Сердце Дьявола - Белов Руслан - Страница 2
- Предыдущая
- 2/78
- Следующая
– Подойдите-ка, милейший, поближе! – почти по буквам попросил донельзя изумленный Бельмондо. – Я вас должен, извините, пощупать... А то глазам своим не поверю...
Человек подошел, стуча протезом, и Борис осторожно коснулся его плеча указательным пальцем.
– Кино! – выдохнул он затем, недоуменно качая головой. – Совсем настоящий, клянусь... И зовут вас, конечно, Сильвер?
– Да... – чистосердечно улыбнулся человек, садясь на свободное место (пересеченный шрамом рот его разверзся раной). – Мне кажется, что в этом дурацком маскараде и с этим дурацким именем я выгляжу наиболее органично. Видели бы вы меня с такой рожей в английском костюме с жилеткой и на немецком протезе...
– Если у вас есть немецкий протез, значит, нашлись бы деньги и на косметическую операцию? – спросил я, с интересом рассматривая ужасающее лицо неожиданного собеседника.
– Это лицо мне еще понадобится. Мечтаю, понимаете, о театральной карьере. Хочу поставить в своем районном клубе одну премиленькую пьеску-триллер со мной и моими старыми друзьями в главных ролях. Похищения, месть, издевательства и тому подобное. А потом, конечно, личико себе подправлю... Но вернемся, однако, к вашим мечтам о неспокойном будущем... Насколько я понимаю, вас быт заел? Туда-сюда, одно и то же? Страху давно не испытывали? С адреналинчиком туговато? Могу вам помочь. Скажу сразу, вы не поверите ни единому моему слову. Но это, как говорится, ваша трагедия. Не сегодня, так завтра я найду себе других компаньонов-помощников, а вас оставлю кусать свои локти...
– Слушай, дорогой, – сказал ему Баламут, внимательно изучая отпечатки своих пальцев на стакане. Было ясно, что Сильвер ему не понравился с первого взгляда. – А почему бы тебе не оставить нас кусать свои локти прямо сейчас? Короче, не пойти ли вам на?
Мы с Бельмондо не ожидали такой реакции друга и уставились в его покрасневшие глаза. Глаза у Николая краснели либо после всенощного пьянства, либо перед дракой. Драки нам с Борисом совсем не хотелось (объелись чебуреками) и Бельмондо, виновато улыбаясь, попросил огорошенного Сильвера:
– В общем, ты иди прямо сейчас... Ну, не "на", конечно, а искать других компаньонов-помощников...
– А что так? – удивился одноногий. – Вы послушайте, что я вам скажу, обалдеете...
– Вали отсюда... – уже не улыбаясь, сказал Бельмондо.
– Понимаешь, дорогой, – начал я объяснять Сильверу ситуацию, – если ты через десять секунд не сделаешь ноги, извини, ногу, то этот товарищ, – я кивнул в сторону Баламута, – ноги тебе вырвет... Это бы, конечно, ничего, но понимаешь, он ведь стол перед этим опрокинет, водку прольет, чебуреки вкусные попортит... А это, как понимаешь, нам совсем не надо...
Сильвер, огорченно покачав головой, ушел к своему столу. Сел за него к нам лицом. Через минуту к нему подошла официантка, он ей что-то пространно заказал. Когда она удалилась, пристально перед этим на нас взглянув, он принялся сосредоточенно черкать что-то золотой ручкой в голубенькой записной книжке.
– Зря ты человека обидел... – проговорил Бельмондо, разливая водку по стаканам.
– А ну его на фиг! – сказал Баламут, стараясь выглядеть веселым. – Я вас сто лет не видел, а вы на этого клоуна глаза пялите. Давайте, выпьем за нас, и пусть наши враги подавятся!
Мы выпили, закусили и принялись болтать ни о чем. В это время в забегаловку зашли, оживленно сквернословя, трое плотных молодых мужчин в новеньких тренировочных костюмах и кроссовках "Адидас". Один из с места в карьер пристал к румяной буфетчице. Она попыталась дать грубияну отповедь, но тот равнодушно ударил ее в лицо. Не успел он вернуть руку в исходное положение, как рядом с ним стоял Баламут с пустой бутылкой в правой руке.
– Валите отсюда, – красный как рак, сказал он, сверля взглядом самого здорового на вид нарушителя общепитовского спокойствия.
– Ты говно, хиляй на свое место, пока я тебя не опидарасил! – ответил ему самый здоровый нарушитель и толкнул Николая в грудь. Николай упал, мы подбежали к нему, помогли подняться. Мужики стояли молча и разглядывали нас как белых мышей, что-то затеявших в коробке из-под обуви.
– Не связывайтесь с ними... – сказала буфетчица, размазывая слезы по пятнисто красному лицу.
– Почему не связываться? – удивился Николай, отряхиваясь. – А если мне очень хочется?
– Побьете тут все, потом хозяин с меня вычтет...
– А там, с черного хода ведь у тебя переулок? – спросил Баламут, усиленно разминая кисти рук.
– Да, тупик... Выход через кухню... – и начала объяснять Коле, как пройти на кухню.
– Ну, что, пойдем, пободаемся? – не слушая ее, обратился к обидчику Бельмондо, но как-то неуверенно обратился. "Опасается, – подумал я, – после второй бутылки махаться..."
– Учти, мордобоем мы не ограничимся... – сказал один из них, неожиданно для нас не употребив ни одного матерного слова. И, призывно махнув своим друзьям, направился на кухню.
Эти трое оказались не промах. Боксеры-профессионалы, мгновенная реакция... Если бы мы были трезвыми, и не объевшимися чебуреков, и вообще не потерявшими всяческую форму за последний год, то нас, может быть, хватило бы минут на десять-пятнадцать. А так ровно через три с половиной минуты мы были вырублены в чистую. Вернее, это Баламут с Бельмондо вчистую потеряли сознание от серии ударов в голову, а я только притворялся, что умер. Увидев, что противники уже не опасны, тот, который не употреблял матерных слов, указал подбородком на Баламута и бросил:
– Этого давайте.
Подручные "интеллигента" спустили штаны и плавки бездыханного Баламута, подтащили его к метровой высоты жестяному навесу над подвальным окном и положили на него животом вниз так, что голый зад Николая поимел великолепную возможность оценить всю тяжесть ситуации, создавшейся в результате неудачного финиша нашего джентльменского поступка. На это я заскрипел зубами и попытался встать на четвереньки. Заметив мои потуги защитить честь и достоинство друга, один из подручных досадливо покачал головой и направился ко мне, явно желая ударом ноги в живот отправить меня в небытие или хотя бы на железную крышу соседнего дома.
И вдруг откуда-то сзади раздался спокойный голос:
– Валите отсюда, ребята...
Все находящиеся в сознании участники сцены обернулись и увидели... Сильвера. Он стоял в дверях черного хода забегаловки как морское привидение начала семнадцатого века... Шрам, багровое лицо, деревянная нога... Не хватало только покачивающейся палубы и скрипа фок-мачты за спиной. Но впечатлило это видение одного меня – двое шестерок бросились к Сильверу и... были вырублены появившейся в его руке велосипедной цепью. "Интеллигента" развитие ситуации не поразило. Он молниеносно выхватил из подмышки пистолет, но выстрелить не успел – метко и с силой брошенная Сильвером цепь, превратила его лицо в кровавое месиво. Удовлетворившись этим финалом, я свалился с четверенек на бок и принялся черпать силы от матушки-земли, то есть батюшки-асфальта. А Сильвер подошел к упавшему на колени "интеллигенту", отбросил деревянной ногой выпавший из его рук пистолет, затем вынул из кармана бушлата мобильник и, шевеля губами, начал жать на кнопки.
– Милиция? – услышал я его голос, раздававшийся как бы с небес (к этому времени мои глаза сами собой закрылись). – Дайте майора Горбункова. Кто? Скажите – однополчанин звонит.
Когда майора дали, Сильвер, пространно поздоровавшись (Здравствуй, Владик! Как твое "ничево"? и т.п.), объяснил ему ситуацию и рассказал, куда надо послать наряд милиции. Затем убрал телефон в необъятный карман бушлата, направился к пришедшему в себя Николаю и помог ему спрятать под штанами свой срам.
Оперативно прибывший наряд милиции застал меня и моих друзей в практически добром здравии (даже Баламут отошел от психологической травмы в результате потребления внутрь коньяка из предложенной ему Сильвером плоской фляжки). Пока мы помогали милиционерам сложить в машину тела пострадавших от цепи хулиганов, Сильвер убедил сержанта, представившегося старшим наряда, не привлекать его и нас ни в качестве участников драки, ни в качестве ее свидетелей.
- Предыдущая
- 2/78
- Следующая
