Парусиновый саван - Вильямс Чарльз - Страница 7

• Предыдущая
• 7/36
• Следующая

— К сожалению, — сказал Соумз, — в Сан-Франциско нет Роланд-авеню.

— О… — только и смог произнести я.

— Вот мы и решили, что, возможно, вы в состоянии нам помочь.

Я ощутил смутное беспокойство. Перед моими глазами снова встала картина того на удивление тихого дня, пронизанного лучами жгучего тропического солнца. Я стоял у борта “Топаза” и наблюдал за тем, как тело Бэкстера, зашитое в кусок орлонового паруса, погружается в воду и медленно опускается в пучину.

— Грандиозная идея, — заметил я, — если учесть, что мне тоже ничего о нем не известно.

— За четыре дня плавания он должен был что-то рассказать вам о себе.

— То, что он рассказал мне, можно изложить за сорок секунд: гражданин Соединенных Штатов, живет в Калифорнии, приехал в Зону канала, потому что получил там какую-то работу, через несколько месяцев, однако, работа эта закончилась, и, наконец, он решил отправиться со мной в Штаты, чтобы сэкономить на авиабилете.

— Говоря о работе, он не упоминал какую-нибудь фирму или государственное учреждение?

— Нет. Мне показалось, что он занимался какой-то канцелярской или чиновничьей работой. Он походил на клерка. Да и руки у него были не как у простого трудяги.

— Он не говорил, что женат? Что у него есть дети? Или братья?

— Нет.

— Он ничего не говорил, когда у него случился сердечный приступ?

— Нет. Он пытался что-то произнести, но сильно задыхался и не смог. Видно было, что ему очень плохо, а потом он потерял сознание.

— Понятно, — задумчиво сказал Соумз. — Опишите его!

— На вид лет пятьдесят. Приблизительно моего роста — шесть футов и один дюйм. Но очень поджарый. Мне кажется, он не весил и ста семидесяти фунтов. Глаза карие, коротко стриженные волосы — рыжеватые, с заметной проседью, особенно на висках. Без залысин и проплешин. Черты лица тонкие, лоб высокий, нос правильной формы. Держался спокойно, говорил негромко. А чаще вовсе помалкивал. В кино таких выбирают на роли врачей, адвокатов или высших чиновников в старой доброй Англии. Всегда был занят делом и не лез в чужие проблемы. И того же ожидал от других. А поскольку ему явно не повезло с работой в Зоне канала, было не совсем удобно выспрашивать его о том, о чем он явно предпочитал помалкивать.

— Что вы можете сказать о его манере выражаться?

— Самое главное — говорил он очень мало. Но сразу было видно, что человек он образованный. Никакого акцента я у него не уловил.

— В его речи не было признаков того, что английский язык для него не родной? Я не имею в виду, конечно, что он притворялся или ломал комедию… Но не было ли какой-либо неуверенности или не совсем привычных оборотов?

— Нет, — сказал я. — Он был американцем.

— Понятно.

Соумз в задумчивости постучал по столу карандашом с ластиком на конце.

— Вы говорите, что он был опытным моряком. Но у него не было документов, которые бы это подтверждали. Сами вы не считали его профессиональным моряком, значит, должны были бы поинтересоваться… Вы не догадывались, откуда Бэкстер так хорошо знал морское дело?

— Я почти уверен, что у него были собственные парусные яхты. Возможно, они ходили в каботажное плавание, а может быть, использовались и для дальних морских перевозок. Моряк торгового флота, Кифер к примеру, не знал и малой доли того, что было известно Бэкстеру. Такой опыт обычно бывает у старых морских волков, которым перевалило за семьдесят и которые много плавали под парусом. Матрос первого класса Кифер разбирался в привычных судовых работах: умел сращивать канаты и управляться с ними, умел прокладывать курс по компасу. Но если бы понадобилось идти под парусом против ветра, он не смог бы правильно определить курс и в мгновение ока оказался бы в воде и утонул, не успев сообразить, что произошло. Кифер в отличие от Бэкстера не отличался тонкостью ума. Бэкстер был одним из лучших рулевых, которых я когда-либо встречал на парусниках. Для этого нужен талант, не говоря уже о морской практике, которую не получишь, работая на ферме или в конторе.

— Бэкстер умел ориентироваться по звездам?

— Да, — подтвердил я. — Это немного странно, но мне кажется, он умел это делать. Правда, он никогда об этом не говорил и не спрашивал, можно ли ему для практики взглянуть на мои расчеты. Но когда я вел наблюдения, Бэкстер следил за ними, так что было ясно, что знает он не меньше моего. А возможно, и больше. Не могу похвастаться, что я очень уж преуспел в этом деле. На Багамах этим не приходится заниматься слишком часто.

— Бэкстер не употреблял специальных терминов, указывающих на то, что он бывший офицер военно-морского флота? Не сбивался на служебный жаргон?

— Нет. Во всяком случае, я ничего подобного не припоминаю. Хотя я это вполне допускаю. Не сомневаюсь, что в морской академии гардемаринов обучают управляться и с парусными лодками.

— Да, кажется, так оно и есть.

— Но классным специалистом он не был.

— Насколько я понимаю, у вас на борту не было фотоаппарата?

— Нет!

— Жаль. Нам здорово помогла бы хоть одна его фотография. А не осталось ли где-нибудь на “Топазе” отпечатков его пальцев? Понимаю, что прошло уже шестнадцать дней.., и все же?

— Не думаю. Лодка уже четыре дня стоит в доках, и вода, конечно, все смыла.

— Понятно, — сказал Соумз, вставая. — Надо попытаться найти кого-либо в Зоне канала из тех людей, которые его знали. Спасибо, мистер Роджерс, за то, что вы к нам заглянули. У нас может возникнуть необходимость снова с вами повидаться. А вы пока соберитесь с мыслями и постарайтесь вспомнить обо всем, что произошло за интересующие нас четыре дня. И если что-либо вспомните, не посчитайте за труд записать это. Вы живете на борту своей лодки?

— Да.

— Иногда, может, что-то вспомнится по ассоциации: случайные замечания Бэкстера, названия городов, яхт-клубов и тому подобное. Если у вас обнаружится что-либо важное, звоните нам.

— Конечно, охотно это сделаю, — заверил я его. — Но только я никак не возьму в толк, почему он назвал мне свой вымышленный адрес. А не могло случиться, что и фамилия у него другая?

Выражение лица Соумза оставалось по-прежнему учтивым, однако было очевидно, что разговор окончен.

— Думаю, у нас нет оснований для такого предположения, — сказал агент.

Я вышел на улицу и возле отеля “Уорик” взял такси. Десять минут, которые понадобились для того, чтобы пересечь город и добраться до восточной его части, где были набережная и доки Харли, я пытался разобраться в том, что со мной произошло в этот день. Возможно, Уиллетс и в самом деле прав. Кифер мог выкрасть деньги из чемодана Бэкстера. А если Бэкстер дал ложный адрес, то почему бы не предположить, что он вообще все выдумал. Он никогда не говорил о том, что у него нет денег, а если он только притворялся, что у него их нет? Главная загвоздка заключалась в том, что он никогда ни о чем не рассказывал. Все мои попытки расспросить его о чем-либо подробнее приводили лишь к тому, что он еще больше замыкался. И ничего конкретного я не узнавал.

Ну а Кифер? Если даже предположить, что он был способен пасть так низко и украсть деньги у покойника — а такую мысль не так просто принять, — возникает вопрос: неужели он был настолько глуп? Конечно, он не был гигантом мысли, но должен же он был понимать, что, если у Бэкстера были с собой такие большие деньги, об этом наверняка кто-то знал — друзья или родственники. И что, если деньги пропадут, наверняка начнется расследование и его уличат в воровстве.

Затем мне в голову пришла тревожная мысль. Ведь до сих пор никто не заявил своих прав на эти деньги! Как это понимать? Что было известно Киферу до того, как он завладел этими долларами? И как он отважился на такой поступок?

Тут я пожал плечами и прогнал эту мысль. Черт побери, не было же никаких доказательств того, что Кифер что-либо украл!

…Когда такси переезжало через железнодорожные пути, меня сильно подбросило на сиденье. Я вышел у ворот доков и расплатился с водителем. В субботу во второй половине дня эта часть побережья была спокойной и безлюдной. Небольшая верфь справа в этот час была закрыта. В полумиле от нее находились городской яхт-клуб, помещения карантина, а также вытянутая дугой пристань. Слева шли навесы для хранения разнообразных грузов, а также пирсы, где среди леса мачт и развешенных для просушки сетей стояли одна возле другой лодки ловцов креветок. Далее располагался старый морской вокзал, построенный еще в эпоху пароходов, и обширные железобетонные пирсы и стапели, служившие внешней границей порта.

• Предыдущая
• 7/36
• Следующая