Апостол зла - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол - Страница 44
- Предыдущая
- 44/106
- Следующая
Да, он располагает к любви. Потенциальные родители приходят, бросают на него один взгляд — белокурые волосы, глаза, улыбка — и заявляют, что это мальчик, которого они ищут, что это ребенок, о котором они всегда мечтали. Сколько ни рассказывай о его сверхактивности, они уверены, что им удастся справиться, — посмотрите на него... все отдашь, чтобы растить такого мальчика. Никаких проблем.
А после первого визита Дэнни в выходные все заводят другую песню: «Нам надо подумать как следует» или: «Возможно, мы еще не совсем готовы»...
Билл не винил их. Образно говоря, Дэнни — сущее наказание. Один этот мальчишка требует столько же внимания, сколько десять нормальных детей. Его исследовал совет неврологов-педиатров, он прошел через множество тестов, ни один из которых не показал серьезных отклонений. У него неординарный синдром гиперактивности. Его пробуют лечить, но без особого успеха.
Так что день за днем проходит в практически нескончаемой активной деятельности. И одного за другим Дэнни выводит людей из себя.
Что каким-то образом заставило Билла крепче к нему привязаться. Может быть, дело в том, что из всех мальчиков, живших в то время у Святого Франциска, Дэнни пробыл там дольше всех. Два года. Из пугливого, замкнутого в себе гиперактивного пятилетнего ребенка матери-наркоманки, павшей случайной жертвой передозировки, он вырос в семилетнюю яркую гиперактивную личность. И присматривать за ним здесь, у Святого Франциска, было не так уж сложно. После многих сотен воспитанников, которые прошли через него за сто с лишним лет, дом мог выдержать многое. Даже Дэнни Гордона.
Но дни приюта Святого Франциска для мальчиков были сочтены. «Общество Иисуса» сворачивало свою деятельность — как и во всех религиозных орденах, численность иезуитов постепенно сокращалась, — и одной из жертв этого должен был пасть приют Святого Франциска. Городские власти и другие католические организации заполнят брешь, которая образуется, когда он по истечении двух-трех лет закроет наконец свои двери. В нем и так уже живет гораздо меньше мальчиков, чем когда-либо в истории старого приюта.
Укладывая Дэнни в кровать и помогая ему произнести вечерние молитвы, Билл размышлял, позволительно ли так привязываться к ребенку. Черт возьми, надо признать: он уже чрезмерно к нему привязался. Это роскошь, которую не может позволить себе человек в его положении. Он должен ставить на первое место интересы ребенка — неизменно. Он не может позволить, чтобы какие-то личные чувства отражались на принимаемых им решениях. Он знал, что ему будет больно, когда Дэнни уйдет. Пусть на устройство дел потребуется некоторое время, усыновление неизбежно, и он не должен отдалять боль разлуки, жертвуя интересами Дэнни.
Но Билл был решительно настроен получать удовольствие от общения с Дэнни, пока он тут. Он сильно привязывался и к другим мальчикам в прошлые годы — Ники был первым, — однако большинство из них попадало к Фрэнси на несколько лет старше. Билл наблюдал, как Дэнни растет и развивается. Это почти все равно, что иметь своего сына.
— Доброй ночи, Дэнни, — сказал он от дверей спальни. — И не доставляй отцу Каллену никаких неприятностей, ладно?
— Ладно. А куда вы идете, отец?
— Собираюсь навестить старых родственников.
— Тех самых, к которым все время ходите?
— Тех самых.
Билл не хотел говорить ему, что совершает свои регулярные поездки, навещая собственных родителей. Это обязательно привело бы к расспросам о родителях Дэнни.
— А когда вернетесь?
— Завтра вечером, как всегда.
— Ладно.
И с этими словами он свернулся в клубок и заснул.
Билл в одиночестве прошел в свою комнату, где его поджидала наполовину собранная сумка с вещами. Если быстренько все запихать, можно успеть в родительский дом до часу ночи.
Мама ждала его, как всегда. Билл снова и снова уговаривал ее не сидеть допоздна, но она не слушалась. Вот и сегодня она, закутавшись в длинный фланелевый халат, как всегда, встретила его материнским поцелуем и объятием.
— Дэвид! — окликнула она. — Билл пришел.
— Дай ему поспать, ма.
— Не говори глупостей. У нас сколько угодно времени, чтобы спать. Отец изведет меня, если я не разбужу его сейчас.
Шаркая ногами, в кухню вошел отец, завязывая халат. Они пожали друг другу руки. Билл заметил, что пожатие отца не такое крепкое, как обычно. Кажется, он с каждым разом все больше горбится.
Последовал установленный ритуал.
Мама усадила их с отцом за кухонный стол, включила кофеварку, уже приготовленную, с засыпанным кофе и налитой водой, дала каждому кусок пирога — на сей раз вишневого, — и когда был готов кофе, все уселись и принялись обсуждать, «что новенького».
Как всегда, новенького было не так уж много. Повседневная работа Билла у Фрэнси шла раз навсегда заведенным порядком, и один день почти в точности походил на другой. Время от времени он мог сообщить об удачном устройстве воспитанника, но, как правило, все сводилось к обычной работе. Что касается мамы и папы, обоим перевалило за семьдесят. Они никогда особенно не увлекались ни гольфом, ни обществом и жили уединенно. Дважды в неделю ходили обедать — по вторникам в кафе «Лайтхаус», а по пятницам к «Мемисону». Единственным событием, которое нарушало привычный жизненный распорядок, была смерть кого-то из знакомых. У них почти всегда находилось в запасе известие о чьей-то кончине или серьезной болезни. Подробное обсуждение этого и составляло основную тему их бесед.
Не такая уж бурная семейная жизнь, с точки зрения Билла, но они любили друг друга, им было хорошо друг с другом, они вместе смеялись и были вполне счастливы. В сущности, одно только это и имеет реальное значение.
Вот только содержание дома становилось для них слишком обременительным. Мама изо всех сил старалась поддерживать в комнатах чистоту и порядок, но все прочее медленно и неуклонно уплывало из рук отца. Билл пытался уговорить их продать дом, купить квартиру поближе к центру, где они могли бы вести примерно такой же образ жизни, ходили бы гулять в гавань. Нет. Им ничего этого не нужно. Они всегда жили здесь, здесь и останутся, и больше не будем об этом говорить.
- Предыдущая
- 44/106
- Следующая
