Апостол зла - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол - Страница 25

• Предыдущая
• 25/106
• Следующая

Гнев Лизл вдруг рассеялся, словно дым на ветру. Она продолжала колотить Рафа, но удары становились все реже, утрачивали прежнюю силу. Она начала всхлипывать.

— Как можешь ты говорить такие вещи?

— Это правда.

Лизл задохнулась, увидев царапины, рубцы и синяки на его груди.

«Это я сделала?»

— О, Раф! Прости меня! Тебе больно?

Он опустил взгляд ниже и улыбнулся.

— Нет, как видишь.

Лизл проследила за его взглядом и охнула от удивления. Он вновь возбудился. Очень сильно. Она позволила ему взвалить на себя ее тело. Он осушал поцелуями ее слезы, она оседлала его, потом его плоть без труда вошла в нее. Она вздыхала, взбудораженные чувства слабели и расплывались в смутном наслаждении от того, что он так глубоко сливается с ней. Лизл не могла бы с уверенностью сказать, но ей показалось, что плоть его стала больше и крепче, чем когда-либо раньше.

— По-моему, мы хорошо поработали, — заметил Раф, когда Лизл одевалась.

Лизл трясущимися руками натягивала колготки. Она никогда не испытывала ничего подобного этому второму за нынешний день взрыву любовной страсти. Бесчисленные маленькие вспышки наслаждения привели к заключительному взрыву такой силы, что он превратился почти в катаклизм. Она все еще чувствовала слабость.

— Не знаю, как на твой взгляд, а по-моему, поработали просто замечательно. Раф разразился смехом.

— Да я не о сексе! О злобе!

— А кто злится?

— Ты!

Лизл посмотрела на него.

— Раф, я никогда в жизни не была счастливее и довольнее.

— Может быть. — Он сел позади нее на постели и обнял. — Но, заглянув в самую глубь души, куда ты, кроме самой себя, никого не пускаешь, опять придешь к выводу, что на самом деле этого не заслуживаешь, и начнешь убеждать себя, что так дальше продолжаться не может. Я прав?

Лизл сглотнула. Прав. Абсолютно прав. Но она не собирается признаваться ему в этом.

— Лизл, ты уже говоришь себе это, да?

Она кивнула.

— И не хочешь так думать. — Это был не вопрос.

На глазах ее выступили слезы.

— Не хочу.

— Это злит тебя, да?

— Я ненавижу эти мысли.

— Хорошо, — сказал Раф. — Вот к чему мы пришли. Ты «ненавидишь». Вот в чем дело, Лизл, — в злобе. Она мучает тебя. Она кипит в тебе.

— Это не так.

— Нет, так. Ты очень надежно запрятала ее под своей безмятежной оболочкой и даже сама не знаешь, что она там кипит. А я знаю.

— Да неужели? — Всезнайство психолога-аспиранта начинало ее раздражать. — Откуда?

— Из недавнего опыта, — пояснил он, — полученного часа полтора назад.

Она взглянула на его грудь. Повреждения, которые она нанесла, — царапины, рубцы, синяки, — почти полностью исчезли. Лизл провела пальцами по гладкой коже.

— Как...

— Я быстро исцеляюсь, — небрежно ответил он, натягивая футболку.

— Но я тебя ранила! — Она подавила рыдание. — Господи Иисусе! Прости меня!

— Все в порядке. Ничего страшного. Забудь об этом.

— Как можно об этом забыть?

Она испугалась самой себя.

Возможно, Раф прав. Теперь, подумав, она обвиняет родителей, умудрившихся опорочить все, что ее интересовало, и лишить уважения к себе. А Брайан — Бог свидетель, у нее хватит причин ненавидеть своего бывшего мужа.

Клянусь, это никогда не повторится.

Поверь, для меня это совершенно не имеет значения. Собственно говоря, я даже хотел, чтобы ты выместила на мне долю своей злобы. Это полезно для нас обоих. Это еще больше нас сблизит.

Но зачем... зачем тебе все это нужно?

Затем, что я люблю тебя.

Она почувствовала, как зашлось сердце. Он впервые сказал это. Она обняла его и притянула к себе.

— Правда?

— Конечно. Разве не видишь? Не знаю, что и сказать. Я совсем сбита с толку. Давай договоримся. Нам надо найти способ очистить тебя от всей этой злобы.

— Но как?

— Пока не знаю. Впрочем, кое-какие соображения есть. Можешь на это рассчитывать.

Мальчик в десять лет

8 декабря 1978

Две патрульные машины и «скорая помощь» на подъездной дорожке. Кэрол стремительно рванулась вперед, к своему дому, на фасаде которого играл калейдоскоп красных и синих бликов от мигалок.

Это был не просто дом. Трехэтажный особняк. Некогда составлявший гордость и радость руководителя нефтяной компании, с бассейном, с освещенными теннисными кортами, даже с лифтом из винного погреба до третьего этажа. Они купили его прошлой зимой. За пять лет, с тех пор как он начал распоряжаться наследством, Джимми увеличил их чистый доход до двадцати пяти миллионов долларов. Он больше не видел необходимости оставаться в арканзасской глуши, и они переехали сюда, в пригород Хьюстона.

— Что случилось? — крикнула Кэрол, хватая за руку первого попавшегося полисмена.

— Вы — мать? — спросил он.

— О Боже мой! Джимми! Что с Джимми?

От шока проснулся затаившийся в душе страх. Джимми такой выдержанный, такой независимый и самостоятельный, трудно представить, что с ним что-то может случиться. Он кажется практически неуязвимым.

— Ваш парнишка, — сказал коп, — с ним все в полном порядке. Но его дед... — Он мрачно покачал головой.

— Иона? Что произошло?

— Мы точно не знаем. Он был в шахте лифта. Неизвестно, как там оказался. Как бы то ни было, его придавило, когда кабина шла вниз.

— О Господи!

Она оттолкнула полисмена, побежала к открытой парадной двери, остановилась, завидев санитаров «скорой», толкавших носилки на колесах. На носилках покоилось почерневшее тело. Из распоротого бока хлестала кровь.

Кэрол зажала рукой рот, чтобы не закричать. У нее были с Ионой свои разногласия, не раз ей хотелось, чтобы он собрал вещички и убрался восвояси. Но такое!

Она пробралась мимо носилок и вошла в дом. В последнее время что-то происходило между Ионой и Джимми. За последний год или около того прежнее преклонение и почти рабская преданность Ионы претерпели странную трансформацию. Он стал вести себя вызывающе, чуть ли не угрожающе.

— Джимми!

Она приметила его невысокую легкую фигурку, кажущуюся еще меньше рядом с двумя полисменами по бокам. Ей хотелось подбежать к нему и обнять, но она знала, что он оттолкнет ее. Всякое проявление чувств ненавистно ему

• Предыдущая
• 25/106
• Следующая