Фурия из Белфаста - де Вилье Жерар - Страница 41

• Предыдущая
• 41/44
• Следующая

Повинуясь мгновенному порыву, он решил прекратить эту жестокую игру, потому что придумал кое-что получше. Малко положил винтовку на пол, отер лоб шелковой салфеточкой и вышел из комнаты. Конор Грин ждал этажом ниже, в номере 707.

Увидев Малко, американец едва не опрокинул бокал «Джи энд Би».

– Ну что?

– Он там, – сказал Малко. – Я хочу просить вас об одной услуге.

Явно недовольный, Конор Грин насупился:

– Нет уж, увольте! Тарелочку я больше изображать не стану!

– Что вы, об этом и речи нет! – успокоил его Малко.

Он объяснил американцу, что ему нужно делать, и вышел из номера. Нельзя было терять ни секунды.

Ударившись коленом о цементный выступ, Малко закусил губу, чтобы не взвыть от боли. Опустившись на корточки в углу лестничной клетки, он подождал, когда утихнут волны боли и успокоится дыхание. Он взобрался на шестнадцатый этаж строящегося здания, где притаился убийца из ИРА. Всего в нескольких шагах от него. Он прикинул, сколько времени прошло после того, как он вышел из гостиницы. Минут десять. Нужно было спешить.

Перелезть через забор не составило труда, но, взбираясь в кромешной темноте по лестнице без перил и стараясь двигаться бесшумно, он раз десять едва не свалился в пустоту. Он не знал, был ли здесь еще кто-нибудь, кроме снайпера. Ведь его могли прикрывать бойцы ИРА. Он встал на ноги, неслышными шагами пересек пространство, отделявшее его от комнаты, где притаился убийца. По счастью, шум ветра заглушал большую часть звуков. Малко старался дышать бесшумно и ставил ноги с величайшей предосторожностью: пол был весь в буграх и ямках и завален всяческим хламом, оставленным строителями. Стоило сделать неловкий шаг, и весь его план пойдет насмарку.

Он замер в неподвижности, прижавшись к стене и всматриваясь в светлеющий прямоугольник стенного проема. Вытянув шею, он увидел городские огни и фасад «Европы». Пересчитывая окна девятого этажа, он нашел свое: в его комнате свет еще не горел. Он вытащил из-за пояса пистолет и начал ждать. Сердце колотилось где-то в горле. Сколько Малко ни напрягал зрение, он не мог разглядеть убийцу, также затаившегося в полной неподвижности, вероятно, в нравом конце комнаты и неразличимого в потемках. И он, и Малко неотрывно глядели в одном направлении. Чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, Малко принялся считать в уме. На счете «семьдесят» в окне его комнаты, на расстоянии ста пятидесяти метров, вспыхнул свет: Конор Грин выполнял свою задачу.

В то же мгновение что-то шевельнулось в темном углу, где, как предполагал Малко, затаился снайпер. Он помедлил немного, наслаждаясь победой, одним скачком перенесся в угол и ткнул дуло пистолета в спину сидящего на корточках человека.

– Не двигаться!

Незнакомец так сильно вздрогнул от неожиданности, что непроизвольно нажал на спуск. Грохот выстрела оглушил обоих. Расчет Малко оказался верен. Приковав все свое внимание к зажегшемуся свету, стрелок не заметил его приближения. Но, едва оправившись от неожиданности, он начал действовать с поразительной быстротой и решительностью. Пренебрегая пистолетом, приставленным к его спине, он обернулся, и ослепительный свет сверкнул в глазах Малко, когда приклад винтовки обрушился на его висок. Тем не менее, он успел схватиться за ствол и отшвырнул винтовку.

Но противник пинком по запястью выбил у него пистолет, так что он едва успел броситься в ноги убегающему снайперу и схватить его за лодыжки.

Он нащупал грубую ткань одежды, спускающейся до щиколоток, перебрал руками выше и нащупал – сомнений быть не могло – женские ноги.

– Маурин! – вскричал он.

– Пошел ты!.. – отвечал ему полный ненависти голос ирландки.

Она ударила его коленом в пах так, что он согнулся в три погибели, ее ногти едва не впились ему в глаза. Он распрямился, попытался совладать с Маурин, но она яростно отбивалась, цедя сквозь зубы ругательства, пуская в ход самые коварные приемы, чтобы вырваться из его рук. Настоящая дикая кошка.

Порывисто дыша, они катались по цементному полу из конца в конец комнаты, настолько поглощенные борьбой, что даже забывали перебраниваться. Внезапным порывом Маурин удалось вывернуться, но она бросилась не к выходу, а к краю пропасти. Малко едва успел перехватить ее. Она мгновенно развернулась, обхватила его руками и попыталась столкнуть в пустоту. Малко увернулся и оттолкнул ее от края. Споткнувшись, она упала, и Малко придавил ее к полу всем весом своего тела. При падении Маурин ударилась о цемент затылком и, оглушенная, затихла.

Испугавшись, что она разбила себе голову, Малко ослабил хватку и тревожно окликнул:

– Маурин!

Со стремительностью нападающей кобры она выбросила руку к его лицу и ткнула ему большим пальцем в левый глаз. Малко вскрикнул от боли и, рассвирепев, схватил ее запястья. Рукопашная возобновилась.

Но Маурин слабела. Разъяренный Малко распростерся на ней, красная пелена застилала ему глаза. Внезапно от близости крепкого упругого тела в нем пробудилось желание. Ему почудилось, что он вновь оказался в поместье ирландки, как несколько дней назад.

Но на этот раз, словно затем, чтобы дать ему сильнее чувствовать свое презрение, Маурин не делала ни малейшей попытки сопротивляться. Ему представилась вдруг широкая кровать посреди спальни, бутылка «Дом Периньона» и, главное, покой.

Но они лежали на голом цементном полу недостроенного дома.

Он подумал, что никогда уже больше не увидит Маурин, и произнес ее имя. Она молчала и лежала, точно неживая. Одной рукой он медленно отвел монашескую рясу, ощутил теплую гладкую кожу бедер, скользнул выше. Лоно Маурин было сухо и горячо.

Она не противилась, когда он как можно осторожнее погрузился в нее.

Малко забыл, где находится, забыл об опасности. Так или иначе ему нужно было избавиться от нервного напряжения.

Когда он извергся в ней, ему показалось, что ее плоть сжала его, но, может быть, ему просто почудилось. Он приподнялся, привел в порядок свою одежду и встал. В темноте белели ноги Маурин. Малко подобрал пистолет, вздрогнул, заслышав шум в коридоре, и обернулся, готовый стрелять. Помещение озарилось светом сильного ручного фонарика. Маурин вскочила с быстротой молнии. Сноп света ослепил их, и голос Конора Грина произнес облегченно:

– А, вы здесь!

Он подошел со словами:

– Вы не предупредили меня, что она будет стрелять. С ума сойти! Пуля пролетела в трех сантиметрах!

– Весьма сожалею.

– Не вы же пытались меня застрелить, а вот эта ненормальная! – вскипел американец.

Маурин сделала такое движение, словно хотела кинуться на помощника консула. Малко удержал ее, мягко промолвив:

– Маурин, нам нужно поговорить!

Она процедила сквозь зубы:

– Мне плевать на то, что вы собираетесь мне сказать. Выдайте меня «поросятам». Я сбегу и убью вас!

Эти речи были исполнены такой решимости, что Малко устрашился задним числом. Когда женщины берутся за политику, они становятся опаснее мужчин.

– Маурин! – начал Малко. – Вам известно, в чем я обвиняю Тревора Мак-Гуайра? Так это не вымысел. Он выдал властям всех ваших друзей.

– Вы – гнусный лжец!

Неподвижная в конусе света, в неуместной здесь черной рясе, она казалась живым воплощением ненависти.

– Я могу представить вам доказательства. Могли бы вы узнать его голос?

Маурин упрямо молчала. Малко подошел ближе.

– Я докажу вам, что не лгу. Сейчас мы пойдем втроем слушать магнитофонную запись. К англичанам...

Она зло рассмеялась:

– Ну, разумеется! Полюбуетесь, как они будут меня пытать...

Малко обернулся к Конору Грину:

– Вы один?

– Да.

– Вот видите, – продолжал Малко. – Если бы я хотел выдать вас англичанам, весь Особый отдел был бы здесь... Соглашайтесь! На вас будет маска, никто вас не узнает. А потом вы уйдете. Даю вам слово.

– Эге! – вмешался Конор Грин. – Вы...

– Даю вам слово, – повторил Малко.

Впервые лицо Маурин немного смягчилось, но она сейчас же спохватилась.

• Предыдущая
• 41/44
• Следующая