Тень подозрения - Вильямс Чарльз - Страница 22
- Предыдущая
- 22/50
- Следующая
— Год. Может, полгода. Может, еще меньше.
— И вы хотите меня убедить в том…
— Бросьте. Вы знаете ответ не хуже, чем я.
— Что вы имеете в виду?
— Они отчего-то забеспокоились, и я не думаю, что их испугал дурацкий срок за вандализм и хулиганство.
— Ладно, не мучьте нас неведением. Поделитесь с нами вашими соображениями, что они, по-вашему, скрывают.
— Убийство… После первого им уже нечего терять.
Он внимательно смотрел на меня, его лицо было теперь совершенно неподвижным.
— Разве кого-нибудь убили?
— Лэнгстона.
— Я так и понял. Вы не находите, что в ваших рассуждениях есть определенные изъяны? Мы ведем расследование в течение семи месяцев, но никто до сих пор не пытался нас убить.
Мне не понравилось направление, которое принял наш разговор, но я был бессилен. Он загонял меня в угол, а я мог только наблюдать за тем, как он это делает.
— Что скажете? — продолжал он. — Впрочем, погодите, я сам знаю, что вы скажете. Нас они не боятся — ведь мы настолько глупы, что никогда не сможем их вычислить.
— Я этого не говорил.
— Конечно, есть еще один вариант. — Он говорил совершенно спокойно, как будто просто беседовал со мной, однако по его тону я понял, что он закипает от ярости, но пока еще может держать себя в руках. Я понадеялся на то, что ему это удастся подольше. Магрудер бросил на него вопросительный взгляд. Он даже не подозревал о том, что происходило между нами. — Я имею в виду, что вы можете думать, будто всех нас купили с потрохами. И нам нужно только найти простофилю вроде миссис Лэнгстон, и даже если не хватит доказательств, чтобы обвинить ее, она все равно не спасется. Все прекрасно, никто не обижен, и можно больше ничего не делать. Наверное, такой вариант кажется вам наиболее убедительным, признайтесь. Ну же, ответьте. Скажи что-нибудь, идиот, сукин сын…
Он соскочил со стола, схватил меня за отворот рубашки и рванул на себя. Он разорвал бы ее, если бы я не подчинился. Тыльной стороной ладони он ударил меня по губам, и я почувствовал, как зубы рассекли губу. Он снова ударил меня, его лицо было бледным от внезапно охватившей его необузданной ярости, а взгляд сделался таким безумным и выражал такую муку, как будто он испытывал сильную боль. Я отпрянул, зацепился за стул и упал. Потом осторожно поднялся, опасаясь получить удар по голове, но он внезапно отвернулся от меня и потер лицо ладонью.
Он сделал два глубоких вдоха — было ясно, что в его душе происходит настоящее сражение.
— Убирайтесь отсюда, — в бешенстве бросил он, — пока я не применил к вам оружие.
— Погоди минутку, Келли, — запротестовал Магрудер. — Мы не можем отпустить его, пока не узнаем, что выяснил Митч.
Редфилд свирепо обернулся к нему, и тот заткнулся.
— Мы знаем, где его найти, если он нам понадобится! Выстави отсюда этого сукина сына!
Магрудер посмотрел на меня:
— Вы же слышали, что он сказал.
— Да, — согласился я. Потом поднял с пола свою шляпу и приложил носовой платок к разбитым губам. — Я слышал, что он сказал. — Я вышел оттуда и свернул на Спрингер, чтобы поймать такси. Я не особенно злился на них. По крайней мере, я злился не так, как он сам злился на себя. Он был слишком опытным, чтобы относительно невинная провокация могла настолько вывести его из себя. Где-то в недрах его души поселились мыши, которые подточили изоляцию, защищавшую его нервные окончания. Интересно, как они туда попали?
Впрочем, раз уж пришло время поволноваться, то у него подобралась неплохая компания. Если и можно было где-нибудь найти местечко, в котором собираются люди с расшатанными нервами, то я его нашел.
Я подумал, что для записного шутника, который выскакивает из-за спины и кричит «Бу!», оно вряд ли подходит. Такой не доживет здесь и до перерыва на кофе.
Без десяти пять я расплатился с таксистом у дверей мотеля. Неподалеку стояла машина со значком шерифа, а дверь в мой номер была открыта настежь.
Я подошел и заглянул внутрь. В ящиках комода копался рыжеволосый здоровяк, в углу его рта дымилась сигарета. Он окинул меня безразличным взглядом и задвинул ящик.
— Похоже, оружия у вас нет, — сообщил он.
— А где ваш ордер? — поинтересовался я.
— Забыл прихватить. Хотите, я съезжу за ним, а потом проверю все еще раз?
— Нет, — ответил я.
— Я буду только рад, — любезно предложил он; — Мне это совсем нетрудно.
— Не беспокойтесь. Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим вниманием.
— У вас хорошее чувство юмора, — заметил он. Потом он оглянулся по сторонам в поисках пепельницы, заметил ее на столике возле кровати и, пожав плечами, затушил сигарету о зеркальную поверхность комода. — Да, сэр, с чувством юмора у вас все в порядке.
— Как вы сюда вошли? — спросил я.
— Меня впустила горничная. Я сказал ей, что вы не будете сердиться. Черт возьми, неужели человек с таким чувством юмора будет сердиться?
Я ничего не ответил. Он снова окинул комнату безразличным взглядом и двинулся к двери:
— По-моему, у вас все в порядке, дружище. Вы не из нашего города, и в этом, наверное, все дело.
Я обернулся к нему, засунув руки в карманы. Он выждал минуту, надеясь, что я окажусь достаточно глуп и попытаюсь наброситься на него, потом шагнул за порог, на засыпанную гравием площадку.
— Кстати, верните ей ключи. И передайте от меня, что вы ни капли не рассердились. — Он сел в свой джип и уехал.
Я закрыл за собой дверь, глубоко вздохнул и закурил сигарету. Через пару минут я успокоился и зашел в ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Испачканная кровью одежда так и лежала в ванне. В комнате все было цело; видно, он просто слонялся по ней в надежде, что я застану его здесь. Я затушил сигарету, уже совершенно спокойно направился в офис и положил ключи на конторку. Джози услышала мои шаги и с улыбкой вышла мне навстречу:
— Мисс Джорджия проснулась.
— Отлично, — ответил я. — Как она?
— Чуть лучше. Знаете, что она попросила в первую очередь?
— Трехфунтовую отбивную?
— Нет, сэр. Расческу и губную помаду.
«Ну, что ж, — подумал я, — психиатр, возможно, счел бы это равноценным».
— Замечательно. Спросите ее, могу ли я к ней зайти.
— Хорошо, сэр. Она о вас спрашивала.
Она скрылась в спальне, тотчас же вышла обратно и кивнула. Тогда вошел и я. У меня на голове все еще была шляпа, и я задумался, прилично ли будет войти, не снимая ее. Потом решил, что вполне, припомнив, как по-свински я вел себя, когда она приходила ко мне в номер. Наверняка она считала, что я сплю в одежде и ем руками. Когда я вошел в спальню, она сама разрешила мои сомнения. Она лежала, опираясь на две подушки, с наброшенным на плечи легким покрывалом, все еще очень бледная, но улыбающаяся и чертовски красивая. Она протянула мне руку. Ну, что же, видно, сегодня день ответов на вопросы.
— Я так рада вас видеть, — сердечно сказала она. — Я боялась, что вы уехали, даже не попрощавшись со мной и не дав мне возможности вас поблагодарить.
Я подумал, что она — единственный человек в городе, который еще не В курсе, что я — ее любовник, телохранитель, партнер, наемный головорез, а также ее возлюбленный и оплачиваемый частный детектив, а кроме того, отец ее троих детей-монголов. Она проспала все это.
— Джози сказала, что вы все еще здесь, но временно отлучились в город… о Господи, что с вами случилось? — воскликнула она, заметив бинты и пластыри на моей обстриженной голове.
— Небольшое происшествие, — ответил я, радуясь тому, что вторую повязку не видно под рубашкой. — Пара швов и ничего больше. Не беспокойтесь обо мне, лучше скажите, как вы себя чувствуете? Выглядите вы великолепно.
— Как это случилось? — решительно спросила она.
Я продолжал свою линию:
— Цвет лица у вас значительно лучше, и в глазах больше энергии и жизни…
— И говорю я ангельским голоском, — сказала она, — а это всегда хороший признак. — И она ткнула пальцем в сторону кресла, которое стояло возле кровати. — Прекратите молоть чушь, мистер Чатхэм, и присядьте. Я хочу знать, как вы были ранены и почему…
- Предыдущая
- 22/50
- Следующая