Последние атаки - Ворожейкин Арсений Васильевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/62
• Следующая

Полгода как Петр Васильевич Воронин служит старшим инструктором-летчиком Главного управления фронтовой авиации. В Москве приходилось бывать мало: отчитаешься за командировку — и снова в полет.

Основная работа инструкторов на фронте: обобщать боевой опыт и на основе его показом и рассказом учить воевать летчиков авиационных полков.

И вот новая и, как считала группа летчиков-инструкторов, последняя в этой войне командировка. И задача была поставлена особая. Ее определил начальник Управления в своем напутственном слове перед отлетом:

— Дивизия, в составе которой вы будете воевать, — старая боевая дивизия. Народ там опытный. Много асов. Учить их особенно нечему. Поэтому инструкторские обязанности с вас снимаются. Главная ваша задача — сказать свое убедительное для фашистов последнее слово во фронтовом небе. Желаю каждому личной боевой победы и благополучного возвращения в Москву.

Шел апрель сорок пятого. Этот апрель особый — последний военный апрель. Линия фронта проходила по Одеру и Нейсе. Война всех сделала стратегами, поэтому молчание пушек объяснили последней передышкой перед штурмом главной крепости фашизма — Берлина.

Аэродром Альтено. Это обыкновенное поле. Кругом сосновый лес. Самолетами забита вся опушка, Здесь стоят три полка истребителей. Непрерывно поднимаются и садятся «яки». Пришел черед взлетать и инструкторам.

Курс на Берлин. Петр Воронин идет в паре с Константином Трещевым. По-летнему палит солнце. Видимость в небе хорошая, но внизу, словно пенящийся океан, бушует война. Там окружена двухсоттысячная группировка противника. Она рвется на запад. Навстречу ей тужится пробиться 12-я армия гитлеровцев.

Через десять минут полета показался Берлин. Он похож на дышащее огнем черное чудовище, плотно зажатое раскаленными клещами. Клещи — это 1-й Украинский и 1-й Белорусский фронты. Небо здесь всюду бороздят советские самолеты.

В пелене дыма Воронин и Трещев с трудом отыскивают центр города с парком Тиргартен. Блекло просматривается круг площади Кенигплац. Тут где-то должен быть рейхстаг. В массе разрушенных домов, прикрытых гарью, все сливается в сплошные хаотические нагромождения и определить отдельные здания невозможно. К тому же наземная радиостанция предупреждает о появлении фашистских истребителей. Летчики уже не смотрят вниз, а зорко оглядывают небо.

Вот показываются два «фоккера». Они словно скользят по волнам копоти, окутавшей город. Воронин с капитаном Трещевым идут им наперехват, но их опережает пара «Лавочкиных». Вражеские истребители не принимают боя и поспешно скрываются.

Фашистских самолетов теперь в небе появляется мало, и наши истребители в буквальном смысле охотятся за ними: надо хоть один самолет сбить над Берлином. И Воронин с нетерпением вглядывается в дымное небо в надежде отыскать силуэты истребителей противника. Наконец-то заметил знакомые контуры: «фоккеры» скользили над самыми крышами Берлина, то исчезая в волнах дыма, то снова появляясь.

— Костя!.. — Петр только хотел об этом передать напарнику, как пара «Лавочкиных» стремительно пошла в атаку. Фашисты, пытаясь уклониться от огня наших истребителей, метнулись вправо, но, опасаясь на развороте натолкнуться на городские постройки, чуть приподнялись и вынырнул из пелены дыма. Момент… Но его было достаточно, чтобы «Лавочкины» сделали короткий бросок и одновременным ударом уничтожили фашистов. Петру и Константину осталось только позавидовать такой мастерской атаке. А ведь они учителя. Впрочем, чтобы быть настоящими учителями, нужно учиться и у своих учеников.

— Ну как, Миша, сработано?

— Чисто. По-охотничьи, навскидку…

Очевидно, эти короткие фразы принадлежали летчикам с «Лавочкиных». До чего же знаком один голос! Воронину захотелось узнать этих ребят. Он подлетел поближе к ним и разглядел номера на фюзеляжах: 44 и 27.

«Лавочкины» скрылись. А Петр и Константин Трещев еще продолжали летать в надежде заудить какую-нибудь «рыбку».

На ловца, как говорится, и зверь бежит. Под ними необычно быстро проскользил какой-то самолет. Глаза Воронина крепко вцепились в него. Поразили необычная конфигурация и скорость. В это время донесся голос с земли:

— Появился реактивный фашист. Высота пятьсот метров.

Это, наверное, про него сообщила земля, подумал Петр. Реактивный? Да это же первая встреча с такой диковинкой. Вот бы завалить!

Реактивный самолет вновь снарядом пронесся внизу. Потом развернулся и пошел в нашу сторону. Воронин успел заметить под его крыльями спаренные двигатели. Четыре двигателя. О таком самолете приходилось только слышать. «Арада». Истребитель-бомбардировщик. На нем четыре тридцатимиллиметровые пушки и могут быть ракеты. Скорость машин около девятисот километров в час. Это последняя новинка гитлеровской военной техники. Хотя мы и летели на самых лучших «яках», знаменитых Як-3, но на них поршневые двигатели. Скорость у «яков» поменьше километров на двести. Старыми приемами этого зверя не возьмешь. Опыт подсказал, как лучше его атаковать.

«Арада» несется навстречу. У Воронина высота шесть километров. Замысел созрел мгновенно: когда реактивный самолет будет визироваться под 45 градусов, резко пойти отвесно вниз и там перехватить врага.

«Яки» как всегда легко, точно игрушки, перевернулись и отвесно пошли к земле, быстро набирая скорость. Враг оказался сзади нашей пары. Почему бы ему не изловчиться и не ударить из четырех пушек, а может, еще и из ракет? Ему стоит только поднять нос, и он, имея огромную скорость, сразу настигнет «яки». И Воронин, имея достаточную высоту, крутит машину на пикирование, чтобы посмотреть, как реагирует на это «Арада».

Фашист же по-прежнему летит на низкой высоте и скоро обгонит нашу пару. В этот-то единственный момент и должен Воронин, как задумал, ее подловить. Скорость-то за семьсот. «Як» уже повинуется с трудом. Он этим как бы говорит летчику: хватит меня насиловать — и порывисто рвется выйти из пикирования. Таковы законы аэродинамики. Но Петр, крепко держит его, продолжая терять высоту.

• Предыдущая
• 60/62
• Следующая