрика Бонтана была небритая физиономия и помятый вид.

— Надеюсь, что я узнаю его, — вздохнул журналист. — Не так уж часто я его видел...

Тротуаров не было видно под ассортиментом Блошиного рынка. Зрелище было жалкое. Оборванные бродяги раскладывали прямо на земле предлагаемый на продажу хлам, которого стыдился бы старьевщик. Какой-то отвратительно грязный бородач вывесил на натянутой веревке два в клочья изодранных мужских костюма... Вдруг журналист остановился, пристально всматриваясь в молодого человека, одетого в старую куртку с капюшоном и засаленные рваные джинсы, который сидел перед разложенными на брезенте ржавыми ножами, пожелтевшими журналами времен последней войны, обшарпанными патронташами и несколькими грязными пилотками. У него были зачесанные назад черные волосы и очень высокий лоб; лицо с ввалившимися щеками и глубоко посаженными глазами напоминало маску мертвеца...

— Кажется, это он, — пробормотал Эрик Бонтан.

Увидев подходивших покупателей, торговец схватил штык-нож со сломанной ручкой и помахал им, подобострастно улыбаясь.

— Подлинный, с войны! Был в Сталинграде...

Он готов был предложить любой сувенир вплоть до черепа Гитлера. Жалкое зрелище... Не сводя с них глаз, он держал перед собой нож, как держит крест священник, изгоняющий Дьявола. Журналист поспешно отмахнулся и спросил:

— Жозеф, ты меня помнишь?

Жозеф ван де Путте нахмурился, явно встревоженный.

— Нет, а что? Кто ты такой?

— Эрик Бонтан из «Суар».

Затуманенному мозгу этого жалкого подобия человека понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное; наконец лицо его просияло.

— Как ты вовремя! У меня есть что тебе порассказать! Хотел даже позвонить, знаешь, да потерял твой телефон.

Он огляделся, глаза его увлажнились при виде вывески бистро на углу улицы Блаэс.

— Как насчет опрокинуть по стаканчику вместе с твоим приятелем? Холодно сегодня, а я уже почти все распродал... Но как ты меня нашел?

— Один парень в «Казаи» подсказал.

Не ожидая согласия, ван де Путте завернул свой товар в кусок брезента и рысью устремился к бистро.

— Кошмар, правда? — шепнул журналист на ухо Малко. — Я не думал, что он так опустился. Может, смоемся?

— Нет уж, — ответил Малко, — придется испить эту чашу до дна. Может быть, он все-таки что-нибудь расскажет.

После пятой кружки «Трапписта» Жозеф ван де Путте сделался на редкость словоохотлив, пустившись в пространные воспоминания о том, как он завербовался в Африку и сражался против кровожадного тирана. Малко понимал, что в его путаном рассказе нет ни слова правды. Чистой воды мифомания.

Эрик Бонтан воспользовался паузой, чтобы перевести разговор на животрепещущую тему:

— А как твои друзья из ВНП? Ты с ними видишься?

Жозеф ван де Путте тут же напустил на себя таинственный вид и наклонился к уху журналиста, забрызгав его пеной.

— Не так громко. Типы из госбезопасности у нас на хвосте. За мной все время следят. Потому и приходится часто переезжать. Они знают, что мне известно такое... Ты не думай, мы еще кое-что можем. У нас есть даже склад оружия, — добавил он еще тише. — Ждем команды. Не отсюда, — таинственно прошептал он.

— А «Полковник»? Ты его больше не видел? — поинтересовался журналист.

— Т-сс! Это фигура! Он мне пару раз звонил, я не теряю с ним связь.

Это был явный вымысел. Эрик Бонтан не отступал.

— Он, кажется, очень тебя ценил.

Жозеф ван де Путте напыжился.

— Еще как! Только мне и доверял. Мы с ним проворачивали такие дела...

— Ты знаешь, что с ним сталось?

Ван де Путте поднес палец к губам.

— Он не сложил оружие. Он борется. Против коммунизма и его агентов в Бельгии.

— А как он выглядит? — спросил Малко.

Встревоженный слишком конкретным вопросом, Жозеф ван де Путте помолчал, затем пробормотал неуверенно:

— Потрясающий человек. Высокий, сильный, настоящий спортсмен. Серые глаза, всегда спокойный взгляд... Полковник — он и есть Полковник. Я его однажды сфотографировал.

Малко показалось, будто ему в легкие вдохнули чистый кислород. Похоже, этот жалкий человечишко ван де Путте оказался настоящей находкой.

— Вот как? — притворно равнодушно спросил он. — С его разрешения?

Шокированный бестолковостью собеседника, Жозеф ван де Путте хитро подмигнул:

— Естественно, нет! Я сделал это на учебном стрельбище в лесу Усьер. Попросил одного приятеля, у него был телеобъектив, вот он и щелкнул издалека.

Малко сидел как на иголках.

— И что же с ней стало, с этой фотографией?

Бывший активист ВНП наклонился к нему, обдав его запахом пива, и доверительно сообщил:

— Сами понимаете, я никогда с ней не расстаюсь!

Даже зловонное дыхание не могло омрачить радости Малко. Тщательно скрывая свой интерес, он осведомился:

— Она у вас с собой?

— Здесь! — ответил ван де Путе, постучав себя по груди в области сердца.

— Можно на нее взглянуть?

— Ни за что!

Это было все равно что пытаться отнять дитя у матери. Ван де Путте громко икнул, что несколько снизило пафос его отказа. Журналист мягко взял его иод руку и тихо заговорил, одновременно сделав знак, чтобы подали седьмую кружку пива.

— Жозеф, ты же догадываешься, что я здесь оказался не случайно. Мой друг из Австрии разделяет ваши взгляды. Ему можно доверять.

Жозеф ван де Путте колебался, но дружелюбный тон и новая порция «Трапписта» смягчили его.

— Ладно, — согласился он, — только ни в коем случае не проговоритесь «Полковнику», что у меня есть его фотография. Он будет очень недоволен, это может повредить моему продвижению...

Он снова ударился в фантазии. Наступила пауза. Ван де Путте никак не мог решиться. Журналист повернулся к Малко:

— Никто никогда ничего не узнает, правда?

— Разумеется, — кивнул Малко.

Ван де Путте наконец открыл потертый засаленный бумажник и выложил на стойку какие-то бумаги, среди которых была черно-белая фотокарточка. Малко наклонился, чтобы рассмотреть ее. На снимке были запечатлены двое: ван де Путте собственной персоной держал в вытянутой руке пистолет, а рядом с ним стоял пожилой лысый мужчина в дымчатых очках, немного похожий на польского генерала Ярузельского.

Так это и был герой Жозефа ван де Путте...

— Вот он, «Полковник», — произнес тот срывающимся от восхищения голосом.

— Отличный мужик, — серьезно сказал Эрик Бонтан. — Да и ты неплохо смотришься. Но слушай, карточка в плохом состоянии, скоро ничего не будет видно, сотрется.

— Да ну? — испугался ван де Путте.

— Я могу тебе помочь, — предложил журналист. — Дай ее мне, я пересниму у себя в газете. Получишь новенькую.

— Нет, — запротестовал ван де Путте, — я не могу. Еще увидит кто-нибудь...

Журналист обнял его за плечи.

— Жозеф, ты настоящий друг, и мой друг дает тебе гарантию, что ничего не случится. Он тоже большой человек у себя в Австрии.

Эрик Бонтан незаметно пододвигал фотографию к себе. Жозеф ван де Путте не сводил глаз со своего сокровища, но возразить не осмеливался.

— Когда ты мне ее вернешь?

— Занесу сегодня же. Где ты живешь?

— Не могу тебе сказать. Это тайна, — непреклонно ответил ван де Путте.

Эрик Бонтан не стал настаивать.

— Тогда завтра утром здесь? В это же время.

— О'кей, — кивнул ван де Путте, — но «Полковник» ничего не должен знать. Иначе мне придется представить рапорт...

— Не беспокойся, — заверил его журналист. — Об этом будем знать только мы трое — мой друг, ты и я.

Малко едва верил своим ушам: он не ожидал, что ван де Путте удастся так легко уломать. Тот одним глотком допил свое пиво и спрятал бумажник. Глаза его блестели.

— Ну, пока, ребята, мне пора. У меня сегодня дело. Чертовски секретное задание, по поводу парней, которые замышляют пакости против НАТО...

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая