Эмбарго - де Вилье Жерар - Страница 42

• Предыдущая
• 42/50
• Следующая

– Что вам предложил Джидда?

– Сделку, – просто сказал Ричард Кросби. – Сначала, в период действия эмбарго, я имел бы право на покупку по номинальной цене двух тысяч баррелей нефти в день. Затем Кувейт заключает со мной контракт на три года на поставку ста шестидесяти тысяч баррелей в день со скидкой в два доллара от продажной цены.

Малко быстро прикинул в уме. Невероятно, более четырехсот миллионов долларов!

– А что вы должны были сделать в обмен? – спросил он.

Ричард Кросби опустил голову, потер рука об руку.

– Во-первых, я должен был определить наиболее благоприятный момент для объявления эмбарго. Для меня это не составляло труда, так как я имел доступ ко всем секретным документам по вопросам энергетики; я просмотрел прогнозы и узнал, что в стране ожидается похолодание в январе. Я также был в курсе того, что примерно в это время будет иметь место нехватка природного газа. Секрет полишинеля в наших руках.

– Все? – спросил Малко.

– Можно сказать, что да, – сморщился Ричард Кросби, – но, учитывая сегодняшнюю ситуацию, нет. Три месяца назад я распустил слух, что по причине сверхпроизводительности цены на сырую нефть упадут на пять процентов. У меня немало приятелей в этих кругах. Они знают, что у меня чутье. И когда это началось, на пятнадцатое января запасов нефти в стране было на шестьдесят дней вместо девяноста при нормальных условиях.

– И вы не считаете, что предали свою страну? – спросил Малко. – Ведь при этом пострадала и оборона.

– Нет, Пентагон ворчит, но врет. Морской флот, между прочим, имеет колоссальные запасы в Элк Хилл в Калифорнии. Самое неприятное в этой истории то, что я впутал в нее сына.

– Сына? – удивился Малко.

– Да, – горестно подтвердил Ричард Кросби. – Ли помог мне. Он окончил Массачусетский технологический институт. Я попросил его под большим секретом сделать для меня анализ эмбарго, сообщив ему исходные данные по размерам запасов, датам, температурам и экономической деятельности. Мне надо было знать, какое время Америка может прожить без арабской нефти. И он сопоставил все данные, работал в течение трех месяцев и наконец вручил мне потрясающий документ о «выносливости» нашей страны. Страна могла продержаться девяносто дней. Это предел.

– Девяносто дней! Всего? – удивился Малко. – Но это очень мало.

– Мало, – согласился Ричард Кросби, – но мы ввозим двадцать два процента потребляемой нефти из этого региона. Канада нам отказала. И вместо тридцати одного процента сейчас мы ввозим оттуда не более одиннадцати. Остальное она оставляет для себя. Когда я получил все расчеты, то уведомил Джидду, что эмбарго следует ввести с пятнадцатого января.

В погребе наступила тишина. Малко перебирал в памяти все, что услышал. Страх потерять свои драгоценные бутылки сыграл роль катализатора: Ричарду Кросби, испытывающему психологический дискомфорт, необходимо было освободиться от тяжелого груза. Но многие моменты оставались неясными.

– Почему убили Патрицию Хайсмит? Кто совершил это преступление?

Ричард Кросби пожал плечами:

– Возможно, люди Омара Сабета, – это правая рука Джидды. Возможно, косвенно это связано со мной... Первые две недели действия эмбарго сопротивление в стране соответствовало сопротивлению, теоретически выведенному моим сыном. Затем кривые стали расходиться. Задолго до начала операции Джидда внедрил целую свою бригаду в Астроуорлд, там они делали на практике то, что мой сын в теории.

– И что?

– Джидда начал нервничать. Он настаивал на встрече с ним на «Немиране». Я путешествовал под именем Ивенса, так как я всегда это делаю, когда я с дамой. Джидда очень нервничал, он обвинил меня в том, что я его плохо информирую, что я допустил ошибки и т. д.; он решил приехать и лично наблюдать за операцией. Я не мог ему отказать. Когда он увидел эту девицу Патрицию, он вообразил, что она нас подслушала. Я вам сказал, что он психовал. Он испугался.

Ричард Кросби говорил ровным голосом, без эмоций, словно под гипнозом.

Малко решил воспользоваться его добровольным признанием.

– Знали ли вы, что по плану Джидды все лица, потенциально виновные в том, что он может потерять время, подлежали уничтожению?

Ричард отрицательно покачал головой.

– Мне трудно в это поверить. Это сумасшествие. Он ненормальный. Шантажировал Стоктона, – это еще можно понять, – и вас пытался убить!

– И не только меня, – вставил Малко.

Он рассказал техасцу о своих подозрениях, касающихся смерти Эдварда Колтона и Мэри О'Коннор.

Лицо Ричарда Кросби перекосилось.

– Колтона уничтожили потому, что он слишком интересовался вами. А бедную старую деву Мэри О'Коннор убрали потому, что она затягивала поражение Америки...

– Сукин сын, – пробормотал Ричард Кросби.

Он сидел, опустив плечи, вперив взгляд в бутылки, которые его окружали, черные глаза налились кровью. Он внезапно поднял голову.

– Прошу вас верить мне. Он представил мне все дело так, как будто речь шла о легальном бизнесе. Никакого рэкета.

– Я верю вам. Насчет Патриции Хайсмит хочу вас несколько успокоить. Джидда действовал так грубо, зная, что она израильский агент. Здесь он допустил первую ошибку. Она ничего не знала. Скажите, а сколько должен был получить Джидда за эту безумную авантюру?

Ричард ответил, жестом подтверждая свои слова:

– Я не в курсе деталей. Возможно, он обязался сократить срок действия эмбарго. Когда я был на «Немиране», он показал мне запечатанный конверт под пятью зелеными восковыми печатями и похвастался, что этот конверт стоит пяти состояний.

– Где он?

– Не знаю. Может, в черном портфеле, с которым он не расстается.

Малко чувствовал себя абсолютно опустошенным после длительной исповеди Кросби. Он обратил внимание на то, как Ричард Кросби смотрит на пистолет, лежащий на столе, и угадал, о чем тот думал. У Малко же была своя проблема: ему не хватало маленькой детали, чтобы выстроить стройный рисунок мозаики, – конверта под зелеными печатями. Если он не отыщется, Малко проиграл, а Совет национальной безопасности может дрогнуть через несколько дней, уступив арабам.

– Мистер Кросби, – сказал он, – я хочу сделать вам предложение. Не думаю, чтобы вы могли отказаться от него.

Кросби не дал ему докончить фразу:

– Бросьте. Я возьму ружье и разнесу голову этому ублюдку...

Он выпрямил плечи. Малко абсолютно не сомневался в том, что Кросби осуществит свое намерение...

– Напрасно. Есть дело посерьезнее, – продолжал он. – Кроме меня, никто не знает о ваших истинных связях с Джиддой.

– А ЦРУ? – рассмеялся Кросби.

– Они похоронили многие тайны и не менее важные, – успокоил его Малко. – В курсе лишь несколько высокопоставленных чиновников. Нет никакого письменного доказательства. Они обо всем забудут, если вы поможете мне узнать, что находится в этом конверте. Может, это и ничего не изменит, а может, изменит. Стоит потрудиться. К открытию заседания Совета национальной безопасности нам надо это знать. У нас не слишком много времени. Тогда никто никогда не узнает, какую роль вы играли в этом деле...

– Нет, я знаю. Я, – возразил Ричард Кросби.

Тут уже Малко был бессилен. Вероятно, до конца своих дней техасец будет помнить об этой и мучиться.

– Вы забудете, – сказал Малко.

– Согласен. Принимаю ваше предложение. Что вы собираетесь делать?

Малко вышел первым из погреба. Без сил. Ричард Кросби – за ним. Он вновь обрел спокойствие. Они прошли через двор, как два старых друга, поднялись на крыльцо и вошли в маленький салон. Марта Кросби была одна. Она поднялась и пошла навстречу своему мужу.

– Дик, что случилось?

Ричард Кросби изобразил на лице улыбку.

– Я потом тебе объясню. Джидда звонил?

– Да, два раза.

Он кивнул головой.

– В следующий раз, когда он позвонит, дашь мне его. Я устал, пойду лягу.

– До завтра, – попрощался Малко.

Он поклонился молодой женщине и пошел к выходу. Марта побежала за ним, догнала на пороге.

• Предыдущая
• 42/50
• Следующая