Больше, чем друг - Винфри Элизабет - Страница 10

• Предыдущая
• 10/33
• Следующая

Он перегнулся и, улыбаясь мне, толкнул пассажирскую дверцу джипа. Я забралась в машину. И испугалась, что вот-вот задохнусь от избытка воздуха.

Мы и до этого бывали одни, но всегда в общественных местах. Сидя рядом с Джеймсом, глядя на его руки, сжимающие рычаг переключения передач, я чувствовала себя так, словно нас только двое на Земле.

— Думаю, мы поедем в пиццерию, — сказал Джеймс, когда мне наконец-то удалось дрожащими руками пристегнуть ремни.

— Звучит заманчиво, — неуверенно ответила я.

Несколько минут мы ехали молча. Над нами уже мерцали звезды. Я подняла глаза и отыскала самую яркую.

«Звездочка яркая, звездочка светлая,

Та, что я первой сегодня увидела,

Хочу, чтобы ты для меня вот что сделала…

Хочу выиграть пари у Кейна. Я готова влюбиться», — подумала я. Для пущей важности зажмурилась и представила себе звезду.

Когда я открыла глаза, Джеймс глядел на меня, и на лице его было восхищение.

— Смотрю на тебя и вздыхаю, — произнес он. — Ты прекрасна.

Сердце сильно забилось. Джеймс процитировал строчку из «Застольной песни» Уильяма Батлера Йитса — того самого стихотворения, которое я ему выбрала несколько недоль назад. От его низкого и хриплого голоса холодок пробежал у меня по спине.

В заведении, куда мы приехали, подавали потрясающие пиццы. Это было популярное место для свиданий. Я бывала здесь миллион раз с Кейном и Эллен и всегда тайно завидовала парочкам, которые сидели в отдельных кабинках, располагавшихся вдоль стен ресторанчика.

Когда мы с Джеймсом входили в пиццерию, я просто сияла. Все девчонки будут пялиться на нас, желая быть на моем месте.

Направляясь в кабинку в углу, Джеймс слегка приобнял меня. Даже через ткань платья я ощущала на своей коже тепло его ладони.

— Я люблю с перцем, — сказал он, когда мы уселись.

Я взглянула в закатанное в пластик меню. Мы с Кейном всегда заказывали комбинированные пиццы. Больше всего любили с баклажаном, беконом и грибами.

— Отлично. Я тоже.

Джеймс откинулся назад и положил руки на стол. Не зная, что сказать, я сделала то же самое. Вдруг он вновь подался вперед.

— Значит, у вас с Кейном Парсоном ничего нет? — спросил он.

Я остолбенела.

— Что?

— Ты и Парсон. Все в школе знают, что вы неразлучны.

Я не могла удержаться от смеха: за последние два года у Кейна было никак не меньше двадцати подружек. И неужели Джеймс думает, что я могу обманывать своего парня, встречаясь с кем-то на стороне?

— У Кейна куча девиц, но я определенно не из их числа. Мы просто друзья.

Джеймс сделал заказ официантке, затем вновь повернулся ко мне.

— Не думаю, чтобы представители противоположных полов могли быть друзьями, — сказал он. — Тут всегда есть некая… неловкость.

— Но только не у меня, — быстро проговорила я.

Мне не терпелось сменить тему, но в то же время было очень любопытно узнать, что народ говорит о нашей дружбе с Кейном. Неужели все верят в то, что мы влюблены друг в друга? Неужели они вообразили, что я сижу и терпеливо жду, пока он крутит с очередной девчонкой? Для меня это было оскорбительно. Я всегда считала себя сильной и хладнокровной, а вовсе не такой девушкой, которая довольствуется вторым местом. Но, возможно, другие видят меня иначе. Может, они считают меня томящимся от любви щенком.

— По крайней мере, я знаю одну вещь, — сказал Джеймс, беря мою руку.

— Какую?

Лишь только я почувствовала, как его сильные пальцы сжимают мои, мысли о Кейне моментально вылетели у меня из головы.

— Что мы с тобой никогда не будем друзьями.

Его карие глаза блестели, алые губы непреодолимо влекли.

— Почему? — прошептала я.

— Потому что я всегда хотел тебя поцеловать. И сейчас хочу.

Как раз в этот момент вернулась официантка с нашей газировкой. Ее приход сбил настроение, но я уверена, что мои щеки пылали. Н не знала, как воспринимать то, что говорил Джеймс. С одной стороны, я даже и мечтать не могла о таком… С другой, мне все это казалось не вполне реальным. Я всегда думала, что зарождающийся роли и должен быть сродни катанию на «русских горках». Я воображала себя с волнением ожидающей поэтичных слов и горящих взглядов. Однако Джеймс, почти совсем не зная меня, казалось, стремился к телесным отношениям. Он что, действительно имел в виду то, что сказал?

Через несколько минут официантка поставила на стол наш заказ. Я смотрела, как Джеймс отрезает ломоть пиццы и откусывает здоровенный кусок, и меня мучила одна мысль: если Джеймс — такая возвышенная натура, как я себе представляю, то почему он хочет меня? В конце концов, ни у кого еще не возникало подобного желания.

Несмотря на то, что меня продолжало мутить от волнения, я тоже съела кусочек пиццы. Правда, под пристальным взглядом Джеймса чуть не подавилась сыром. Он застрял у меня в горле, и я едва могла дышать. Я прокашлялась, после чего сделала большой глоток колы. Ну так, если я и привлекала Джеймса до сих пор, то теперь-то, наверно, никаких шансов не осталось. Эта мысль странным образом взбодрила меня. Я всегда любила испытывать свои силы.

— Ну, Джеймс, и что ты теперь думаешь об уроках писательского творчества? — спросила я, спеша перейти к более безопасной теме.

— Писать — это классно! — ответил Джеймс.

— Ты так думаешь?

— Ага. Я собираюсь сочинить несколько песен для ансамбля. Обычно их пишет Марк, но у него слова какие-то глупые, — он отрезал еще кусок и взял салфетку.

— Здорово. Мне бы хотелось иногда читать тексты твоих песен — конечно, если ты захочешь.

— Возможно, я придумаю песню о тебе.

Я вновь почувствовала, что заливаюсь краской. Уставилась в тарелку и принялась сосредоточенно есть. Я не очень-то умела флиртовать, и как ни напрягала мозги, не могла найти подходящего ответа.

Казалось, Джеймс был доволен, что можно просто молча поесть, поэтому я позволила себе переключиться на доносившиеся до меня чужие разговоры. Когда я нервничаю, то считаю полезным сконцентрироваться на чем-нибудь постороннем. Этой штуке меня научила мама.

Я прислушалась к тому, о чем говорят в кабинке позади нас. Первый голос, по-моему, принадлежал девочке, похожей на ученицу частной школы, — я заметила ее, входя в ресторанчик.

— Папан на месяц забрал у меня кредитную карту. Взбесился, когда я на прошлой неделе купила новую кожаную куртку. Он такой жестокий!

У меня глаза на лоб полезли. Да меня бы на целый год заперли в моей комнате, если бы я воспользовалась папиной карточкой.

— Ну, дает! — ответил ее спутник. — Неужели он не знает, что без карты ты практически не человек?

— А что я могу сделать? Он не понимает, что значит быть молодым. Может, мне привлечь его за пренебрежение родительскими обязанностями?

Я громко прыснула. Эти двое — словно персонажи второсортного фильма. Интересно, они в самом деле настоящие?

— Ты не слушаешь эту парочку? — шепнула я Джеймсу.

Он покачал головой.

— А что они говорят?

Я прочистила горло и приготовилась вещать, как я это называю, «голосом богатенькой девочки». По моему представлению, именно так должны говорить английские аристократки.

— Это тааак ужасно, — произнесла я, передразнивая девиц. — Папочка отнял мой «Роллс Ройс». Теперь приходится ездить в лимузине. Это та-а-ак унизительно! — я опять засмеялась.

На лице у Джеймса было полное недоумение.

Снова услыхав голоса этих двоих, я замолчала.

— Слушай, — сказала я, мотнув головой в сторону кабинки у себя за спиной.

— Мне понравилось, как отделали загородный клуб[15]. Хотя с панелями красного дерева в гриль-баре они малость переборщили.

Я подмигнула Джеймсу, но он смотрел на меня, как на ненормальную. Совершенно очевидно, он не видел ничего смешного в моей пародии. Я вздохнула. Если бы Кейн был со мной, то я бы изображала девицу, а Кейн подражал ее парню. Наверняка остаток ужина мы бы передразнивали их, умирая со смеху.

• Предыдущая
• 10/33
• Следующая