Тень подозрения - Вильямс Чарльз - Страница 17

• Предыдущая
• 17/50
• Следующая

По дороге я заглянул в офис. Джози сказала, что звонков больше не было. Вернувшись в комнату, я закурил сигарету и сел ждать, чувствуя полную безысходность, в голове теснились сотни вопросов, ответов на которые у меня не было, и я не имел ни малейшего представления, как их получить. Мне было непривычно действовать. При полном отсутствии поддержки и каких бы то ни было полномочий: обычно за моей спиной стоял престиж полиции крупного города, который работал на меня, когда мне требовалось что-то выяснить. Но здесь я был человеком из другой касты.

Меня буквально вытолкали из офиса шерифа, и теперь я сам находился под подозрением. И те сведения, которыми располагала страховая компания Лэнгстона, были для меня недоступны. Я даже с миссис Лэнгстон не мог поговорить: она спала и будет спать еще не один час.

Круг, по которому блуждали мои мысли, замкнулся, и я снова вернулся к Стрейдеру. Здесь, по крайней мере, все было ясно, и я решил начать именно с него.

Я проверил свои финансы. У меня оставался дорожный чек на восемьсот долларов и триста семьдесят с мелочью наличными. Банковская гарантия подтверждала, что на моем счету в Сан-Франциско лежат еще две тысячи шестьсот тридцать долларов. Так что с этим пока все было в порядке. Остальное, чуть больше двадцати одной тысячи, что я получил от своего деда, хранилось в государственных облигациях и прочих ценных бумагах самой высокой надежности; последние шесть месяцев я к этим деньгам не прикасался.

Очевидно, больше она звонить не собиралась. Вне себя от нетерпения, я подождал еще минут десять, а потом поехал в город на телефонную станцию. Она находилась на улице, параллельной Спрингер. Я попросил справочник по Майами и начал перелистывать желтые странички с телефонами детективных бюро. Я наугад выбрал одно из них, значившееся под незатейливым названием: «Виктор Лейн. Расследования», потом вошел в телефонную кабинку и набрал номер. Мне повезло — он сам снял трубку.

— Чем я могу вам помочь, мистер Чатхэм? — спросил он, когда я сообщил ему свое имя и объяснил, где нахожусь. ;

— Мне нужна вся информация о человеке по фамилии Стрейдер, который в ноябре прошлого года был убит здесь, в Галиции. Он приезжал сюда из Майами. Его имя и адрес мне неизвестны, но вы сможете навести справки…

— Гм… Одну минутку., . Я читал об этом. Вы имеете в виду довольно старое дело, мистер Чатхэм. Теперь я вспомнил эту фамилию, а также и то, что его личностью интересовались довольно пристально.

— Я знаю. Но вся эта информация для меня недоступна, даже то, что было опубликовано в газетах, а кроме того, у меня нет времени рыться в них и поднимать всю эту историю. К тому же может оказаться, что в газетах что-то упустили. Поэтому мне нужно от вас вот что: доберитесь до старых газетных подшивок и постарайтесь войти в контакт с кем-нибудь из полицейского руководства, чтобы к пяти часам у вас было полное досье на него — по крайней мере то, что удалось выяснить о нем во время следствия. Позвоните мне сюда, в мотель «Магнолия-Лодж», и сообщите обо всем, что сумеете узнать, а там посмотрим, что делать дальше. Сколько вы с меня возьмете?

Он назвал мне сумму.

— Годится. Чек на сотню я вышлю вам немедленно. Вас это устроит?

— Конечно. Прощаюсь с вами до пяти часов.

Выйдя на улицу, залитую слепящим солнечным светом, я взглянул на часы. Было начало второго.

Я завернул за угол и в направлении Спрингер-стрит заметил аптеку. Это было здание старой постройки, не оснащенное кондиционером в отличие от большинства городских строений. За дверью, затянутой сеткой, под потолком работал вентилятор, вращающиеся лопасти которого придавали ему сходство с аэропланом. Его сонное кружение распугивало вьющихся вокруг него мух, но деваться им все равно было некуда. Там стояли столики с мраморными столешницами на металлических ножках и мраморный фонтанчик содовой, а в глубине я заметил еще один прилавок и распахнутую дверь, ведущую в рецептурный отдел. В аптеке не было ни души, казалось, что все выскочили на улицу узнать, нет ли каких новостей о «Титанике», да так и позабыли вернуться.

Справа у стены помещалась телефонная кабинка.

Я вошел в нее и позвонил в мотель. Джози сказала, что меня никто не спрашивал. «Странно, — подумал я, — не могла же она так легко отказаться от возможности сорвать сотню долларов. Видимо, она серьезно опасается кого-то». А как насчет того вентилятора, который я слышал? Я нетерпеливо отмахнулся от этой мысли — сейчас не было никакого смысла доискиваться до ответа на этот вопрос.

Я вышел из кабинки, и из рецептурного отдела ко мне устремился провизор, глядя на меня с вопросительным выражением на лице, — маленький хрупкий человечек лет шестидесяти, в белом халате. Почти совершенно седые волосы были разделены посередине тщательным пробором. Из-под очков без оправы на меня взглянули кроткие серые глаза. Он выдал мне пыльную стопку конвертов, а в ящике кассы откопал трехцентовую марку. Я сел у фонтана, выписал чек для Лейна и надписал на конверте адрес. Потом заказал кока-колы. Он взболтал ее и поставил на прилавок.

— Вы давно здесь работаете? — спросил я его.

Он вежливо улыбнулся:

— Я купил это заведение в двадцать седьмом году.

— Тогда скажите мне одну вещь. Почему в городе так много разговоров об этом деле Лэнгстона? Ведь это не единственное убийство на свете, которое так и осталось нераскрытым.

— По многим причинам, — ответил он. — Лэнгстона любили. Его убийцами были жестокие, хладнокровные негодяи, одному из которых удалось скрыться. Городок у нас маленький, и все, что в нем происходит, касается каждого из нас; говоря друг о Друге, люди даже не называют фамилии. К тому же жизнь Южной Флориды вызывает у многих недоверие и зависть — там большие деньги, роскошная жизнь и все такое, а этот человек приехал из Майами, то есть был одним из тамошних бездельников.

— Как давно Лэнгстоны живут здесь?

— Полгода как переехали, но он-то здесь родился.

— Понятно. Местный парень.

Он кивнул:

— Точно. Может даже, местный герой в каком-то смысле. Он был для нас парнем из нашего города, который сумел прославиться там, среди больших шишек и разных знаменитостей, наводняющих Южную Флориду, по крайней мере, показал им, что и мы чего-то стоим. Мы им даже слегка гордились. Он прилично играл в футбол в «Джорджия Текс». Потом служил офицером на подводной лодке, которая потопила уж и не помню сколько японцев во время Второй мировой. После войны он занялся строительным бизнесом в Майами — строил дома на побережье. Заработал приличные деньги. Одно время поговаривали, что его состояние приближается к миллиону. Но дело в том, что он всегда оставался доступным, а это редко бывает, когда человек уезжает из родных мест и добивается успеха. После смерти его отца — он был попечителем средней школы, — так вот, после того как он умер и в городе не осталось никого из Лэнгстонов, он стал приезжать сюда, чтобы порыбачить, поохотиться на уток и навестить кое-кого из знакомых.

— А что случилось потом? Почему он вернулся и купил этот мотель? Ему ведь было только сорок семь?

— Совершенно верно. На него сразу же свалилось несколько неприятностей. Он неудачно развелся и потерял большую часть своего состояния…

— Вот оно что… В таком случае сколько же он прожил со второй миссис Лэнгстон?

— Чуть меньше года, по-моему. Четыре или пять месяцев назад они переехали сюда и купили мотель.

— А что это за вторая неприятность?

— Нелады со здоровьем. К тому же и дела у него пошли неважно. Он взялся за освоение большого земельного участка, а потом ввязался в процесс по поводу права на собственность. Он проиграл его, и мало того, что потерял состояние из-за развода, но еще и оказался не у дел. Но в основном его беспокоило здоровье. Он уже перенес один инфаркт, когда ему было не то сорок четыре, не то сорок пять, а потом случился еще один, более серьезный, и доктора сказали ему, чтобы он притормозил, иначе ему не дожить до пятидесяти. Потому он и вернулся сюда и на те деньги, которые у него оставались, купил мотель. На эти доходы он жил, и к тому же у него оставалось время на его любимые занятия — он мог охотиться на перепелок, ловить окуней, а осенью болеть за школьную футбольную команду. А через шесть месяцев его хладнокровно прирезали, как скотину, которую привели на убой.

• Предыдущая
• 17/50
• Следующая