Старшая сестра - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/77
- Следующая
У мамы сидела её приятельница Лидия Константиновна – жена технолога Петушкова. Она часто приходила к Антонине Андроновне – то показать вышивку, то поболтать о заводских делах, о которых рассказывал ей муж, да посудачить о толстой директорше Екатерине Егоровне, которая совсем и на директоршу-то не похожа: и одеться не умеет, и знакомства не выбирает, вечно с простыми работницами дружбу водит…
Обе женщины сидели сегодня призадумавшись. Лицо Лидии Константиновны, белое, пухлое, всё в ямочках, обычно улыбающееся, нынче глядело изумлённо и растерянно. Чуть приоткрыв по-детски маленький рот, она сочувственно слушала Антонину Андроновну.
– Так я ничего и не могу понять, – говорила Антонина Андроновна, проводя по глазам скомканным платком. – Уж, кажется, всё сделала, всё! Отдельную квартиру достала? Достала. Пошла куда следует, и не раз ходила, и не два. И вот – квартира. Можно бы за это хоть спасибо сказать, а?.. Тебе что надо? – обратилась она к Тамаре.
– Мне листочек почтовой бумаги.
– Возьми в ящике.
– Неужели и спасибо не сказал? – потрясение спросила Лидия Константиновна.
– Что вы! – Антонина Андроновна махнула рукой. – Даже обиделся, что я у начальства пороги обивала. А не обивала бы – и кабинета у него не было бы, и ванны не было бы. Ну, да что ему! Ведь он у нас такой отсталый. Он и без ванны будет жить. И вот ещё: зачем, дескать, я одеваюсь да завиваюсь. Ну и ты одевайся. Что же я, не даю? А у него одно: сестре помочь надо – у неё семья большая, да брату – он учится… А почему это, спросить? Мы вот устроились и живём. Ну и вы устраивайтесь, если голова на плечах есть, я вам не мешаю. А так-то что ж: одному дай, другому дай… И вот ещё: почему я не работаю. Зачем же мне работать, если у нас и так всего хватает? Ну, зачем, а? И вот всё недоволен и всё недоволен… Необязательно, говорит, из-за денег работать. А из-за чего же тогда, спрашивается?
– Не понимаю я Николая Сергеевича! – Лидия Константиновна тяжело вздохнула и покачала головой.
– Вот и я не понимаю! – снова вытерев глаза, сказала Антонина Андроновна. – Уж и понять отчаялась. А вот теперь, видите, собрался… третьего дня говорит… Тамара, ты что стоишь? Иди отсюда сейчас же!
Тамара вышла. Но, прикрыв дверь, остановилась: ей очень хотелось узнать, что же такое страшное сказал третьего дня её «отсталый» отец.
– Я спокойно просто повторить не могу! – продолжала мать, задыхаясь от волнения. – Он вдруг заявляет: «Как жаль, говорит, что я не могу поехать в эмтээс…»
– Ай-яй-яй! – всплеснула руками Лидия Константиновна. – Да что же ему там делать? Ну, чудак, чудак…
– И – вы слышите? – что «сейчас все сознательные люди едут в эмтээс»! Я просто похолодела. Что ещё в голову взбредёт человеку? Ну я, конечно, на другой же день – к директору… Я заявила, что Николая Сергеича ни в коем случае нельзя отпускать в колхоз.
– А директор?
– Ну, директор усмехнулся – не могу сказать, чтобы приятно… Но это абсолютно неважно. Говорит: «Не пошлём, потому что Николай Сергеевич заводу тоже нужен». Ну, я на всякий случай заявила: «Имейте в виду: вы разрушите советскую семью, потому что я, имейте в виду, в колхоз с ним не поеду!» Я там так воевала, прямо в пот их всех вогнала! Приходится воевать иногда.
– Э! Не стыдно подслушивать? – вдруг сказала Ирина, входя в столовую: она вошла накрывать стол к обеду. Тамара надменно посмотрела на неё:
– Уж ты-то меня не учи, пожалуйста!
– А чего ж не поучить, если плохо делаешь?
– А то и не учи, что не твоё дело. Иди в свою кухню.
– Я вот и в кухне сижу, стряпаю для вас да стираю, а на паре, однако, домой не езжу.
– Я на тебя маме пожалуюсь!
– Жалуйся. Подслушивай. Это как раз всё по-пионерски! Зачем ты галстук-то носишь?
Ирина пренебрежительно улыбнулась и ушла в кухню. Тамара в мрачном настроении снова уселась делать задачу. Но и на почтовой бумаге задача не получалась. В голову лезли какие-то посторонние мысли. Вспоминался подслушанный разговор о желании отца уехать в МТС. И тут же ей представлялось, как он собирает свой чемодан, а мама бранится и плачет.
Из коридора донёсся разговор: мать провожала Лидию Константиновну.
– Может, останетесь пообедать? – говорила мать. – Оставайтесь! Мы всегда обедаем вдвоём с Тамарой…
– А Николай Сергеевич?
– А я, право, не знаю, когда и где он обедает. Он никогда не приходит вовремя. Оставайтесь, душечка!
Но Лидия Константиновна спешила – ей надо скорее домой. Муж придёт обедать, надо, чтобы всё было готово, он ждать не любит, да и некогда ему ждать.
– А наш никогда домой не спешит! – вздохнула Антонина Андроновна. – Нашему в столовой обед вкуснее…
Антонина Андроновна села за стол и, думая да раздумывая всё о том же: почему же это Николай Сергеич всё дальше и дальше уходит от неё? – молча ждала, пока Ирина подаст обед.
В прихожей неожиданно прозвенел звонок. Антонина Андроновна встрепенулась: неужели он, Николай Сергеич, лёгок на помине, сегодня вспомнил, что иногда и дома пообедать можно?
Но послышался чей-то чужой женский голос.
Спрашивали Антонину Андроновну. Голос показался Тамаре знакомым. Она выскочила из-за стола и выбежала в прихожую. Там стояла Елена Петровна.
– Здравствуйте… – растерянно сказала Тамара, забыв, что, они с Еленой Петровной не так давно расстались.
– Кто там? – громко спросила из столовой мать.
– Мама, это Елена Петровна… наша учительница, – сказала Тамара, не зная, что ей делать: то ли предложить Елене Петровне раздеться, то ли провести её в комнату.
В дверях кухни стояла Ирина и с любопытством глядела, словно ожидая чего-то интересного.
– Мне нужно видеть твою маму, – сказала Елена Петровна без улыбки.
Антонина Андроновна вышла из столовой. Она окинула Елену Петровну хмурым взглядом и спросила с холодком в голосе:
– В чём дело?
– Здравствуйте, – сказала Елена Петровна, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить от обиды за такой приём. – Мне нужно поговорить о вашей дочери.
– О дочери?.. – Антонина Андроновна обернулась к Тамаре. – Ты что натворила?
Тамара недоумевающе подняла брови:
– Я? А что я? Я ничего! Что ты, мама!
- Предыдущая
- 36/77
- Следующая
