Подводный Ас. История Вольфганга - Воуз Джордан - Страница 13

• Предыдущая
• 13/47
• Следующая

Лодка не могла двинуться, чтобы какофонией шумов, скрипа, треска и лязганья не выдать себя: «Вот мы, убивайте нас». Поэтому вскоре после 7.00 Лют решил притвориться мёртвым – отлежаться на грунте до наступления темноты в полной тишине, выключив все бортовые механизмы. Экипаж получил приказ лечь в койки. Рапорт механика о повреждениях оказался удручающе длинным: «Эхолот, лаг, воздушный компрессор, тахометр, тревожная сигнализация, магнитный компас – ослабло крепление; зенитный и командирский перископы повреждены; главный трюмный насос и муфта сцепления ненадёжны; аварийное освещение отключилось; в радиорубке вся аппаратура сорвана с мест крепления; зеркала и прочее стекло разбиты».

Лют не знал, что на поверхности его караулят 4 британских эсминца. Изредка они сбрасывали глубинные бомбы, кто-то ближе, кто-то дальше. К счастью, они потеряли лодку и теперь наугад бомбили весь район, надеясь на удачное попадание.

В 11.00 Лют приказал раздать экипажу шоколад и патроны с поташом. Шоколад должен был подкрепить моряков, а поташ – очистить спёртый воздух. Экипаж начал готовиться покинуть лодку. Были подготовлены подрывные заряды и розданы спасательные жилеты. В лодке царили мрак и холод.

«Люди ходили в носках, чтобы не создавать шума при ходьбе. В носовой части лодки открылась течь, поэтому мы получили дифферент на нос. Все сидели в корме, чтобы скомпенсировать его. Люди плотно прижимались друг к другу, так как в отсеке было очень мало места. В носовой части осталась только вахта. Все замерли, затаив дыхание. Шум винтов! Они всё ближе и ближе. Они прямо над лодкой.

Прошла ещё минута. Ничего? Все ещё ничего? Началось! Взрываются четыре, пять, шесть бомб. Лодка содрогается. Из отсеков сообщают о повреждениях. Две лампы ещё уцелели, и они еле освещают лодку. Ужасная картина: экипаж лодки лежит среди пустых ящиков от спасательных жилетов. Матрасы и одеяла валяются на палубе, чтобы по ним можно было тихо ходить, а вахтенные могли лежать на своих постах. Мы должны беречь кислород».

Старший механик Вибе и маат-механик[37] Альтенбургер, действуя как можно тише, пытаются залатать течи. Гидроакустик продолжает сообщать о шумах, которые все и так могут слышать прямо сквозь корпус: шум винтов, грохот взрывов глубинных бомб. Грамицки, разбуженный коробкой, которую взрыв сбросил ему на голову, пробормотал что-то насчёт поганых времён, которые нужно переждать, и снова заснул. Лют пробирался от одной койки к другой, проверяя, чтобы матросы не выронили во сне патроны с поташом изо рта.

Атака глубинными бомбами – это достаточно новая страница морской войны, ничего подобного до Первой Мировой войны просто не существовало. Ощущения, мягко говоря, не из приятных, их трудно описать, и можно только испытать на собственной шкуре.

Имеется несколько довольно живописных описаний таких атак. Командир U-977 Гейнц Шеффер сравнивает сотрясение при взрыве глубинной бомбы с ударом гигантского молота по корпусу лодки. Он пишет: «Ничего не поделаешь, это война, нестоящая война, а не киношная с развевающимися флагами и бравурными маршами». Для автора книги «Железные гробы» Герберта Вернера самым тяжким был промежуток между взрывами. «Он заставляет нас полностью терять чувство времени и совершенно отшибает аппетит». Военный корреспондент Лотар-Гюнтер Бухгейм, автор книги «Das Boot» описывает это ужасное ожидание как чисто физическое мучение, словно корпус атакованной лодки накрепко сросся с кожей человека внутри неё. «Даже самый слабый звук отдаётся болью, как прикосновение к разверстой ране. Такое ощущение, что твои нервы обнажены, и кто-то трогает их». Если бы у подводников имелась возможность отбиваться, это было бы не столь тяжело. Однако им остаётся только ждать. «Так называемый героизм не имеет с этим ничего общего», – заметил Петер Кремер, описывая особенно жестокую атаку U-333 в 1943 году.

Это было не сражение, а испытание выносливости. Подводная лодка не имеет возможности защищаться. Она может только проиграть, но никак не победить. И одновременно, как это ни странно, именно тогда наступает звёздный час капитана. Лют писал: «Все знают, что когда вокруг начинают рваться глубинные бомбы, матросы смотрят на офицеров». Они внимательно следят за всем, что делает офицер, за выражением его лица, движениями его глаз, головы, рук, ног. Особенно внимательным следует быть капитану. Так как его поведение практически тут же передаётся экипажу. Если он встревожен, матросов охватит паника. Если он выглядит уверенным, моряки будут, по крайней мере, спокойны. И если в самый тяжёлый момент он улыбается, они будут смотреть друг на друга и тоже посмеиваться. Внешний вид в такую минуту – самое главное.

Вполне понятно, что сохранять вид ледяной невозмутимости во время подобной атаки совсем нелегко. Иногда его приходится буквально вымучивать. Но хороший командир – всегда немного актёр. Офицеры-подводники всегда делают что-нибудь, чтобы сохранять спокойный вид – читают, тихо беседуют, внимательно разглядывают подтолок, закусывают. Лучшие из них просто спят, как это сделал Грамицки. Если капитан сумеет остаться собранным, если он сумеет внушить спокойствие экипажу – лодка имеет все шансы пережить даже такую атаку, которой в мае 1940 года подверглась U-9. И тогда командир выигрывает очень много. Он чувствует себя гораздо увереннее в качестве капитана. Он завоёвывает уважение команды, любит она его или нет. И он спасает свою жизнь, так как не раз лодки гибли только потому, что экипаж поддавался панике.

Во время первой атаки в своей жизни и, вероятно, самой жестокой за всю войну, Лют преуспел во всём этом. Охота за U-9 продолжалась несколько часов, но постепенно взрывы глубинных бомб начали удаляться. Шум винтов тоже начал стихать. Экипаж почувствовал, что самое скверное позади, и начал приходить в себя.

Наконец, уже вечером один из британских кораблей сбросил буй над тем местом, где лежала U-9. Вероятно, англичане решили, что потопили лодку. И чтобы позднее рассеять остатки сомнений, они отметили место её гибели. Были сброшены ещё несколько глубинных бомб, но уже совсем далеко. В полночь Лют решил всплыть. Лодка провела под водой 21 час, и в 00.25 рубочный люк был открыт. Внутрь хлынул поток холодного свежего воздуха, от которого кружилась голова.

Лют вышел было на мостик, но тут же, всего в 300 метрах от лодки, заметил в темноте британский эсминец. И как раз в этот момент в лодке зажглось аварийное освещение. Столб жёлтого света из люка обрисовал силуэт капитана. Он поспешно захлопнул крышку, вздрогнув от громкого стального лязга, и напряжённо впился глазами в молчаливый силуэт вражеского корабля.

Никакой реакции. U-9 начала потихоньку отползать, запустив электромоторы, так как Лют не рискнул использовать грохочущие дизеля. В довершение всех испытаний лодке предстояло форсировать минное поле. Нервы у всех были натянуты, как струны. Грамицки мрачно заметил: «Если мы завтра проснёмся, я полагаю, нам уже ничто не будет страшно».

Дениц стоял на пирсе, когда U-9 в сумерках 28 мая приковыляла в Вильгельмсхафен. Он уже успел мысленно похоронить Люта, что видно из слов, которыми он встретил командира U-9: «Откуда вы явились? Я думал, что вы все погибли. Англичане заявили, что потопили вас».

«Значит, англичане поторопились. Они даже сбросили буй над нами. Однако они нас там сейчас не найдут», – ответил Лют.

Вскоре после возвращения Люта началась операция «Динамо» – эвакуация союзных войск с побережья в районе Дюнкерка. За 10 дней были эвакуированы более 300000 британских, французских и бельгийских солдат. Их перевозили в Англию на всём, что только могло плавать – на кораблях, катерах, шлюпках, баржах, буксирах. Несколько германских лодок были брошены на перехват. Но U-9 опоздала на несколько часов.

Великобритания сумела эвакуировать большую часть своей армии, хотя потеряла всю технику. Франция осталась одна, и через 2 недели немцы вошли в Париж. Формальная капитуляция[38] Франции была подписана в Компьене 22 июня 1940 года.

• Предыдущая
• 13/47
• Следующая