Два зайца, три сосны - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/45
- Следующая
– Ну, как хочешь, сыр тоже не возьмешь?
– Я боюсь есть этот сыр!
– Почему?
– Откуда я знаю, кто и как его делал!
– Ну с таким подходом недолго и с голоду помереть! – фыркнула я, уже мечтая слинять.
– Хочешь чаю с вареньем? – как ни в чем не бывало спросила она.
– Спасибо, выпью, – нехотя согласилась я, иначе она смертельно обидится.
– Знаешь, я вчера ехала в метро и в вагоне заметила по крайней мере трех идиоток, которые читали твои книги.
– Тебе было неприятно? – усмехнулась я.
– Нет, просто я не понимаю…
– Ладно, мам, не понимаешь, не надо!
– Не обижайся, но я бы предпочла, чтобы ты писала что-то более серьезное. Пером-то ты владеешь!
– Мама, я пишу ровно то, что мне хочется, только и всего. И кстати, я вполне укладываюсь в рамки реализма, правда, несоциалистического.
– Твои книги безыдейны…
– Мам, это уже сказка про белого бычка! Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом!
– Когда, наконец, ты устроишь свою личную жизнь?
– Моя личная жизнь вполне устроена!
– Собачьи свадьбы? Случайные связи?
– О боже!
– Чего от тебя хотел Миклашевич? Знаешь, он, говорят, очень преуспевает.
– Я весьма за него рада!
В этот момент, как спасенье, зазвонил мобильник.
Звонок был деловой, неинтересный, но я ухватилась за него, как за соломинку и, сославшись на срочное дело, удрала. Какое счастье, что мы теперь живем врозь.
Встреча с незнакомкой весь день занимала мысли Матвея Аполлоновича. Не то, чтобы она понравилась ему как женщина, нет, но ему в этой встрече вдруг почудилось что-то важное, что-то романтическое и молодое, хотя женщине явно около сорока, да и ему за пятьдесят. Сердце ворохнулось, вспомнил он выражение своего деда, «Матвей, – говаривал дед, уча внука уму-разуму, – если встретил девушку и сердце ворохнулось, либо женись на ней, либо беги без оглядки. Такие – самые опасные». Тут сердце ворохнулось, сомнений нет, но жениться он не собирается – давно и удачно женат, значит надо бежать. А от кого бежать? Не от кого. Надо забыть. А что делать с ворохнувшимся сердцем? Это пройдет, надо только вплотную заняться делами. Сейчас поеду домой, в свой большой красивый дом, Арина накормит вкусным ужином… и расскажет про передачу «Народный артист»… И что тут плохого? Пусть журчит себе, можно не вслушиваться и лишь изредка отпускать междометия…
Дома все было точно так, как он предполагал. Подтянутая, прекрасно выглядевшая для своих лет Арина накормила его вкуснейшим ужином с учетом всех модных тенденций в диетологии и принялась с жаром пересказывать перипетии фильма, который посмотрела сегодня. Он отделывался междометиями, не вслушиваясь в ее болтовню, потом взял стакан чаю и ушел к себе.
Затаскивая в подъезд сумки, я столкнулась с Викой, соседкой с третьего этажа.
– Что-то случилось? – спросила я. У нее было такое лицо…
– Да нет, ничего серьезного… – еле слышно проговорила она. – Олеся, можно я сейчас у вас посижу часок? Я не буду вам мешать…
– Господи, конечно! Пошли сразу на кухню! Я с рынка…
– Олеся, хотите махонький эпизод для романа, так пустячок…
– Слушаю!
– Я сегодня попросила Ивана свозить меня в Икеа, это же у черта на куличках…
Иван – ее давний, преданный любовник.
– И что?
– Ну, во-первых, я попросила, чтобы он отвез меня в Химки, там выбор лучше, но он ни в какую, только в Теплый Стан, ему удобнее. Ладно, в Теплый Стан, так в Теплый Стан… И он за мной не заехал, мы встретились у метро «Университет». А он ведь меня любит, по-своему, но любит, я знаю…
– Ну, судя по вашим словам…
– Так вот, дальше… Приехали мы туда, я все купила, погрузила в машину и мы поехали… Вдруг звонит его дочка, ей уже двадцать три, она в разводе, то есть не маленькая, не беспомощная… И она требует, чтобы он немедленно забрал ее из какого-то магазина, у нее тяжелые пакеты…
– И что?
– А то… Он меня высадил и помчался за ней. И еще сказал, что потом все равно ко мне приедет… трахаться…
– И вы согласились?
– Сначала да… а потом мне так обидно стало… Я отключила мобильник.
– И решили пересидеть у меня?
– Да.
– А дочка что, не могла взять такси?
– Откуда я знаю?
– Вы его любите, Вика?
– Я боюсь остаться без него…
– Но он ведь поймет, что вы обижены… А они ох как не любят обиженных женщин… Черт бы их всех подрал! У меня тоже был один такой… Он очень меня обидел, но когда я эту обиду продемонстрировала, обиделся сам, а когда мы помирились, сказал: «Я люблю когда ты улыбаешься, а не строишь из себя обиженную тетку…»
– Сволочь! – с чувством сказала Вика.
– Еще какая! – тоже с чувством поддержала ее я.
– Но что же делать?
– Понятия не имею!
– Олеся, я думала вы всегда знаете, как поступить… в таком случае.
– Если бы… – засмеялась я. – Это только мои героини знают, а я… всегда теряюсь от хамства… Знаете что, по-моему, если вы не хотите осложнений, включите мобильник, и когда он дозвонится, просто скажите, что у вас изменились обстоятельства, что вас вызвали на работу, но говорите с ним как всегда, не показывая обиды…
О, с какой радостью она включила мобильник и как просияла, когда этот хмырь позвонил ей буквально через минуту и сообщил, что подъезжает.
– Простите меня, Олеся, и забудьте все… Я пойду… Не могу, я же его люблю…
Я только плечами пожала.
– Вы меня осуждаете? – обернулась она уже в дверях.
– Боже упаси!
– Но вы бы сами так не поступили?
– Откуда я знаю!
Что ж, подобный эпизод может пригодиться для романа. И осуждать Вику я просто не имею права. Разве я сама не глотала обиды, не прощала то, что прощать в общем-то нельзя? Господи, чего я только не натерпелась от Миклашевича… И как я его любила… И если уж копаться в себе, кто знает, как бы я поступила, позвони он сейчас в дверь.
И тут же в дверь позвонили. У меня упало сердце.
– Кто там? – дрожащим голосом спросила я.
– Тараканов морить не желаете?
– У меня нет тараканов!
– Значит, будут! – уверенно ответил женский голос.
– Почему?
– Советую купить морилку, всего за двести рублей, помажете в тараканоопасных местах и тогда они к вам не придут от соседей, которые будут морить. Купите, женщина! – голос звучал угрожающе.
Я достала двести рублей и покорно купила какую-то мазилку. Тетка долго инструктировала меня, как ею пользоваться.
Жаль, что нет такого средства от мужиков… Чтобы не думать о них. Помазала, допустим, виски и все непрошенные мысли обходят твою голову стороной.
Глупости какие, такая мысль даже для романа не годится, чересчур глупая… Значит, и я дура набитая. И вдруг на смену горьким мыслям о Миклашевиче вспомнилось озадаченно-веселое лицо Розы. Я все-таки вставлю этот эпизод в книгу, вот прямо сейчас и вставлю. Без всяких объяснений, откуда Марина его знает. Пусть будет небольшая загадка для читателей… Объяснение придумаю позже. Черт возьми, зачем все-таки меня искал Миклашевич? Я не верю, что просто хотел сказать, что я хорошо выгляжу. Не иначе, ему от меня что-то нужно. Ему всегда от меня было что-то нужно. И зная мой характер, он взял паузу. Понимает, сволочь, что я потеряю покой… буду мучиться… А я разве мучаюсь? Так, слегка… Я давно выкинула его из головы и из сердца тоже, слишком он меня извел…
Я села за стол, включила компьютер, но работа не шла. Голова не тем занята. Может, мне самой позвонить ему? Нет уж, много чести. К тому же я все слишком хорошо знаю. Он либо будет занят, либо начнет жаловаться на усталость, на дурное самочувствие, на нерадивых сотрудников… Мне стало скучно. И это прекрасно, скука губит все… Прошла любовь, завяли помидоры… Тогда чего я дергаюсь? И тут зазвонил телефон. Я точно знала теперь, что это Миклашевич.
– Алло!
– Привет, – произнес все тот же обволакивающий голос.
- Предыдущая
- 4/45
- Следующая
