Курица в полете - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/48
• Следующая

— Ну вот видишь, как глупо было от меня скрывать… Может, знай ты все это раньше, не прыгнула бы с ним в койку.

— Теперь уж точно больше не прыгну. Как подумаю, что он спал столько лет с этой… Фу!

— Да, неаппетитно!

— Просто хочется блевать! Спасибо тебе, Машуня! Мне стало так легко! А давай за ужином шампанского закажем? Повод есть, по-моему.

— Кто бы спорил!

И последние дни они прожили ничуть не хуже всех остальных — попросту как в раю. А в день отъезда вдруг резко похолодало, пошел дождь, и уезжать было совсем не жалко.

Когда они сели в автобус, чтобы ехать в аэропорт, на одном из кресел лежала книжка в пестрой обложке — «Дамский детектив» Зои Звонаревой.

Эллу затошнило.

— Слушай, Машуня, а она нормальная клиентка?

— В каком смысле?

— Ну платит, например, нормально?

— Как тебе сказать…

— Как есть, так и скажи!

— Ну понимаешь, пока она была просто женой Воронцова, потом начинающим автором, все было миленько так… Она вообще.., миленькая.., такая вроде бы свойская, простецкая… А когда ее стали во всех передачах показывать, крышонка-то съехала малость. Она по-прежнему со всеми вась-вась, но ко мне однажды пришла и говорит: «Ах, Машенька, я к вам стольких клиенток направила, что имею право на скидочку, вам не кажется?»

— А ты что?

— Понимаешь, она к нам ни одной клиентки не направила, ни одной! Но я как-то постеснялась ей это сказать.

— И дала скидку?

— Дала! Но это гроши…

— Очень для нее типично! Врет и еще в глаза смотрит!

— Знаешь, я перед такими теряюсь. Но некоторые мои девочки смотрят ей в рот — ну еще бы, такая знаменитость…

— Значит, говоришь, Воронцова она сама бросила?

— Она так говорит.

— Врет, голову дам на отсечение, брешет!

— Тебе виднее, — усмехнулась Маша.

Вылет задерживался, сначала на час, потом еще на два и еще, а когда наконец объявили посадку, было совершенно ясно, что в Москву они попадут глубокой ночью.

— Эх, не удастся мне сегодня посмотреть на твоего Пузайцера! — вздохнула с улыбкой Маша.

И в этот момент он позвонил:

— Элла, где вы там застряли, черт побери! Все горит, срывается! Как вы могли уехать в такой ответственный момент? Ну ладно, ничего не попишешь! Короче, я не могу больше тут торчать, в этом вшивом Домодедове, я тоже человек, и мне надо хоть изредка спать! Но завтра в восемь утра за вами заеду! Имейте в виду, и никаких охов-ахов. Телевидение — это дисциплина! Все!

Элла решительно выключила мобильник.

— Дисциплина! Да там, похоже, вселенский бардак, на этом телевидении.

— Не волнуйся, Элка, все будет нормально, нас встретят!

— Кто?

— Мне обещал Леонтий. Говорил, что обязательно встретит. Мы тебя довезем.

— Погоди, какой еще Леонтий?

— Игорь Леонтьев, его друзья все зовут Леонтием.

— Это художник?

— Ну да, только он скульптор.

— А на него можно положиться?

— Посмотрим. На худой конец, возьмем такси!

Леонтия в аэропорту не было.

— Все! Конец ему. Отправлю в отставку, я этого не выношу! — негодовала Маша.

Такси из Домодедова, да еще в такой час, стоило очень дорого. А уж брать два такси и вовсе разор.

— Едем к тебе! — решилась Маша. — Тем более утром я буду тебе нужна!

— Зачем?

— Как это — зачем? Ночь бессонная, я сделаю тебе массаж, маску, потом макияж, и ты всех потрясешь! К тому же хочу познакомиться с Пузайцером и предложить себя в качестве твоего визажиста. Тебе же будет неудобно об этом заикнуться, а мне очень даже удобно! Поехали!

Они торговались с частником и сумели-таки отстоять пятнадцать долларов. Он просил пятьдесят, а повез за тридцать пять. Зато на роскошном «БМВ».

Когда они вошли в квартиру, первое, что бросилось Элле в глаза, был валявшийся на стуле вязаный жилет Воронцова. В суматохе отъезда он его забыл. Ей стало досадно. Значит, надо будет как-то с ним пересечься, чтобы вернуть вещь… А еще она увидала мигающий огонек автоответчика. Наверняка этот тип звонил сказать насчет жилета…

Но ведь могли быть и деловые звонки. Придется прослушать. Элла наклонилась к аппарату. Ага, целых двенадцать звонков за неделю отпуска. Интересно!

— Элка, я пойду поставлю чайник. У тебя есть какая-нибудь еда? Я умираю с голоду.

— Посмотри в холодильнике, а я пока прослушаю…

— Давай-давай, небось там стенания твоего Мишеньки записаны в огромном количестве.

Но первый звонок был от матери. «Элла, детка, как ты там? Как утряслись дела, из-за которых тебе пришлось так срочно уехать? Надеюсь, все у тебя хорошо. Целую. Мама».

Из кухни выглянула Машка:

— А на мобильник она позвонить не могла?

— Зачем? С автоответчиком разговаривать приятнее. Он не огрызнется.

— Можно подумать, ты бы огрызнулась…

— Машка, не мешай!

Следующий звонок был от Пузайцера: "Элла, поздравляю, вы очень понравились начальству!

Срочно свяжитесь со мной!"

Несколько пустых звонков. Потом опять Пузайцер, потом Валерий Яковлевич: «Элла Борисовна, голубушка вы наша, без вас просто зарез! Возвращайтесь скорее, ждем не дождемся!»

И ничего больше. Жилет брошен на произвол судьбы.

При звуке голоса шефа ей вдруг захотелось, чтобы ничего происшедшего с ней за последнее время не было, захотелось поскорее попасть в свою контору… Но лишь на мгновение. Прежняя жизнь показалась ей опять серой и пресной, а предстоящая переливалась всеми цветами радуги, в которой, правда, был и ярко-синий цвет — цвет попугая Зои Звонаревой.

Шоу решено было назвать «Рецепты моей бабушки». Название предложила Элла уже в конце почти трехчасового совещания, посвященного будущей передаче. Главный продюсер, еще довольно молодой мужчина с красными от усталости глазами, смотрел на Эллу с удивлением. Она еще и неглупая, надо же! Когда речь зашла о концепции программы, она вдруг заявила своим фантастическим голосом, от которого у главного мурашки бегали по спине:

— Понимаете, мне кажется, если уж вы решили пригласить меня, то концепция должна как-то соответствовать…

Ее перебила заместительница главного продюсера, Анаит Нерсесовна, малоприятная дама лет сорока пяти:

— А вам не кажется, что это вы должны соответствовать концепции, а не наоборот?

— Мне именно так и кажется! Но насколько я поняла, концепции у вас пока нет, а я.., вроде бы уже есть.

Главный расхохотался:

— Молодчина, как уела нас? Ну так как я же концепция вам соответствует, дорогая Элла Борисовна?

— Ну когда зритель увидит меня на экране, то если я, например, начну талдычить что-то о калориях, это будет по меньшей мере смешно! Значит, наш принцип — никаких калорий! Главное, чтобы было вкусно!

— Но и на других каналах о калориях не очень заботятся, — заметила Анаит Нерсесовна.

— Правда, но они там это не декларируют, а мы сразу заявим, — подхватил Пузайцер, скромно сидевший в уголке кабинета.

— В этом что-то есть! — задумчиво проговорил Кутепов, то бишь главный продюсер. — Иной раз важно первыми что-то задекларировать. Значит, с концепцией мы более или менее разобрались, теперь займемся названием. В нем должна быть изюминка… Есть идеи?

Идеи сыпались как из рога изобилия, но Кутепов все время недовольно морщил нос.

И тут вдруг Эллу осенило:

— «Рецепты моей бабушки»! — выкрикнула она.

— Рецепт ее молодости! — фыркнула Анаит Нерсесовна, вспомнив старый фильм.

— Здорово! Элла, по-моему, это ;то, что нужно!

Именно! Тут есть и уют и ретруха… Мне лично нравится! — откинулся на спинку кресла Кутепов.

— Тем более что это чистейшая правда, — подал голос Пузайцер. — Эллина бабка на всю Одессу славилась своей стряпней.

— А ты почем знаешь? — почему-то развеселился Кутепов.

— Так мы ж земляки, с одной улицы, и не с какой-нибудь, а с Пушкинской! У ее бабки даже обкомовские дамы торжественные обеды заказывали!

• Предыдущая
• 30/48
• Следующая