Славянский стилет (СИ) - Врангель Данила Олегович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/169
- Следующая
Крыса уставилась на быка, словно видела такое животное впервые. Это был не бык! Сильно похож на быка, но не настолько, чтобы обвести ее вокруг хвоста. Да-а! Старость… А чем еще объяснишь бред в голове? Зверь глядел ей прямо в глаза. Цвет его собственных глаз неторопливо изменялся. Крыса шуршаще подползла еще ближе, совсем уже рискуя жизнью.
Она была в трех метрах от машины, в самой гуще людей, собак, гусей и свиней.
Коровы, нависнув над бортами, хватали сено со стоявшего рядом трактора, груженного утрамбованным клевером. Водители вели разговоры о запасных частях, о цене на солярку, предательски сравнявшейся с бензином, мухи нарывались на коровьи хвосты, пахло навозом и сельским пейзажем. Неподалеку загоготали гуси и с разбега попадали в большую лужу. Тени от деревьев вытянулись, солнце стало клониться к горизонту. Экспедиторша с прокушенными рейтузами так и не вернулась, документы на убой скота остались у водителя машины. Дневная суета подходила к концу. Оставалось оприходовать живым весом всю эту компанию пожилых коров и красавца быка, неведомо как сюда попавшего – и гори оно все синим пламенем: будет день – будет пища, а там Бог не выдаст, свинья не съест, рак не свиснет. Так рассуждал водитель.
…Черный красавец вольных полей подозревал о причине перемен в своей жизни. Было дело, не по нраву ему пришелся хозяйский питбультерьер. Но тот – любимец семьи, а особенно красавицы дочери, отрады главы семейства, хозяина пастбища, фермы и еще много чего другого. Звали дочку Мэрилин. Вообще-то она была Маша, то есть Мария, но в контексте перемены «ух ты» на «вау» и в силу ряда некоторых других причин она стала Мэрилин.
Ну, так о питбультерьере. Любила собачка верность доказывать. И средств собачьих при том не разбирала. Имя, наверное, оправдывала – Лорд! Да! Лорд!!! Все окружающие Лорда ненавидели. А дочка – любила. И на пастбище к коровам погулять его водила. Ну, а тот давай перед ней верность показывать: траву грызть, кругами бегать, пугать пеструшек и вообще, – в огород зашел козел сторожить капусту.
Прыгал он, прыгал, кот веревочный, дергался, как мог. Осмелев, стал уже и молоденьких телок за ноги хватать! Но коровы-то рядом. И все смотрят. Пытался бык, даром, что породистый, компромисс найти. Лицо чтоб сохранить. Не себе – псу поганому. Но зверюга бешенная совсем сдурела. Вежливость, как обычно, за слабость приняла. Да и дочурка из джипа – все фас да фас… Подцепил, одним словом, пса на рога и, как подобает породистому бойцу, умертвил двумя ударами. Да и одного хватило бы.
Водитель и тракторист закурили по папиросе, пустили дым, помолчали. Сидели под березой, на теплой траве, газету развернули, все разложили – «ну, давай!» исполнили, похрустели ранним огурчиком. Сало с проростью, лук с огорода, курица запеченная, омлет с двух сторон прожаренный, бутыль березового сока, поллитра самогона, хлеб черный, хрустящий и свежий, капуста из бочки – вот и все компоненты кратковременной перемены восприятия мира и кратковременного счастья.
– Хорошим весом пойдут, – сказал тракторист. – Давно не было переработки.
Он вяло потюкал вилкой по адидасовской кроссовке:
– Да, и технология тут новая у них. Электротоком стали убивать. Высокочастотным. Как в Америке! Оно, правда, не так быстро, да и фаза уже не та, что раньше, но – дешевле. Дешевле! Бойцам платить не надо. Домой половину продукции не растащат, не пропьют, не продадут. Закрытая технология! И вообще – автоматика. Почти кибернетика! Одни фирменные надписи чего стоят! Это не пика на палке – это прогресс. Интернет!!!
– Да! – подтвердил водитель. – Фаза уж не та! Будут дергаться эти твари полчаса на ваших электроошейниках, а потом, в самый важный момент, провода в поле украдут. И повезет тогда только тем, кто успеет под вашим американским током сдохнуть! Остальных живьем, с покойными вместе, повесят кровь сливать. Вон того черноглазого – в первую очередь. Его не то что ток не убьет, он его сам, кажись, вырабатывать может. А жаль! Красавец! Породу не спрячешь. Больной он, что ли? Чего его сюда приволокли? Или там, на ферме, уже последних добивают?
Водитель недобро глянул куда-то вдаль, вздохнул, взял огурец и, с хрустом откусив половину, стал неторопливо жевать.
– А-а, радиация, говорят, – уклончиво буркнул тракторист, сам ничего толком не знающий, но слово, значимое по весу, ввернуть порой любящий. Часть этой псевдозначимости он приписывал себе, любимому; морально хиреть себе этим не давал и всегда был полон уверенности, что он-то знает, что к чему в этом мире. Мало того: он ведь, кому надо, еще и подскажет – и тем еще более возвеличит неторопливо возводимую пирамиду своего осознания мира, с каждым годом становящегося все проще и понятнее. А он сам, тракторист, был в том мире все умнее и умудреннее, и, сам себе иногда удивляясь, вопрошал в вечерней тишине, наедине с собою: «А почему не я?»
Порыв ветра тряхнул березу, и на газетный стол попадали майские жуки. Неторопливо огляделись, поползли через всю газету по всему, что на ней лежало, и, тугим щелчком распустив крылья, один за другим взмыли в свой скоротечный мир.
– Да, ты знаешь, – оживился новой мыслью тракторист, не выносящий молчания. – Тут шеф такую экономию ресурса придумал! – он понизил голос до хриплого шепота, затянулся папиросой и вдумчиво сузил глаза. – Недавно из Чечни его племянник приехал. Все работу искал, чтоб по профессии.
Тракторист налил еще стакан, понюхал хлеб, выпил, вздрогнул, передал стакан водителю, захрустел луком, впился зубами в прожаренный кусок курицы и продолжил:
– Так начальник искал ему работу, искал. Ну, куда его, если бойцов, и тех уволили. Дворником не захотел. Ну, что делать с племянником? «Нет» сказать, наверное, не смог – родственник все же, и придумал совсем уж полный бред. Купил ему пневморужье. Автомат. Калибр 4,5 мм. Тридцатизарядный барабан. «Смит энд Вессон». В прикладе – баллон под давлением. Ну, 4,5 мм, ясное дело, что за калибр. Так племянник расточил ствол, заменил барабан, поднял давление в баллоне, купил утяжеленные пули и знаешь, что вытворяет? – он поднял палец и закончил:
– Чистую, прибыльную, некриминальную (подчеркнул, помахав пальцем) коммерцию!
Он замолчал, доел курицу, взял бутерброд с салом и принялся аппетитно его жевать, макая стебли лука в соль и весь уйдя в этот процесс. Мохнатая гусеница стала взбираться вверх по бутылке с самогоном, стремясь добраться до горлышка. Тракторист сбил ее щелчком и та, кувыркаясь, улетела в траву.
– Ну? – не выдержал водитель. – И что ж это за коммерция такая?
Тракторист прищурился:
– Да он из этой бесшумной штуковины порешил уже половину крысиного поголовья! А ко второй примеривается, – и, перейдя на шепот, добавил: – Соображаешь?
Водитель изумленно глядел на собеседника.
– Так куда ж он этих дохлых крыс спихивает? Или шкуры куда идут?
Тракторист подивился такой простоте мышления:
– В продукт! В продукт идут! Вместе со шкурами! И такие пошли показатели! Не было таких никогда, не упомню. Уже и бойцов можно на работу брать, но боится, боится шеф за свое ноу-хау. И фазе не доверяет, а свидетелям – тем более.
Тракторист потянулся, зевнул, вытянул еще одну беломорину, закурил.
– Времена промышленного шпионажа! Боится за прибыль. А Марусек – любит. Но странною любовью. Они, впрочем, тоже те еще. Хоть и Маруськи, а оказались с соображением. Есть тут один момент. Странноватый. Или навел кто.? Впрочем, что я говорю… Короче, крысы въехали, в чем дело. Почему их так полюбили и вольно передвигаться позволили.
Тракторист глубоко затянулся, сбил пепел, пустил дым.
– И ты не поверишь! – вдруг хрипло заорал он. – Они «чеченцу» этому горло чуть не перегрызли. Днем! У него в кровати! Заползло с десяток – здоровые, твари, как коты сибирские, а зубы, как бритвы, – и давай кромсать его, только пыль столбом. Сосед по комнате в туалет спрятался и в обморок упал. Такого ужаса, говорит, и по видео не видел. А на окне рыжая такая сидела, вроде как старшая у них. Она-то в последний момент отбой и дала. Так они разом его бросили и через окно все ушли. А иначе бы один скелет от «чеченца» хоронили. Большего эти хори от него бы не оставили. А так, вроде, ничего – живой. Весь покусанный, правда. И пятьдесят уколов в живот. До сих пор колют. Но нервы в порядке. Чечню прошел. Мы его теперь так и зовем – Чеченец. Хотя он хохол. Не в себе, правда, теперь немного. Бинты свои в защитный цвет покрасил. На охоту выходит только ночью и только по лунному календарю. Прицепил к винтовке ночной прицел, ездил покупал. Все пули подрезает крестом, говорит – для болевого шока, а там кто его знает. И теперь это у него цель и смысл жизни. Ну, вроде как мания истребления. Естественно, показатели упали – редкая крыса ночью добежит до середины бойни. Но, говорит, качество. Качество! Вот во что стремительно перерастает количество!..
- Предыдущая
- 16/169
- Следующая
