Сумасшедшая шахта - Белов Руслан - Страница 22
- Предыдущая
- 22/57
- Следующая
– А лет ей сколько, Шерлок Холмс?
– Семнадцать, Ватсон, – без тени иронии пробурчал Ваня и принялся одну за одной запихивать в рот мармеладные конфеты.
– А где она? Может быть, ты и это знаешь?
С трудом проглотив конфеты, Ваня взял в руку еще несколько мармеладин и, перед тем, как их проглотить, сказал, явно недовольный моим несвоевременным любопытством:
– В лесу напротив плачет, – и отправил из ладони сразу все мармеладины в рот.
Я понял, что Ваня, пока не съест все, говорить больше не будет. Я подошел к нему и, в отместку за недружелюбие, выхватил из пакета несколько желтеньких мармеладин и, повернувшись, пошел к выходу. За моей спиной стало тихо и, скосив глаза, я увидел, что Ваня огорченно смотрит внутрь значительно опустевшего пакета...
Я приблизился к лесу вплотную и начал вслушиваться. Было тихо, лишь иногда заснувшие высоко в ветках птицы разминали онемевшие ноги. "Посмеялся надо мной Елкин", – подумал я, усмехнувшись, и повернул назад. Но когда уже подходил к дому, из леса раздалось рыдание. Я немедленно бросился назад, вошел в лес и через несколько минут нашел девушку в темных джинсах и ковбойке, лежавшую на траве и опавших листьях под разлапистой елью.
– Не плачь, Машенька, медведь тебя не скушает, – сказал я, склонившись над ней. – Пирожки-то печь умеешь?
Девушка испуганно вскинула голову и попыталась что-то сказать, но зарыдала пуще прежнего. Я помог ей встать на ноги. Поднявшись, она, размазывая слезы по лицу, пролепетала:
– Этот зверь утащил дядю Толика... Кто вы?
И, вновь разрыдавшись, подалась ко мне и обняла за плечи. Горячие соски ее прикоснулись к моей груди и я понял, что жизнь прекрасна и удивительна.
– Не бойся, Машенька, зверь этот поганый уже за тучками охотиться. Дядя Толик его убил, – ответил я нежным голосом и крепче прижал девушку к себе.
– А дядя Толик? – отстранившись, с надеждой спросила она.
– Он умер... Но ты не бойся – я тоже хороший дядя. Все будет тип-топ. Пойдем со мной.
Когда мы вернулись в дом, я попросил ее собрать свои вещи. Елкина в доме не было. "Ушел за машиной", – догадался я.
– А куда мы поедем? – спросила девушка, устало опустившись на свою кровать.
– За горку. Там мои друзья занимаются тем же, чем и вы здесь занимались.
– Это не вы... – начала говорить девушка, но осеклась.
– Что "Не вы..."? – спросил я, вынимая из нагрудного кармана энцефалитки1 плоскую бутылку с коньяком.
– Это не из-за вас Гриша в шахте пропал?
– Когда пропал?
– Сегодня...
– А... У него, у твоего Гриши, понимаешь, сегодня был неудачный день... Он сзади на моего друга напал и плавки ему начисто срезал. Друг, в нем кровь казахская, степная, обиделся и кишки ему невзначай выпустил. Короче – дело житейское... На выпей!
Девушка взяла из моих рук бутылку и выпила почти все.
– Ты, что, единственный ребенок в семье? – обиженно спросил я, отобрав у нее бутылку и рассматривая ее на просвет.
– Нет, у меня еще младший брат есть, – ответила она. – Бориска. Девять лет ему.
– Девять лет, Бориска... – повторил я. – Что-то мне это напоминает... Ты из Москвы?
– Из Москвы...
– И зовут тебя Ольга?
– Да...
– Ну, тогда, мадам, у меня есть для вас пренеприятнейшие новости. Пейте до конца.
Когда девушка выпила, я подсел к ней поближе и сказал:
Ольга Игоревна! (при этих словах дочь Юдолина встрепенулась и беспокойно посмотрела мне в глаза). Ваш отец скончался от рук бандитов около месяца назад. К счастью или несчастью – не знаю – я нашел его в виде совершеннейшего скелета в далекой таежной избушке. И в его кошельке – план этой гребаной шахты с двумя дурацкими крестиками, которые уже стоят дюжину жизней...
– Так он погиб? – прошептала девушка в ужасе.
– Посреди бескрайней тайги он умер от проникающего ранения черепа. Папаша был вам дорог?
– Серый волк ему дорог! – неожиданно для меня взорвалась Ольга. – Он всегда был только за себя, эгоист до мозга костей, а всех использовал, как только мог... Только о себе думал... Мой бедный папочка...
И горько заплакала.
– Не плачь, Красная шапочка... Я его похоронил на берегу таежного ручья под елью, очень похожей на ту, под которой я вас нашел. Я сам хотел бы лежать в аналогичном месте. Надеюсь, нам с вами выдастся случай побывать на его живописной могиле...
И представил августовский вечер в зимовье... Нагая Ольга стоит на пороге избушки и, закинув руки назад, собирает на затылке в пучок свои прекрасные каштановые волосы...
– Не бывать этому! Никогда! – нахмурившись выкрикнула Ольга, то ли на мои слова, то ли уловив мои мысли и, бросившись в свой угол, начала собирать вещи.
– А как вы все здесь очутились? И когда? – спросил я, помогая ей укладывать в сумку целлофановые пакеты с разноцветными кофточками и нижним бельем.
– Письма получили. Правда, совершенно случайно. Их было два. Одно пришло на квартиру в Даревом, где сто лет никто не живет, а другое – на Совхозную, где бабушка жила. Ее забыли все, а когда она умерла, соседи маме позвонили. Но мы пришли уже после того, как собес ее похоронил. И письмо это нашли. Жалко бабушку!
– А от кого письмо? И когда оно пришло?
– Пришло в Москву 18 августа. Отправлено из Кавалерово 11 августа. А от кого письмо – неизвестно. Оно таким почерком было написано, насилу разобрали. Там было сказано, что мой папа, Юдолин Игорь Сергеевич, заболел в тайге и просит своего брата продолжить начатое им дело. И план вот этот был приложен.
И Ольга протянула мне схему. Рассмотрев ее, я понял как Гриша (выпоторошенный Колей аквалангист) добирался до наших долларов – оказывается, он приплыл на десятый горизонт прямо из запасного ствола. Еще я отметил, что наш восстающий на схеме изображен не был.
Все то было очень странным. "Кто же послал эту записку, устроив нам тем соревнование по подъему долларов? – думал я, кусая губы. – Сумасшедшая идея... Чтобы хоть что-нибудь в этом понять, надо попытаться восстановить последовательность событий..."
И, поискав глазами какой-нибудь обрывок бумаги и найдя его под ногами (это был обрывок оберточной бумаги с отпечатком подошвы резинового сапога), я принялся вспоминать реперные даты. Ольга в это время сидела перед зеркалом и наводила красоту. Когда она, накрасившись, рассматривала свой миленький подбородок, я уже изучал свой набросок. Вот его содержание:
Последняя поездка ЮИС в метро 27.06
ЮИС написал письмо жене в Москву 05.07
Предпол. вр. гибели ЮИС 07.07
Я нашел кости ЮИС 07.08
Мое появл. на шахте 09.08
Пришло п-мо от N из Кавал в Москву 18.08
Приезд Коли с Борисом 25.08
Приезд ЮАС с Ольгой в Кавал. 26.08
"Да... Интересные получаются вещи... – подумал я, изучив набросок. – Письмо в Москву Юдолинским родственникам было отправлено сразу после моего приезда на шахту... Вот только кем? Шурой? Таинственным Хачиком? Приключенческий роман получается... Капитан Немо в глубинах Шилинской шахты, ха-ха... Недаром я совсем недавно вспоминал о Сайрусе Смите и его товарищах..."
– Ты чем тут занимаешься? – прервала мои раздумья Ольга, разглядывая набросок из-за моего плеча.
Я поднял голову и, взглянув на улыбающееся лицо девушки, понял, что ее интересует не мой ответ, а оценка ее внешности после произведения макияжных работ. А потом понял, что если не сделаю паузу, то вместо ответа у меня получится мычание.
– Ты – писаная красавица! – честно ответил я, кое-как совладав с голосовыми связками. – Редкостная красавица.... Но без косметики ты мне больше нравишься... Без нее ты чище...
И, чтобы побыстрее сбросить с себя наваждение, внушенное ее красотой, спросил, стараясь казаться равнодушным:
– А ты, что, собственно, в тайгу поперлась, мадемуазель?
– Видите ли, мой папаша, оставил меня без гроша в кармане, а все его многочисленное барахло оказалось записанным на его бесчисленных любовниц...
- Предыдущая
- 22/57
- Следующая
