Без замены штрафом - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 3

• Предыдущая
• 3/4
• Следующая

— Сэр?

— Слушайте внимательно, Дживс. Я не хвастун и не покоритель сердец, но почему-то в моем присутствии девушки начинают усиленно поправлять прическу и двигать бровями. Но вы же знаете, что я не поднимаю тревоги зря, не правда ли?

— Да, сэр.

— Но, Дживс, наукой установлено, что есть сорт девушек, питающий слабость к такому сорту молодых людей, как я.

— Справедливо, сэр.

— Я убежден, что обладаю не меньше, чем пятьюдесятью процентами мозгов, полагающихся нормальному человеку моего возраста. Мисс Элоиза, на мой взгляд, имеет свыше двухсот процентов. Что мне делать, Дживс?

— Быть может, это закон природы. Равновесие сил, сэр.

— Возможно. Но это не простая случайность, Дживс. Так было и с Гонорией Глоссоп. Она одна из умнейших девиц. Она выдрессировала меня, как собачонку.

— По моим сведениям, сэр, мисс Прингль училась еще лучше, чем мисс Глоссоп.

— Ну, вот видите! Дживс, она на меня смотрит!

— Да, сэр.

— Я встречаю ее на лестницах и в коридорах!

— В самом деле, сэр?

— Она рекомендует мне книги для чтения.

— Дело плохо, сэр.

— А сегодня за завтраком, когда я погрузился в салат, она заявила, что я не должен есть салат, потому что в нем такое же количество микробов, как в дохлой крысе. Каково? Она уже заботится о моем здоровье.

— Полагаю, сэр, что дело серьезно.

Я в отчаянии упал в кресло.

— Что же делать, Дживс?

— Мы должны подумать, сэр.

— Думайте вы один, Дживс. Я не так скор на соображение.

— Я постараюсь, сэр, обдумать все самым внимательным образом и смею надеяться, что найду выход.

Раз Дживс обещал, я могу быть спокоен. Но все же положение очень серьезно.

На следующее утро мы посетили еще шестьдесят три кембриджских колледжа, и после завтрака я заявил, что пойду в свою комнату. Забрав книгу и папиросы, я вылез в окно и спустился в сад по водосточной трубе. Я стремился пробраться в беседку, где ни одна живая душа не помешала бы мне насладиться заслуженным отдыхом.

В саду светило солнце, цвели крокусы, и нигде не было видно Элоизы Прингль. На лужайке резвилась кошка. Я позвал ее, она большими прыжками бросилась мне навстречу. Я взял ее на руки и стал чесать ей за ухом. Вдруг раздался страшный крик, и из окна высунулась тетка Джен. Последовало общее смятение.

— Ничего, ничего, — пробормотал я, выпустил из рук кошку, которая галопом понеслась в кусты, и, с трудом поборов искушение запустить кирпичом в ее хозяйку, продолжал свой путь к беседке.

Только что я успел закурить, как на мою книжку упала тень и передо мной появилась мисс Элоиза.

— А, вот вы где, — сказала она и, сев рядом со мною, выдернула у меня изо рта папиросу и выбросила ее за дверь. — Вы всегда курите, — заметила она тоном молодой невесты. — Я не хочу, чтобы вы курили. Вам вредно. Потом, вам нельзя сидеть тут без пальто, вы можете простудиться. Ах, вам необходимо иметь человека, который бы заботился о вас!

— У меня есть Дживс.

— Я его не люблю, — возразила она.

— Почему?

— Не знаю. Я надеюсь, что вы его отпустите.

Я похолодел от страха. Гонория тоже невзлюбила Дживса и требовала его увольнения.

— Что вы читаете?

Она взяла мою книгу и поморщилась. Книга была детективным романом «Кровавое преступление». Элоиза перелистала ее.

— Неужели вам нравится такая ерунда? — презрительно сказала она и вдруг вскрикнула: — Боже мой!

— Что случилось?

— Вы знаете Берти Вустера?

На книге было написано мое имя.

— Да… немного…

— Как это ужасно! Я удивляюсь, что у вас такие друзья. Ведь он круглый дурак! Он был недолгое время женихом моей кузины Гонории, и свадьба расстроилась потому, что он оказался полусумасшедшим. Дядя Родрик расскажет вам об этом. И часто вы с ним встречаетесь?

— Не очень.

— На днях я читала в газетах, что он судился за какой-то скандал на улице.

— Я слышал.

Она посмотрела на меня ласковым материнским взором.

— Он, наверно, дурно влияет на вас. Я хочу, чтобы вы с ним порвали. Вы сделаете это… для меня?

— Да…

В этот момент старый кот Кутберт, которому, видно, надоело сидеть в кустах, вошел в беседку и прыгнул ко мне на колени.

Я очень ему обрадовался — все-таки я не совсем с ней наедине.

— Славный кот, — сказал я весело.

— Вы порвете с Вустером? — настойчиво повторила Элоиза.

— Это… не так легко…

— Глупости. Немного силы воли. Дядя Родрик говорит, что это неисправимый шалопай.

Я бы тоже порассказал кое-что про дядю Родрика, если бы мог.

— Вы очень изменились после нашей. последней встречи, — вкрадчиво сказала Элоиза и, наклонившись, стала почесывать коту другое ухо. -Помните, когда мы играли детьми, вы мне говорили, что когда вырастете большой, то сделаете мне…

— Неужели говорил?

— Как вы мучились, когда я рассердилась и не позволила вам поцеловать меня.

Она явно лгала, но это ничуть не улучшало мое положение. Я отодвинулся и еще усерднее гладил кота.

И вдруг… Вы знаете, что происходит в театре, если среди спектакля вдруг крикнут «пожар»? Подобная же паника овладела мною, когда я вдруг почувствовал, что ко мне прижалось теплое плечо и моей щеки коснулся локон мисс Элоизы. Очевидно, она собирается вызвать меня на поцелуй!

— Неужели? — хрипло пробормотал я.

— Неужели вы забыли?

Элоиза взглянула мне прямо в глаза. Я поспешил зажмуриться. И когда за дверями раздался голос старухи: «Отдайте мою кошку!» — я открыл глаза. Тетя Джен, моя спасительница, глядела на меня так, точно застала меня за вскрытием живота старого Кутберта.

Я воспользовался замешательством и скрылся. Уже за дверью я снова услышал голос старухи:

— Он стрелял из лука в моего Тибби!

Что ответила ей Элоиза, я не слышал.

Несколько дней прошли спокойно. Я сравнительно редко видел Элоизу и оценил стратегические преимущества водосточной трубы перед окном: я редко выходил из дома другим путем. Мне начинало казаться, что, если так пойдет и дальше, я как-нибудь дотяну свои три недели. Однажды вечером мистер профессор, миссис профессорша, обе руины и мисс Элоиза сидели в гостиной. Кот спал на ковре, канарейка — в своей клетке. Ничто не указывало на то, что этот вечер будет для меня роковым.

— Отлично, — весело приветствовал я общество. (Я люблю, чтобы все были веселы, и всегда первый подаю пример.)

Мисс Элоиза вопросительно посмотрела на меня.

— Где вы пропадали весь день? — спросила она.

— После завтрака — в своей комнате.

— В пять вас там не было.

— Да, после работы я пошел прогуляться.

— Mens sana in corpore sano, — добавил профессор.

— Вполне понятно, — отозвался я.

— Родрик что-то опаздывает, — вдруг объявила профессорша.

— Какой Родрик? — пробормотал я в ужасе.

— Брат моей жены, сэр Родрик Глоссоп, должен сегодня к обеду приехать, — подтвердил печально профессор. — Он завтра читает лекцию в Кембридже.

Не успел я прийти в себя, как дверь распахнулась.

— Сэр Родрик Глоссоп, — доложила горничная.

И он вошел.

У доктора Глоссопа огромный лысый череп и глаза навыкате, никогда не сужающиеся до нормальной величины. Неудивительно, что он внушает мне ужас.

Сначала он меня не заметил. Он поздоровался с профессором и профессоршей, расцеловал Элоизу и почтительно склонился перед развалинами.

— Боюсь, что я запоздал, — сказал он. — В дороге случилась поломка, и мой шофер…

Вдруг он увидел меня и слегка вскрикнул от изумления.

— Это… — слабо начал профессор, намереваясь представить меня.

— Я уже знаком с мистером Вустером.

— Это, — тянул свое профессор, — племянник мисс Сипперлей — Оливер. Вы помните мисс Сипперлей?

— То есть как это? — пролаял сэр Родрик. Постоянная возня с сумасшедшими выработала в нем резкость. — Что вы говорите о мисс Сипперлей? Это Бертрам Вустер.

• Предыдущая
• 3/4
• Следующая